Игорь Паршин

                        Рассвет волка

    Моему другу Вячеславу, который  всегда был рядом в тяжелую минуту

Начало.

 

                           Часть Первая.

                    ГЛАВА 1

Сновидения.

 

Город спал. По пустынным улицам прогуливались лишь ветер да свет полной луны. Листья шелестели таинственно и предостерегающе. Но человек, который появился из узкого переулка, не знал языка деревьев, иначе он бы отменил свою ночную прогулку. Вечер, проведенный вместе с девушкой, которая скоро станет его женой, внушил человеку сладостно-романтичное настроение. Теперь она сидела в их маленькой квартирке возле догорающих свечей и ждала, когда же он вернется с обещанными   цветами.  Влюбленный же шел в направлении шикарной городской клумбы. Он еще утром заприметил там огромную алую розу и пообещал себе, что когда стемнеет, сорвет ее для любимой, ведь она хотела, чтоб ради нее совершались романтичные и безрассудные поступки. Почему бы и нет? Любовь диктует свои правила поведения.

Впереди показалась площадь, вся серебристая в лучах полной луны. Розы спят сладким сном вместе с домами, деревьями и горожанами. Парень приблизился к клумбе, цепляясь джинсами за острые шипы, защищающие покой своих владельцев, зашел в ее центр и наклонился над примеченным цветком. Лепестки были прохладны и слегка влажны, будто роза совсем недавно плакала.

Осторожные пальцы протянулись к стеблю, обхватили его и переломали тонкую длинную растительную шейку. Один шип, сопротивляясь, вонзился в палец. Парень поморщился. Из подушечки мизинца выступила круглая блестящая капелька крови.

Цель была достигнута. Гордый молодой человек вылез из колючей цветочной стены и, прижимая к груди розу, блаженно улыбаясь, повернулся к парку. Теперь можно сократить путь по главной аллее, и скорее к ненаглядной! Посмотрев в последний раз на звездное небо, парень направился назад. Он не слышал тихих крадущихся шагов и не ощущал глаз, долгое время наблюдавших за ним. И даже не понял, что произошло, когда, поравнявшись со ступенями, ведущими в парк, внезапно упал, придавленный к земле большим и сильным телом.

Острые клыки в один момент разодрали его горло, тяжелые лапы наступили на его тело, и жадный язык принялся лакать свежую кровь. В ярком свете луны и звезд хорошо была видна фигура огромного зверя, похожего на овчарку. Сначала он вылакал всю кровь, а затем принялся терзать лежащее тело. Его хищная морда обильно измазалась дымящейся кровью, к шерсти прилипли мелкие частицы человеческой кожи и мяса. Зверь был удовлетворен. Но лишь на сегодня. Это только первый день круглой и аппетитной Луны. Ему отводилось несколько дней на охоту и развлечения.

Он поднял морду к своей богине Луне и торжествующе завыл. Да здравствует его покровительница, светлая воинственная Иштар! В прошлой жизни он был египтянином. Теперь - царь ночи. Черный волк бросил напоследок сытый взгляд на свою остывающую жертву и скрылся во тьме заросшего, неосвещенного парка.

На утро дворники найдут обезображенный труп, и газеты снова запестрят статьями о таинственном маньяке-убийце. 

Но еще была ночь. Мертвые глаза смотрели в направлении своего дома, и на асфальте умирала раздавленная алая роза. А где-то возле оплывших остатков погасших свечей ждала девушка, которая уже никогда не станет его женой.

 

Когда я проснулся, сквозь штору пробивались солнечные утренние лучи. Холодный пот стекал по моему лицу, - даже подушка была пропитана им. Судя по скинутому на пол одеялу и наполовину съехавшей простыне, во сне я сильно метался. Ночной кошмар, как реальный, стоял перед глазами. Это повторялось уже не впервые, но всякий раз жертвы и места действия были новыми. К тому же каждый сон оказывался вещим. Наверняка  сегодня в газетах будет сообщение о новом зверском убийстве и просьба властей не выходить ночью на улицу.

Что-то страшное пришло в наш город. Все убийства происходили только по полнолуниям. Милиция считала, что на ночных улицах действует серийный маньяк, начитавшийся Стивена Кинга,   а газеты и священники твердили, что это наказание за наши грехи в виде воплотившегося на земле Дьявола.

Они были недалеки от истины. Сны говорили мне, что в городе завелся оборотень, или как его еще называли в старину - волколак или вервольф.  Не знаю, зачем мне такое бремя - предвидеть все эти преступления, не имея никакой возможности их предотвратить.

И тут зазвонил будильник. Пора собираться на работу, а мне еще необходимо позвонить в пару мест и договориться о встрече с людьми. Наскоро задернув постель покрывалом, я поплелся в ванную. Там меня уныло встретила моя собственная небритая, сонная физиономия с покрасневшими глазами, отраженная старым стенным зеркалом с почерневшей по углам амальгамой. Всего три часа сна оставили на мне свои следы. Большую часть ночи я провел за компьютером - натужно сочинял  заказную статью об экономическом обеспечении области. Надеюсь, что мои труды будут достойно оценены в денежном эквиваленте.

И вот, наконец-то приведя себя в порядок и быстро съев пшенную кашу с майонезом, я шел по улице в направлении своей работы. К сожалению, куда хотел - не дозвонился, зато хоть  сегодня приду в редакцию вовремя. День начинался теплый, и жутко не хотелось убивать его, сидя в полупустом зале, на каком-нибудь очередном брифинге.

Наш штатный охранник Толик выглядел так, будто у него сегодня день варенья. Мельком взглянув в мой пропуск, он вяло махнул рукой себе за спину - проходи, мол, и снова уткнулся носом в книжку комиксов про Икс-менов. Как оказалось, все корректорши были уже на месте и жизнерадостно обсуждали тряпки, косметику и мужей. Ленка, вечно шумная неунывающая толстушка, увидев меня, ядовито протянула:

- Ага, а шеф с ног сбился, разыскивая кое-кого. Уже мочалку с мылом приготовил.

Я сделал вид, что ничего не услышал, сбросил возле своего стола рабочую сумку, вытащил из пиджака две дискеты и положил их ей на стол.

- Тут все материалы на завтрашний выпуск и парочка аналитичек на следующую неделю.

Затем развернулся, собрал в кулак всю свою волю и вошел в кабинет Самого.

Немного погавкав на меня за несвоевременную сдачу материалов и пропадания черт знает где, он нехотя выпустил меня из когтей, и уже миролюбиво проворчал:

- Свободен. Иди работай дальше.

Ну что ж, на сегодня у меня запланирован поход в городской архив в поисках материалов для статьи об истории города. Предупредив корректорш, что пошел на задание, я уже собирался смыться, как зазвонил телефон. Лена подняла трубку, а затем передала ее мне тремя пальчиками со свеженаманикюренными ногтями. Томно вздохнула: «Какой приятный мужчинка, судя по голосу!» -  и вразвалочку поплыла на свое место.

Звонил мой старый приятель, архитектор. Сейчас он работает над реставрацией и перепланировкой какого-то старинного дома для нового русского, и у него для меня было какое-то интересное сообщение. Ничего конкретного он по телефону объяснять не стал, а просто дал мне адрес и попросил приехать, как только смогу. И добавил, чтоб я постарался быть у него как можно скорее. Он меня заинтриговал. Но прежде я решил заскочить в ментовку и попросить сводку происшествий за прошедшие сутки. Благо, это как раз по  пути.

К ужасу и сожалению, мой ночной кошмар оправдался и на этот раз. Сегодня ранним утром действительно был обнаружен труп молодого парня, убитого тем же кошмарным способом, что и предыдущие жертвы. И снова никаких следов. Поблагодарив за информацию, я вышел из душного помещения и, не спеша, направился в сторону остановки. Ехать придется почти через весь город, но меня подогревало обещание, что не пожалею затраченного времени и денег на проезд.

  

 

     

                    ГЛАВА 2

Находка.

 

Я ехал на встречу со своим знакомым со странным ощущением, точнее предчувствием какого-то неординарного события. Интересно, что же такого обнаружил Роман, что могло заинтересовать и меня? На данном этапе работы у меня не было намерений писать ни об истории архитектуры, ни о реставрациях или еще о чем-то подобном. Но скоро уже любопытство будет удовлетворено. Оставалось еще несколько троллейбусных остановок.  

Наконец, покинув разболтанный, провонявший резиновой гарью и пылью троллейбус, перейдя дорогу и преодолев небольшой переулок, я прибыл на место. Довольно большой двухэтажный дом 18-го века манил неразгаданными тайнами давно ушедших времен, а в его глубине слышался шум реставрационных работ.

Открыв тяжелую деревянную дверь, украшенную бронзовыми позеленевшими накладками и вычурной, но слегка тяжеловатой резьбой, я очутился внутри. На звук закрывшейся двери вышел мой старый товарищ. При виде меня выражение его лица стало таким хитрым и таинственным, что мне немедленно захотелось взять его за шкирку и вытрясти из него все секреты. Он радостно поприветствовал меня и, видя, что я уже сгораю от любопытства, повел в одну из соседствующих комнат.

Там, на грубо сколоченном рабочем столе, покрытом куском мешковины, были разложены различные инструменты. Среди них выделялось нечто кубической формы, завернутое в синий рабочий халат. Роман подошел к столу и положил руку на этот кубический предмет.

- Знаешь, Андрей, я и сам был очень заинтригован этой находкой. Интересно, что ты скажешь насчет нее. Ну, в общем, смотри сам. - С этими словами он извлек это нечто из халата и любовно протер сверху рукавом собственного свитера.    

Честно говоря, то, что я увидел, не особенно объяснило мне восторг Ромки. Вещь как вещь, возможно, старинная, но такие нередко можно увидеть в антикварных магазинах. Самая обыкновенная деревянная шкатулка, потемневшая от времени и покрытая густым слоем пыли, за исключением небольшой серебряной (ну, возможно, и не совсем серебряной) таблички на вершине крышки. С нее тщательно была стерта пыль, скрывавшая изящные завитки выгравированной надписи.

- Слушай, Рэм, тебе не кажется, что это очень похоже на шкатулку, в  которой некогда какая-нибудь красавица трепетно берегла письма своего возлюбленного и, возможно, его локон, засохшую розу и шелковый платочек. Или ты надеешься обнаружить в нем старинный клад с сокровищами Российской империи? Но в таком случае зря ты вызвал меня, еще делиться придется.

Скептический тон его ничуть не задел, только заставил еще шире растянуть довольную ухмылку.

- Не прикалывайся, просто посмотри внимательней.

Видя, что мое напряженное изучение шкатулки не принесло результатов, он тяжко вздохнул  по поводу такого непонимания и указал пальцем на табличку.

- Напрасно ты пытаешься добиться от меня чего-либо. Если хочешь обратить мое внимание на эти завитушки, то напрасно - я не понимаю языка, на котором они сделаны. Может, объяснишь подробней, в чем тут изюминка?

Его красноречивый взгляд дал мне прочувствовать всю глубину моей тупости и необразованности.

- Для особо непонятливых объясняю, - эта надпись сделана на русском языке, но только очень древнем. Причем начертание немного необычное. И кроме всего прочего, эта шкатулка предназначается, - тут он сделал театральную паузу и стрельнул в меня глазами, - ТЕБЕ!

Возникшее на моей физиономии недоумение сменилось подозрительностью, а затем здоровым скепсисом.

- Это тонкое издевательство, или я потерял ощущение времени, и сегодня как раз первое апреля?

- Нет, в том то и дело, что все на полном серьезе. Ты же прекрасно осведомлен о моем филологическом образовании, и поэтому мне не составило труда прочитать надпись. Тут так и написано - предназначается такому-то и такому, причем точно приведены твои ФИО. Если б я хотел приколоться, то не стал бы тратиться на гравировку и антиквариат, а придумал что-нибудь пооригинальней. Я нашел шкатулку сегодня утром, когда мы ломали стены между двумя комнатами. Хозяину приспичило устроить там шикарный банкетный зал в стиле восемнадцатого века, да места оказалось маловато, пришлось расширять. Просто варварство какое-то! Я как раз, разозленный, стоял по ту сторону стены, куда она должна была вывалиться. Следил, чтоб мозаика на полу не сильно пострадала, как тут вместе со стеной эта вещица вываливается. Ну, у меня инстинкт и сработал. Пока ребята не заметили, я ее припрятал, а то бы сразу к рукам прибрали. Потом тихонько полюбовался на нее и обнаружил надпись. Как только сумел ее прочитать, сразу тебе позвонил; подумал, а вдруг она каким-нибудь твоим предкам принадлежала, и один из них носил твое имя и отчество. Ведь чем черт не шутит!

В моей ошеломленной голове начала сформировываться какая-то совершенно   призрачная мысль, которую я пока так и не смог прочитать, но мне точно было известно, что мои предки тут совершенно не причем. Мои глаза, не отрываясь, прожигали шкатулку лазерами любопытства, да и она сама, казалось, тянулась прямо ко мне в просьбе поскорей ее открыть. Поколебавшись некоторое время, мы, наконец, решили потревожить покой ее содержимого.

Так как ключа при ней, естественно, не оказалось, Ромка, немного повздыхав в легком сожалении, взял в руки тонкую стамеску и засунул в щель под крышкой. После короткого, но яростного сопротивления, замок поддался, тихонько щелкнул, будто пожаловался на такое грубое обращение, и крышка открылась, словно отжатая тугой пружиной.

Наши головы в одновременном порыве склонились к столу, чуть не столкнувшись лбами. Что бы там не находилось, сверху оно было покрыто черной тканью, поверх которой лежал небольшой свиток, похоже, пергаментный, перевязанный серебристым шнурком. Наш тихий вздох облачком вознесся к потолку и повис там зачарованной тишиной.

Наконец Роман пришел в себя и тихо прошептал:

- Лучше сейчас спрятать шкатулку, а свиток я возьму с собой, попытаюсь вечером его прочитать. Скорей всего, он написан на том же языке, что и табличка. Не хотелось бы, чтоб сейчас сюда вошел кто-нибудь из парней и обнаружил нас с этим сокровищем.

- А ты уверен, что это сокровище? - Я улыбнулся, немного осмелел и приподнял край ткани.

Мой разочарованный стон заставил реставратора-кладоискателя нервно оттолкнуть меня в сторону и сдернуть покрывальце, уронив при этом на пол пергамент. И он тоже оказался разочарован. Шкатулка до самого верха была забита всевозможными сушеными травами, даже теперь издающими невообразимую смесь запахов.

- Ну что ж, значит не судьба. - Моя рука легла на поникшее плечо друга. – Ну, а вдруг, это - давно вымершие травы, исцеляющие от каких-нибудь серьезных заболеваний, и даже ученые не подозревают об их целебных свойствах? А в этом свитке - сведения, как травами можно спасти множество жизней. Ведь это будет научной сенсацией! По-моему, тоже неплохо. Давай-ка я пока заберу шкатулку к себе на хранение, а ты вечерком расшифруешь записи и сообщишь мне результаты. Идет?        

Грустно согласившись, неудавшийся миллионер с кислой миной поднял с пола пергамент и небрежно сунул его в свой карман. Я же взял со стола газету трехнедельной давности, аккуратно завернул в нее шкатулку с травой и засунул ее в свою вместительную рабочую сумку. Попрощавшись, мы расстались.

Роман, недовольно бурча что-то себе под нос, взял со стола несколько приспособлений непонятного назначения, и скрылся в дальних комнатах, а я поправил на плече ремень сумки и отправился домой, дорабатывать материалы для следующего номера своей несколько поднадоевшей газеты.

 

 

 

                    ГЛАВА 3

Содержимое шкатулки. Послание.

 

Проторчав за своим персональным компьютером  до самого вечера, я смог реализовать почти все свои обязательные планы на следующие несколько дней, и попробовал заняться творческой работой для одного «левого» заказчика. Но тут меня как заклинило. Работа совершенно не продвигалась дальше заголовка, да и то не особо мне понравившегося, но ничего лучшего в голову не приходило. Мысли будто разбросало на многие километры мощным взрывом водородной бомбы, и никак не удавалось собрать их воедино. Дико разболелась голова. К тому же, ни с того ни с сего, вспомнилась та шкатулка, что все еще валялась в моей сумке. Что-то в ней не давало мне покоя.

Немного вслепую потыкав одним пальцем в клавиатуру, я психанул, сохранил файл с одним только названием и вырубил машину. Затем подхватил с пола сумку, и вяло поплелся на кухню. Газ на плите загорелся веселым синим костерком, на сковороде зашкворчали жалкие остатки вермишели с омлетом и крошечными кусочками колбасы. Я достал из сумки купленный ранее небольшой кусок сыра, пакет кефира и пачку чая. Немного подумал и вытащил сверток со шкатулкой. Пока мой ранний ужин доходил на плите до нужной кондиции, я развернул травяную сокровищницу и открыл крышку.

В ней ничего не изменилось. Почти. Шкатулка лежала в сумке боком и содержимое, естественно, сдвинулось в тот самый бок, что был внизу, и теперь оказалось, что трава занимала шкатулку не полностью. Она лишь слегка прикрывала вторую, внутреннюю крышку, серебристо-блестящую, сплошь покрытую непонятными и таинственными рунами. Почему-то не возникало никаких сомнений в том, что это действительно руны, возможно даже охранные или просто магические формулировки, не знаю точно. На этот раз не было никаких явных или скрытых замков. Я осторожно выложил травы на стол и кончиком ножа, подцепив вторую крышку, без труда открыл ее.

Может быть, я и ожидал найти там сокровище, рассыпанное по дну и радужно переливающееся в свете заходящего солнца, но разочарования от увиденного не возникло, ведь изучение ларца еще не закончилось. Там лежало несколько кожаных мешочков, стянутых такими же шнурками, как и пергамент. Один из них лежал по диагонали и занимал всю длину шкатулки, примерно сантиметров тридцать пять – сорок. Он был узким, и на нем виднелись несколько непонятных тисненых знаков. Его я вытащил первым, с нетерпением распустил шнурок и вытряхнул содержимое на стол. Мой ужин начал немного попахивать золой, когда я смог прийти в себя и, обжигая руки, перетащить сковородку на деревянную подставку. Да, тут действительно было от чего окаменеть в позе половецкой бабули.

На истертой клеенке кухонного стола лежал изящно выполненный кинжал, будто пять минут назад выпавший из цветных иллюстраций к книгам в стиле фэнтези. Его обоюдоострое, узкое лезвие с двух сторон покрывали ветвящиеся гравированные узоры, рукоятка представляла собой цветок с очень толстым стеблем, два низких листка которого образовывали гарду. Венчал рукоятку полураспустившийся бутон чайной розы. Там, где на рукоятке должна была лежать ладонь, ее покрывали пересекающиеся насечки, обязанностью которых было не давать скользить пальцам. Причем сама рукоятка отливала легкой синевой, а лезвие сверкало чистой белизной, и лишь закатное солнце измазывало его розовыми бликами.

Немного полюбовавшись, я с трепетом коснулся ладонью этого чуда, и в тот же момент где-то в середине металла пробежала легкая, еле ощутимая дрожь. Рука самопроизвольно отдернулась, и здравый разум подсказал, что на радостях у меня начинаются небольшие галлюцинации, но повторять эксперимент с прикосновением не стал. Зато в мгновение ока уже был развязан следующий мешочек. На этот раз, на стол высыпались довольно таки странные предметы. С первого взгляда они весьма напоминали накладные ногти и были сделаны из того же металла, что и клинок кинжала.

Пересчитав количество этих штучек, я все-таки решил, что это и есть накладные ногти, потому что их оказалось ровно десять, не больше, не меньше. Но тогда почему они металлические?    

Тут мне на память пришли китайские дворяне, которые носили очень длинные ухоженные ногти и защищали деревянными или металлическими футлярчиками. Не помню, где именно я это вычитал, но это тоже могло быть логическим объяснением применения этих когтиков. Один из них я по приколу приложил к своему коротко обрезанному ногтю. Его край немного выступал за пределы моего ногтя – миллиметров на пять. Получилось недурно. Наверняка какая-нибудь средневековая красотка оборонялась ими от настырных ухажеров.    

Новый мешочек принес новый сюрприз. Из него высыпалась полная горсть старинных монет, и даже кажется, из серебра. Что они были старинными, это точно, но ни надписи, ни изображения на них не давали никакой информации об их номинале и давности. Я даже не смог определить, какой стране они принадлежали. К тому же не припомню, чтоб кто-нибудь использовал листья омелы в оформлении металлических денег.

Ссыпав монеты в мешочек, я открыл еще один, предпоследний. Возможность удивляться еще не исчерпала себя. Теперь на свет Божий показался диковинный амулет на витом серебряном шнурке, состоящий из правильного пентаграмма, вплетенного в замысловатый венок из магических знаков. Когда-то я из любопытства интересовался магией и магическими знаками, поэтому сразу понял, что это именно они. Да, это уже становится интересней.

Но и это было не все. Вместе с амулетом вывалилось серебряное кольцо. На его широком ободке по окружности шли витки все тех же магических знаков, а сверху между ними на выпуклом овальном щите очень тщательно был изображен вставший на дыбы единорог. Однажды я где-то встречал упоминание о том, что в старину единорог был покровителем белого волшебства, и светлые маги носили перстни-печатки с его изображением. Это кольцо не было в полном смысле перстнем-печаткой, но я почему-то не сомневался, что оно могло принадлежать когда-то именно магу.

Не знаю, что меня подтолкнуло, но я вдруг импульсивно схватил это кольцо и стал примерять его на свои пальцы. Оно подошло только на безымянный палец левой руки и, наконец, надев его, я облегченно вздохнул и довольно вытянулся, сидя на стуле. В мозгу зазвучал мой собственный голос:

- Свет наш, Единорог, приди из своего серебряного тумана, опусти на мои плечи плащ странника и благослови своей силой на свершение моего долга. Рожденный из света звезд, Луны, и космической силы, поддержи меня в боли и страданиях, и дай силы пройти свой путь от звезды к звезде, от жизни к жизни, от темноты к победе.

Едва в моей голове отзвучал мой, и в то же время, будто чужой голос, я в страхе вскочил со стула и попытался снять с пальца кольцо, но оно словно вросло в мою плоть. Возникло слабое ощущение, будто тоненькие паутинки, выползшие из его ободка, вросли в кость пальца, но на удивление это ощущение не было неприятным. В то же время эта неснимаемость меня испугала. Бросившись к раковине, я намылил  руку, и попытался снять кольцо, но оно как назло прочно прикрепилось к своему новому месту жительства. Еще немного помучившись в бесплодных мучениях, я плюнул на все попытки, насухо вытер руки, и открыл последний мешочек.

В нем скрывалась длинная кожаная лента шириной в два пальца. В ее центре был закреплен черный полупрозрачный камень округлой формы. В центре камня сверкала, синим огнем яркая четырехлучевая звездочка. Не знаю, как назывался такой камушек, но он был прекрасен. Кроме него на ленте были вытеснены уже немного знакомые мне знаки и неизвестные руны. Они переплетались, будто составляя своим единством таинственные волшебные заклинания. На одинаковом расстоянии от концов лента слегка помята, будто ее завязывали в узел. Для пояса она слишком мала, и после некоторых рассуждений я пришел к выводу, что она завязывалась на голове и сдерживала волосы надо лбом. Очень может  быть.

Теперь все вещи из шкатулки лежали на столе, и у меня из глубины души поднималось к ним какое-то особое чувство, будто  я нашел нечто очень родное, хотя и видел их в первый раз. И тут как назло раздался настойчивый звонок в  дверь. Я с тоской посмотрел на начавшую покрываться льдом сковородку с вермишелью и поплелся открывать. Ворвавшийся в мою однокомнатную квартиру ураган чуть не сбил меня с ног, живо захлопнул дверь, замахал верхними конечностями как разъяренная мельница, успокоился и оказался моим товарищем Романом. Его возбуждение хлюпалось через край на мою ковровую дорожку пятнадцатилетней давности. Немного отдышавшись, он завопил:

- Андрюша, это нечто! Ей Богу, тебе стоит написать книгу, а гонорар поделим на двоих. И не забудь меня упомянуть, как научного консультанта. Короче так. Сегодня я смылся с работы пораньше, сослался на простудное состояние и в воодушевлении буквально за пол часа перевел этот пергамент. Куда там твоей Летописи об Игоревом походе. Фантастика, просто закачаешься!

Я быстро затащил его в комнату и захлопнул дверь в кухню. Но он подозрительно потянул носом и поинтересовался:

- У тебя что, пожар был?

Выслушав мои объяснения, Роман вытащил из пакета свиток и пару листов бумаги, исписанных его крупным, несколько косолапым почерком. Плюхнувшись на диван, он напустил на себя профессорский вид, и заявил:

- Как я и предполагал, документ написан тем же языком, что и табличка, но написание несколько различается. Оно ближе к классическому, хотя сам язык оказался еще более древним, чем казалось с начала, потому что некоторые буквы и слова даже мне давались с трудом. Их так и не удалось точно перевести, но само содержание получилось изложить в более-менее литературной форме. Да и сам почерк оказался пакостным.

Зыркнув на меня сердитым взглядом в ответ на мое ехидное "Гм-м, да" (дескать, "кто бы говорил"), он, прокашлявшись, приступил к чтению.

" Потомки мои, читая, запоминайте это.

Некогда, в далекие темные времена, когда Добро и Зло имели плоть и обитали на земле, – существовали воины Света, боровшиеся против злобных порождений Тьмы. Их было много, и они были различны. Среди них находились охотники на ведьм из человеческого рода, волшебные существа из неизвестных астральных сфер и маги-оборотни. Их целью было уничтожать воплотившуюся среди людей и зверей нечисть своей внутренней силой и магией, волшебными травами и серебром, осинами и проточной водой. Долгое время зло снова возрождалось, а они делали  свое святое дело, не допуская полного пришествия на землю Хаоса.

Гибли одни из них, на смену приходили другие, пополняя иногда редеющие ряды. И так бы длилось еще многие века, но Тьма набрала мощь, и спустилась на землю. И состоялась великая битва. Зло побеждало. Из защитников Света оставался лишь небольшой отряд магов-оборотней, но именно они смогли перевесить чашу весов в свою сторону. Обладая знаниями многих поколений и своей силой, маги уничтожали врага, но и сами ложились в Мать-сыру-землю. Убитые слугами тьмы, они не могли больше возродиться на ней и продолжать выполнять свой долг. Многие дни длилось то сражение, и Добро вышло победителем, но остался лишь один воин Света на кровавом поле брани, последний маг-оборотень во всем освобожденном мире.

Умирающий от ран, он хотел продолжить свое существование в следующей жизни и предпочел умереть от своей  руки, бросившись грудью на свой собственный магический меч. И однажды он возродится, чтоб снова встать на защиту Добра. А пока я, простой смертный человек и его друг, буду хранить принадлежавшие ему вещи, передавая их из поколения в поколение, пока, наконец, они не найдут своего вернувшегося хозяина. Магические заклинания на крышке этого ларца когда-нибудь сведут его с последним истинным волшебником. Где бы он снова ни родился, но он получит то, что оставил мне на хранение, ибо он предвидел свое возвращение и адресовал ларец самому себе, тому, кем он когда-то станет. Что будет дальше, мне неизвестно. Да будет так. И да хранит Единорог его светлую душу! "

Замолчав, Роман многозначительно посмотрел на меня.

- Теперь ты понял, почему именно мы нашли эту шкатулку? Она с самого начала искала именно тебя. Обыкновенное переселение душ.

- Ну, во-первых, ее нашел ты, а не мы. А во-вторых, может это просто такое феноменальное совпадение? Что-то мне не особо верится, что я был в прошлой жизни этим мифическим магом. Да и на оборотня я не особенно смахиваю - никакой шерсти на ладонях, сросшихся звериных бровей и пятиконечных родинок на туловище. К тому же, мне совершенно не известно, как обращаться со всеми теми вещами, которые обнаружились в шкатулке.

Глаза Ромы загорелись жарким огнем энтузиазма:

- Ты что, нашел там что-то кроме травы? А ну, живо показывай, а то я сейчас от нетерпения задом тебе диван подпалю. - Его глаза радостно смеялись. - История только начинается!

Шутливо дав ему подзатыльник, я проворчал:

- Смотри мне, не зарься на мое законное сокровище.

Он обижено надулся.

- Но это же я его нашел, ты сам только что это сказал!

- А, может, я передумал.

Не обращая внимания на оскорбленное пыхтение, я потащил его в кухню. Минут пять только и слышалось возбужденное дыхание моего будущего научного консультанта. С трудом оттащив его от стола, я поинтересовался:

- Ну, как тебе такое наследство?

Его ответ с трудом протолкнулся через пересохшее горло:

- Супер!!! А ты, кстати, в курсе, что все эти предметы, кроме разве что мешочков и той ленты сделаны из серебра?

- А ты как узнал?

В ответ только многозначительная усмешка. Тогда я показал ему руку с кольцом. Он потянулся к нему и коснулся пальцем.

- А можно я примеряю?

- Можно, но невозможно. Оно словно приклеилось к пальцу, ничего не помогает его снять. Вросло, будто я родился уже с ним.

Роман недоверчиво покачал головой и попробовал легонько покрутить кольцо на моем пальце. Оно даже не шелохнулось.

- Интересно. - Он подтащил  мою руку ближе к свету и снова предпринял попытку, но уже несколько сильней.

Я охладил его пыл.

- Прекращай, у меня только десять пальцев на руках, и каждым из них я одинаково дорожу.

Ничуть не разочарованный неудачей, мой невольный мучитель потер подбородок тыльной стороной ладони.

- Мне кажется, Андрей, что все это далеко не случайность. И то, что невозможно снять кольцо, также указывает, что шкатулка попала по назначению. Вот только что со всем этим добром делать? Может, нужно к хорошему экстрасенсу сходить, чтоб он тебе там какую-нибудь чакру памяти почистил? Вдруг свою прошлую жизнь вспомнишь и узнаешь, зачем применялись эти предметы.

Я никогда не доверял эзотерическим увлечениям Ромки, как и экстрасенсам со всевозможными гадалками, поэтому отмазался ничего не значащим обещанием подумать над этим, и тут же засунул совет в самую глубокую кладовую памяти.

- Значит так, сейчас я оставлю у тебя перевод, а пергамент заберу с собой, постараюсь более подробно его изучить. Шкатулка пусть тоже остается у тебя. Как только навестишь экстрасенса, звонишь мне и все рассказываешь, а если новости появляются у меня, то звоню я.

Тут он поморщился и кивнул на сковородку:

- Не забудь выкинуть свое жаркое и проветрить квартиру, а то от этой вони можешь утром не проснуться.

Роме повезло, что мы были хорошими старинными приятелями, и его свинская выходка осталась безнаказанной. Когда за ним защелкнулась дверь, я убрал в шкатулку ее содержимое, затолкал все под кровать и пошел отскабливать от многострадальной сковороды чудом уцелевшие остатки вермишели.

 

 

 

                    ГЛАВА 4

Гибель Романа.

 

За весь день я дико устал от писанины и поэтому провалился в сон в тот же миг, как только моя голова коснулась подушки. Проснулся я под утро от собственного жуткого крика. Причиной был очередной кошмар, но на этот раз жертвой был мой товарищ, восторженный Рэмка, еще вчера вечером пытавшийся оторвать мне палец и радостно кричавший о новом фантастическом бестселлере, принесущем огромные гонорары. К тому же я знал, как именно он погиб, потому что видел все это во сне.

Он до двенадцати ночи сидел за своим столом, пытаясь при свете настольной лампы раскрыть тайну происхождения свитка и древних букв на нем, а затем ему сильно захотелось холодного пива, чтоб немного растормошить мозги. Ночной киоск находился метрах в пятидесяти от его дома, и он направился к нему через темный двор. И никто не знал, что в эту ночь вурдалак охотился в том самом дворе. Добыча была выбрана случайно, и от этого становилось еще больней, что именно Роман оказался не в том месте не в то время. Хотя было бы мне легче, если б на его месте оказался кто-нибудь другой, а я не смог ему помочь? Не думаю.

Как только на улице достаточно рассвело, я в огромной спешке оделся, и совершенно забыв про завтрак, сломя голову бросился по адресу, где проживал Рома. Проехав пару остановок маршрутным такси, я буквально пулей вылетел из автобусной двери,  побежал между домами в тот двор и когда готовился завернуть за угол последнего дома, услышал голоса. Там уже вовсю работала милиция. Маленький замотанный милиционер допрашивал двух дворничих в ярко-оранжевых безрукавках, одна из которых истерично всхлипывала, а вторая что-то втолковывала милиционеру грубоватым взволнованным голосом.

Мне захотелось узнать, точно ли там найдено тело Романа, и я подошел ближе. Еще один милиционер направился ко мне и внушительно произнес:

– Проходите, здесь нет ничего хорошего.

На что я ответил:

– Извините, что мешаю, но я иду к другу. Его дом как раз в этом дворе. Сегодня все утро звонил ему, начиная с пяти часов, но трубку никто не поднял, хотя обычно он уже просыпается в это время, и я забеспокоился. Мы должны были обязательно переговорить с ним этим утром.

- Как зовут вашего друга, и где он живет?

- Роман Завгородний. Его дом вон тот, рядом с беседкой, четвертый номер,  квартира шестьдесят пятая, второй подъезд.

Милиционер бросил задумчивый взгляд куда-то себе за спину.

- А вы не расскажете, как он выглядит?

Я слегка растерялся.

- Примерно метр шестьдесят пять - семьдесят. Очень темные волосы, почти черные, короткая стрижка, лицо обыкновенное, но женщинам нравится, карие глаза. Каких-то особенных примет, вроде, не имеет.

Тут я почувствовал, что отношение ко мне стража правопорядка немного смягчилось, и он осторожно попросил взглянуть на одно тело. У меня в груди все похолодело и оборвалось. Пока я, еле переставляя ноги, плелся к продолговатому крупному предмету, накрытому большим черным мусорным мешком, какой-то товарищ в гражданском, подпирая спиной столбик ядовито-салатной беседки, матерился в рацию. До меня донеслись его последние слова:

- Когда, наконец, приедет эта чертова труповозка, уже люди на работу пошли! Мне тут еще обмороков не хватало, и нормально обследовать место не успеваем.

И вот, преодолев несколько метров, я присел на корточки возле тела.

Милиционер приподнял край мешка, и первые лучи солнца осветили мертвое лицо. Точнее, половину лица. Вторая половина была начисто содрана, но я успел рассмотреть, что сделал с ней оборотень, несмотря на то, что милиционер деликатно старался прикрывать ее от меня. Единственный карий глаз смотрел на меня с глубокой грустью.

Я отшатнулся, и с трудом поднявшись, оперся о заботливо подставленную руку. Быстро справившись с охватившей меня слабостью, лишь тихо прошептал:

- Это он.

И будто густой туман накрыл мое сознание на весь оставшийся день. Только смутно помню, что кто-то отпаивал меня кофе, и я подписывал какие-то бумаги, рассказывал, как найти старую мать Романа и с нечеловеческой тоской смотрел на ярко-синее небо за пыльным стеклом окна. Кто-то из милиционеров по моей просьбе позвонил мне на работу и объяснил, почему я не смогу сегодня там появиться. Потом на милицейской машине меня отвезли домой.

Всю следующую ночь я боялся ложиться спать. До самого утра догонялся небольшими дозами "Персена" и черного кофе, который непрерывно варил в медной джезве - подарке двоюродной сестры. Но, несмотря на все меры предосторожности, когда ночь уже ушла за горизонт, я все-таки свалился на кровать и проспал два с лишком часа. На этот раз не было никаких кошмаров, хотя совсем без сновидений не обошлось.

Перед тем, как проснуться, я увидел степь, огромную, сплошь покрытую колышущимся ковром цветущих ковылей, терпко пахнущую травами, землей и вольным ветром. Из мягкого меха ковыля медленно вышел большой серый волк с седой отметиной на правом боку и подошел ко мне. Испуг советовал спасаться от зверя, но ноги, словно корнями ухватились за землю, и не пускали. Волк внимательно смотрел на меня умными и слегка насмешливыми глазами. Он улыбнулся своей клыкастой пастью, лег на землю, вытянув по направлению ко мне мощные лапы с серебряными когтями, и заговорил.

- Неужели ты уже забыл меня, брат? Мы с тобой принадлежали одному племени. Нас было много, пока не остался один ты, последний. Теперь ты несешь в себе искру Света. Твое время еще придет. Ждать осталось совсем немного и первой ты обретешь память. Я сам давно уже мертв, но смогу помочь тебе стать тем, кем ты должен быть, а дальше будет только твоя жизнь и судьба, выбранная тобой. До встречи. И удачи тебе.

Сон ушел, так ничего конкретно мне и не открыв. Последующие несколько дней я прожил в ужаснейшем состоянии, словно обколотый наркотиками. Особенно меня доконали похороны Ромки, на которые меня отпустили с работы без каких бы  то ни было возражений. Несколько раз меня таскали в милицию, как знакомого с убитым и, в конце концов, оставили в покое. Одна газета, специализирующаяся на освещении криминальных происшествий и с которой мне иногда приходится сотрудничать, заказала статью на полосу о таинственных убийствах в полнолуния. Но я четко объяснил им свое личное отношение к этому, и безоговорочно послал к черту. Кроме всего прочего, теперь я не мог на улице спокойно ходить среди людей, потому что знал - один из них может быть тем самым чертовым оборотнем.

 

 

 

                    ГЛАВА 5

Память об Аркаиме.

 

В монотонной и занудной работе прошли полторы недели. Убийства пока прекратились, но я знал, что убийца все еще живет в этом городе и только ждет очередной полной луны. Тем временем готовился к своему рождению молодой ясный месяц. Кольцо по-прежнему безвылазно находилось на моем пальце, вызывая любопытные расспросы своей необычностью и явной антикварностью. Пришлось объяснять, что это наследство от дальнего прадедушки, который оставил мне его на память о предках.

И вот настал тот день, когда на небо взойдет молодой месяц с острыми рожками и улыбкой младенца.

Часов в десять вечера я полностью собрал сумку для завтрашней командировки в пределах области и уже собирался ложиться спать, как непонятное желание заставило достать немного подзабытую шкатулку и открыть ее. Да, сегодня что-то должно произойти. Один единственный мешочек завладел моим вниманием. Я взял его и высыпал на расстеленную постель серебряные ногти. Не знаю, что именно руководило мной, но я поднял один серебряный ноготь и приложил к своему. Он прочно закрепился, как приклеенный супер-клеем, хотя в первый раз, когда я его примерял, такого не случилось. За ним последовал еще один. И еще... Меньше, чем через минуту ногти были закреплены на своих местах, но оставался еще один. Бережно засунув его в карман рубашки и тщательно застегнув пуговицу, я вышел на лестничную клетку, запер квартиру, быстро сбежал по лестнице и, хлопнув железной кодовой дверью, бросился в ночь по темной улице. За квартал отсюда находилась небольшая посадка, - именно туда лежал мой путь.

Деревья встретили меня приветливым шорохом листьев и дружелюбными покачиваниями веток. Легкий ветер гулял в их лохматых кронах, и ночная прохлада заставляла вздрагивать при каждом его неожиданном порыве. Ни одной живой души не было поблизости, и я двумя пальцами вытащил из кармана десятый ноготь. Страх перед неведомым холодным ознобом заколотил тело, но последнее звено к разгадке встало на свое место.

Сначала мне показалось, что совершенно ничего не происходит, но затем из кончиков серебряных ногтей стал выплывать легкий сверкающий туман. Он обволок мои пальцы, руки по плечи, закутал всего в блестящий плащ, и тут  начали происходить удивительные метаморфозы. Вокруг послушно застывшего тела образовалась белая непрозрачная оболочка, обтянувшая его, как хорошо подогнанный скафандр, сила притяжения заставила меня встать на все четыре конечности и подставить лицо острым лучам звезд. Оболочка вокруг тела сменилась белым густым мехом, хвост слегка качнулся, и из моей груди невольно вырвался радостный животный вой. Где-то вдали, со стороны города послышался ответный вой собак. Трансформация удачно закончилась. В нос ударила волна всевозможных запахов, большинство из которых встретились мне впервые, и уши заполнили звуки ночи.

Человек стал белоснежным волком. Мое тело было другим и ощущалось совершенно иначе, но я чувствовал себя в нем довольно таки уютно, хотя разум все еще возмущался этим невероятным событием, и не хотел до конца верить в реальность происходящего.

Восторг был велик, но мое внимание привлекло небольшое облачко, сформировавшееся возле куста боярышника. Оно густело и приобретало какую-то форму, пока, наконец, не предстало передо мной в облике серого волка с уже знакомой мне седой отметиной. Он подошел поближе и улегся в свою любимую позу.

- Ну, здравствуй снова, брат. Я вижу, теперь ты готов и очень рад, что пришел твой час. Пусть вся эта ночь будет твоей. Освойся со своим вторым телом, и оно никогда не подведет тебя. Когда же ты вернешься под утро домой, то заснешь и во сне вспомнишь кое-что, что может пригодиться уже сейчас. К сожалению, вся память сразу не вернется, но когда тебе понадобятся забытые знания, то они сами придут тебе на помощь. Ты узнаешь, как пользоваться травами, в памяти всплывут заклинания и магические формулы и самое главное, - теперь ты снова стал воином Света, охотником за нечистью. Ты вспомнишь свое истинное Имя, и будешь хранить его в тайне даже от собственной тени. А теперь - прощай. Это был мой последний приход в твою жизнь. Повелитель Долины Умерших дал мне только два раза увидеться с тобой, чтоб помочь вернуться твоим знаниям, и теперь я ухожу. Храни тебя Единорог!

С этими словами, волк снова превратился в облачко и растаял среди ветвей кустарника. И я, ощутив принесенный ветром запах полыни, побежал туда, в степь, что простиралась за чертой города, откуда и донесся этот терпкий аромат простора. Мое тело охотника низко стелилось над землей, чуткий нос впитывал и классифицировал каждую пахнущую молекулу воздуха, а серебряные когти вспыхивали яркими искрами в свете звезд.

Боже мой! Как давно я не чувствовал такого наслаждения существованием! Высокие травы хлестали по лапам и послушно раздвигались перед моей мордой. Пахло мышами, но устраивать на них охоту не было желания. На какой-то миг пришло сожаление - скоро сон закончится, я встану с постели, оденусь, возьму диктофон, ручку, листок бумаги и потащусь на еженедельный брифинг для представителей областной СМИ. А затем поеду душной машиной в захудалый колхоз в двух часах езды от города. Быстро переборов себя, я отбросил эту грустную мысль, и отдался степи и травам.

Нагулявшись вдоволь, я вернулся в посадку за пару часов до рассвета, проверил нюхом отсутствие свидетелей и, мысленно произнеся магическое слово-ключ, топнул правой передней лапой. Меня снова окутал светящийся туман, и всего за несколько секунд совершилась обратная метаморфоза. На удивление, все серебряные ногти находились на своих местах. Немного подумав, я подставил ладонь и встряхнул над ней правой рукой, произнеся новое слово. Ногти спокойно слетели в ладонь. То же самое я проделал и со второй рукой, после чего спокойно вернулся в свою квартиру и завалился в кровать, кинув волшебные инструменты в шкатулку.

Разбудил меня громкий стук в дверь. На площадке меня поджидали два молодых парня якобы из ветсанстанции и предложили новую супер действенную отраву от тараканов. Я незлобиво выругался и захлопнул дверь перед их носами. На круглых фирменных настенных часах с огромной золотистой надписью "МИВИНА. Вермишель быстрого приготовления" - презенте за один матерьялец, стрелки нахально показывали четверть одиннадцатого, а надпись напомнила о том, что мой желудок уже начал с голодухи переваривать сам себя. В этот момент злобно заматерился пейджер, типа: "Где ты, гад, лазишь? На работе тебя уже заждались. Машина в область отбывает меньше чем через час!". Стараясь не унывать, я натянул джинсы, рубашку, прихватил телефонную карточку и поплелся выяснять отношения с редактором.

Выторговав себе полчаса на сборы и завтрак, я пришел в свою квартиру, сердито захлопнул дверь, и с грустью вспомнил, какой прекрасный сон приснился этой ночью. И тут словно переключатель щелкнул в мозгу. Неизвестно откуда выплывшие картины встали перед внутренним взором. Медленно проплывали пейзажи дикой доисторической природы. Сколько же тысяч лет назад земля была такой загадочной и прекрасной. Четыре? Пять? Или больше? Родина моя, Аркаим, - город моего рождения, никогда уже я не увижу тебя таким, каким ты был когда-то. Что сейчас с тобой и остались ли на этой земле следы твоего существования?

И снова я видел  прекрасно спланированный и выстроенный город-крепость. Два вписанных друг в друга кольца оборонительных сооружений, внутри которых расположено два круга припавших к стенам жилищ. В центре - круглая площадь, которую обвивала кольцевая улица с деревянным настилом, который некогда слегка поскрипывал под моими шагами. В шестнадцать лет я покинул этот город и ушел туда, куда звал тихий шепот Ассарон, тайной звезды магов-оборотней. Больше я туда не вернулся, навсегда сохранив в сердце любовь к нему.

Затем словно волшебный сундучок открылся в глубине моего сознания и вещи, в этой жизни никогда ранее не ведомые, стали мне известны и понятны, точно так же, как дважды два, и как приготовить омлет. Запечатанные до поры до времени шестые чувства сбросили ставшие бесполезными печати, и я узнал, что теперь нужно делать. В мгновение ока родились новые внутренние ресурсы, и энергетические линии моего биополя переплелись с необъятным информационным полем земли. Все пять стихий вошли в мое тело и напитали своими способностями. Всплеск зеленого света осветил подсознание и вытащил на поверхность тысячи магических формул и заклинаний, вот только мне еще было не все известно о значении каждого из них. И в завершение, магические знаки кольца обожгли руку холодом, напомнив о своем существовании. Нет, этой ночью был не сон! Сознание стало кристально чистым и холодным.

Снова заверещал пейджер. Ругнувшись, я подхватил сумку, недовольно полапал щетину на щеках и отправился на работу, пообещав желудку купить по дороге хот-дог или, на худой конец, завалящий "Сникерс". Уже в редакции, сдав материалы, нарвался на замредактора. Редакторша, как обычно бывает после выходных, отлеживалась дома с больной головой и баночкой пива у изголовья. Лариса Валентиновна была слегка не в духе. Она окинула меня придирчивым взглядом и проворчала:

- Поездка в Боровской район откладывается – машина на капремонте. Но сильно не радуйся - сегодня в двенадцать приезжает министр легкой промышленности. Быстро сгоняй домой, побрейся, надень белую рубашку и мотай в облгосадминистрацию. И учти, если директор увидит тебя по телевизору в рваных джинсах или спящего в дальнем кресле, - тебе же хуже!

Мне захотелось оправдаться, что на самом деле никогда не сплю на мероприятиях и не выгляжу, как бомж, но, посмотрев на ее осунувшееся от забот лицо, промолчал. Проведя два часа с небольшим  на встрече с министром, потом за час наваяв статью на пол полосы, я помахал корректоршам ручкой и смылся.

 

 

 

                    ГЛАВА 6

Милиция.

 

Весело насвистывая: "Куда идем мы с Пятачком", я держал курс в горуправление милиции. Там показал журналистское удостоверение и спросил, как мне найти следователя, занимающегося расследованием зверских убийств, недавно произошедших в городе. Дежурный, которому был адресован вопрос, куда-то ненадолго вышел. Затем заявил, что следователь сейчас очень занят, и принять не может. Тогда я низко наклонился над его столом и серьезным шепотом сообщил, что у меня, возможно, будет для него интересная информация об этом деле. Милиционер недоверчиво скосил на меня левый глаз, потом правый, ненадолго задумался и, наконец, раскошелился:

- Второй этаж, направо по коридору, кабинет двадцать восемь, Савицкий Евгений Владимирович.

Проводив меня взглядом до лестницы, милиционер снял телефонную трубку, и стал набирать номер. Наверное, решил предупредить о моем появлении, а, может быть, у него просто возникла необходимость с кем-то пообщаться

Широкая лестница из фальшивого красного мрамора привела меня на второй этаж. По длинному слабо освещенному коридору время от времени передвигались люди. Кто - в гражданской, а кто и в форменной одежде. В некоторых кабинетах звонили телефоны. Кто-то с кем-то  ругался. А за одной из дверей раздавался дружный смех, как будто там рассказывали остроумные анекдоты. Двадцать восьмой кабинет обнаружился почти в конце коридора. На стук отозвался мужской голос:

- Войдите.

Я вошел и мягко прикрыл за собой обитую потертым дерматином дверь. Там за письменным столом, заваленном кучей папок и отдельными листами бумаги, сидел мужчина лет сорока, немного смахивающий на замотанного и не спавшего трое суток Курта Рассела.

После взаимных приветствий, хозяин кабинета усадил меня на стул перед столом, положил перед собой вынутый из стола блокнот и приготовился записывать. Я назвался, и он сказал:

- Я уже в курсе, по какому поводу вы пришли. Теперь расскажите, пожалуйста, поконкретней.

Мой ответ заставил его досадливо поморщиться.

- Евгений Владимирович, к сожалению, я не могу дать вам каких-то четких и конкретных сведений, но могу помочь несколько необычными методами.    

Савицкий откровенно ехидно усмехнулся.    

- Вы экстрасенс, что ли? Или, может быть, ясновидящий, общаетесь с призраками мертвых? Тут недавно уже приходили двое таких, и оба за один день. Если так, то большое спасибо, но мы как-нибудь сами управимся.    

Ничуть не обескураженный, я умостился на неудобном расшатанном стуле.    

- Все-таки зря вы отказываетесь. Я, в отличие от ваших недавних визитеров, смогу достоверно доказать свои способности. Если не верите, можете дать мне какой-нибудь предмет, проходивший в расследовании как улика, и о котором вы все уже знаете. Я расскажу все, что сам узнаю от него. Если сказанное мной окажется истиной, - вы соглашаетесь на мою помощь. Ошибаюсь - ухожу и больше не мешаю вам заниматься своим делом. Если я самоуверенный псих, то вы абсолютно ничем не рискуете.

В глазах следователя промелькнула искра заинтересованности.

- Хорошо. Ждите здесь, я сейчас принесу из сейфа вещественное доказательство.

Когда дверь закрылась за его спиной, я прикрыл глаза, и расслабился. В самый первый раз ни в коем случае нельзя ошибиться, от этого зависит вся дальнейшая охота. Необходимо напасть на след оборотня еще до начала полнолуния. Легкий сквозняк от открывшейся двери шевельнул волосы на шее. Савицкий уселся на свое место и подтолкнул ко мне через стол прозрачный пакет, внутри которого мостился скомканный кусок ткани неизвестной расцветки, который, скорей всего, был когда-то светло-кремовым. На пакете болталась стандартная бирка с какими-то обозначениями. Тут сквозняк снова потревожил мою прическу. Вошли еще два милиционера. Один с нескрываемым любопытством скользнул по мне взглядом.

- Владимыч, можно мы воспользуемся твоей картотекой?

Этот лицемерный вопрос сопровождался красноречивым кивком в сторону небольшого шкафчика для документов, сиротливо приткнувшегося к стене рассохшейся боковиной. Получив разрешение, они подошли к нему и стали вяло копаться в одном из отделений, время от времени искоса постреливая глазами в моем направлении. Бесплатный цирк начинается, - понял я. Даже сиротливо покосившаяся герань на подоконнике с интересом протягивала ко мне любопытные листья. Ну что ж, вы получите развлечение. И подтянул к себе вещдок.

Держа в руках пакет, я плавно потянулся к ткани тончайшими волнами, вышедшими из центра моей сущности. Настроившись на информационный обмен, я закрыл для удобства глаза, и поднес ко лбу пакет, приблизив его на расстояние пары миллиметров. Вся история исследуемого объекта вошла в память мага, и внимание несколько рассредоточилось по всему кабинету. Сквозь закрытые веки я видел, как откровенно ухмылялся следователь, а один из зрителей подошел к графину, стоящему на огромном канцелярском сейфе и налил себе воды в пластмассовый стаканчик. Я открыл глаза, и ухмылка в мгновение ока слетела с лица следователя Савицкого, будто ее и не было. Пакет, заскользив по столу, остановился возле его рук. В моем голосе звучал упрек:

- Евгений Владимирович, это нехорошо с вашей стороны. Не далее, как десять минут назад вон тот молодой человек, - кивок в сторону пьющего, - вытирал этой тряпкой свой письменный прибор.

В дальнем углу раздался натужный кашель поперхнувшегося милиционера.

- Могу рассказать еще кое-что интересненькое. Примерно год назад эта тряпка была парадно-выходной юбкой жены все того же молодого человека. Споротые кружева с лилиями очаровательно смотрелись на ее подоле.

Кашель с трудом был подавлен, и на меня уставились три пары шокированных глаз.

- Мама миа! - Этот сдавленный стон вырвался из горла уличенного парня, у которого была одолжена тряпка. - Даже про кружева проведал!

Триумф был полным. Пора было брать ситуацию под свой контроль.

- Теперь вы согласны принять мою помощь?

Три головы качнулись в синхронном согласии. Бедные зрители даже не поняли, что выдали свою осведомленность о моем предложении и готовившемся розыгрыше. Я обратился к следователю:

- Мне бы хотелось пообщаться с вами один на один.

Милиционеры, все еще не оправившиеся от потрясения, покинули кабинет.

- Скажите, как вам удается это делать?

- Извините, профессиональная тайна. Вы ведь наверняка тоже храните в секрете свои методы работы. И разрешите первый вопрос для установления нашего сотрудничества. Есть ли у вас какие либо улики, указывающие на личность преступника?

Савицкий с глупым видом крутил в руках "вещдок", потом, будто очнувшись, открыл верхний ящик стола, швырнул в него пакет, задвинул и уставился на меня с глубоким интересом.

- Знаете, это дело довольно таки запутанно. Кое-какие следы у нас есть, но они слишком странные, чтоб считать их полноценными уликами или указаниями на конкретную личность. В нашем распоряжении всего-навсего следы огромных собачьих лап и горсть черной шерсти, собранная со всех мест преступлений. Они абсолютно идентичны. Можно было бы поверить в то, что убийства совершало животное, но тактика нападений и само поведение слишком разумны для озверевшей собаки. Специалисты утверждают, что собака на самом деле является самым настоящим волком. Но в пределах нашей области волки, - редкость, а тащиться из какой-нибудь соседней, и тем более соваться в город ни один из них не станет. Даже ненормальный. Возможно, в этом замешан человек с  манией убийства, содержащий у себя дома специально выдрессированного волка и отпускающий его на охоту по полнолуниям.

- Вы сможете показать мне хотя бы одну шерстинку из собранных?

По лицу следователя скользнула тень надежды.

- Да, конечно.

Он подошел к своему сейфу, небрежно поковырялся в замке ключом, что-то прошипел сквозь зубы и громыхнул кулаком об дверцу. Только после этого она, противно заскрипев, отворилась.

В точно таком же пакете, как тот, с помощью которого меня пытались надуть, лежало с десяток длинных черных волосинок. Несколько штук были слегка испачканы засохшей коричневой массой. Меня продрала легкая дрожь от тухлой ментальной вони свернувшейся крови. Я взял этот пакетик, точно так же поднес к центру лба и уже через секунду, резко отдернув руку, уронил его на крышку стола. Евгений Владимирович забеспокоился.

- Что случилось? Вы увидели убийцу?

Мои дикие глаза перепугали его еще больше. Издав вздох, больше похожий на стон, я с трудом разлепил мгновенно пересохшие губы:

- Вы взяли их с тела Романа.

- Романа? Романа Завгороднего? Вы что, знали убитого?

- Перестаньте. Вы наверняка читали все  показания в связи с этим убийством и вполне могли запомнить мою фамилию. Или даже присутствовали во время моего рассказа.

Следователь налил воды из графина и пододвинул вплотную к моей руке.

- Нет. Я не был в тот день в управлении. Фамилия действительно показалась мне знакомой, но мало ли какие бывают совпадения.

Больше он ничего не сказал, хотя я с опаской ожидал вопроса, вроде - "Так вы были другом потерпевшего?", и поэтому был очень благодарен ему за проявленную чуткость. Подождав, пока я промочу горло, он произнес:

- И на этот раз вы оказались правы. Но, надеюсь, это не помешает вам тщательно исследовать улику?

- Нет. Наоборот, это поможет лучше сосредоточится на своей задаче. Кое-что мне уже стало известно. Только прошу вас, пожалуйста, не стоит сразу же после моих слов вызывать "психушку". Отнеситесь к ним с полной серьезностью.

Увидев согласное покачивание головой, я продолжил:

- Как ни бредово это звучит, но мы имеем дело с оборотнем. И это далеко не психическое заболевание, а самое натуральное физическое перевоплощение. Такое действительно возможно. Имея на руках части его тела, то есть волосы, я могу попробовать найти его место нахождения. И по возможности определить человеческий облик. Если он стал оборотнем совсем недавно, это облегчит мой поиск. Должно получиться, но для этого мне нужно будет ненадолго отлучиться. Не волнуйтесь, не физически. Просто часть моей  энергии отправится по тонкому лучу, связывающему эти волосы с их бывшим владельцем, а вашей задачей будет присмотреть за моим телом, чтоб никто меня не потревожил.

Тут Савицкий спрятал глаза под столом, затем поднял их до уровня моих плеч и почти застенчиво спросил:

- Скажите, Андрей, вам мел принести?

Сначала я совершенно ничего не понял, но он красноречиво нарисовал пальцем на столе большой круг и поставил в его центр человечка, сложенного из двух пальцев.

- Нет, спасибо. Мне не нужно пользоваться таким способом. Он несколько устарел. Только хочу предупредить - я отправляюсь в Астрал, а в нем иногда бродят всевозможные неприятные типы. Если у меня завяжется там  потасовка и противник окажется сильней, мое тело здесь может отреагировать неожиданными движениями. Начнет выгибаться на стуле или кататься по полу. Пожалуйста, проследите, чтоб оно не выбросилось в окно. Если непосредственной опасности не будет, то во время приступа старайтесь держаться подальше. Теперь можно приступать.

Савицкий встал, подошел к двери и тщательно запер ее на замок, даже подергав для надежности за ручку. Затем снова сел за стол, на несколько секунд скрылся под столом и поднялся, держа в руке выдернутую  телефонную вилку.

- Теперь все готово. - На его лице цвела улыбка десятилетнего мальчишки, задумавшего запустить мышь в девчоночью раздевалку.

 

 

                    ГЛАВА 7

Астральный опыт.

Теперь, дай мне Бог сил, не ошибиться и не оступиться.

Я зажал между ладонями пакет, свободно положил руки на колени и опустил ресницы. Все посторонние звуки, доносившиеся с улицы и из коридора, поглотились плотной тишиной. Подчиняясь спрессованной в кремень концентрированной воле, астральное тело вышло из физической оболочки, и плавно раздвинув тонкую завесу потусторонней ширмы, проникло в Астрал. Я запечатал место своего входа личной печатью. Теперь никто кроме меня не сможет проникнуть отсюда через эту дверь в реальный мир и Савицкому ничего не угрожает.

Едва заметная нить, исходящая от шерстинок оборотня уходила в серо-голубое марево, которое, возможно, и скрывало человеко-монстра. Ухватившись за край нити, я медленно вошел в клубящееся марево.

Не знаю, сколько времени прошло в реальном пространстве, но тут, казалось, миновало минут сорок. Вокруг меня ничего не было видно, кроме густого бесконечного тумана, то создающего черно-белые калейдоскопические узоры, то распадающегося на крошечные водяные молекулы, обжигающие космическим холодом. Но вот что-то почувствовалось впереди. Я попытался выйти астральной проекцией в той точке реального пространства, где находился тот, кого я разыскивал, но в этот же миг остро почувствовал его присутствие рядом с собой. Он тоже был в Астрале и в данный момент прятался под покрывалом невидимости. Похоже, что он также почувствовал мое присутствие. Раздался низкий голос:

- Не знаю, кто ты и что здесь делаешь, но это моя территория. Поэтому немедленно убирайся и забудь дорогу сюда. Если же нет - то своей властью я вышвырну тебя из Астрала и уничтожу знак, которым ты открываешь себе путь. И мне все равно, что ждет твою физическую сущность после этого - долгая болезнь или смерть, но это навсегда отучит тебя увлекаться оккультизмом и преследовать того, кто тебе не по зубам.

- Оставь свои высокопарные речи при себе. Сначала я хочу увидеть тебя. Ты убил близкого мне человека и мне наплевать на твои угрозы и на твою территорию. К тому же ты сам сказал, что не знаешь меня. Не боишься нарваться на более опытного оккультиста? И кроме всего прочего, я не пользуюсь знаками-ключами, позволяющими проникать в Невидимое. Они так примитивны.

Невидимый противник начинал свирепеть. Он закричал, срываясь на визг:

- Вон отсюда, чужак!

И тут он предпринял попытку вышвырнуть меня с моего астрального пути. Его воля старалась разодрать меня на мельчайшие осколочки, которые потом можно будет веером вшвырнуть в мое физическое тело. Такой прием, если б он удался, привел к чрезвычайно болезненному возвращению в реальность, после которого я вряд ли прожил хотя бы неделю. Но моя воля только слегка поморщилась, вытянула энергетические щупальца и рывком вонзила их во внутренние круги. Вцепившись, таким образом, в дополнительную поддержку, я выстоял. Правда, это было несколько грубовато с моей стороны по отношению к тонким сферам, но надеюсь, они меня простят. Оборотень, похоже, был откровенно напуган своей неудачей.

Атмосфера вокруг него немного сгустилась и в меня полетела вытащенная из темного измерения и закрученная из черной энергии петля Сета. Я пробил впереди летящей петли небольшую воронку, заземленную на покрывало невидимости обнаглевшего оборотня. Ему почти удалось ее задержать. Почти. Его прихватило за край покрывала и втащило в сразу же затянувшийся прорыв пространства. Я немного скорректировал направление, и теперь оборотень должен быть вброшен в свое собственное тело. Но произошло несколько непредвиденное. Уже почти скрывшись в прорыве, оборотень послал последний привет - заклятие Разрывающего вдоха.

Черт! Гремлин проклятый! Фиг ему, с постным маслом! Заклятие прошло сквозь меня и рассеялось в Эфире.  И лишь несколько микроскопических иголочек от испарившейся формулы ударили в лицо. Но это уже было, как колючка саксаула голодному верблюду, хотя пару неприятных минут они смогут доставить. Вдогонку оккультисту-неудачнику я послал свой самый оскорбительный смех, на который только способен. Надеюсь, он получил послание. Обидно только, что не удалось увидеть его лицо или узнать точку его входа. На этот раз он немного перехитрил меня, хотя победа осталась за мной. Но зато теперь я смогу почувствовать его, если только случайно встречу на улице. В моей памяти остался отпечаток его ментального излучения, который ему не удалось скрыть. 

Ну, вот и все. Что мог - сделал. Пора возвращаться. И, ведомый  астральным шнуром, связывающим два моих тела, я приблизился к запечатанной двери, проник сквозь нее и воссоединился со своей оболочкой. Живые звуки города, приглушенные оконным стеклом, хлынули в уши, а вечерний свет радостно ворвался в открывшиеся глаза.

Я по-прежнему сидел на стуле. Рядом стоял встревоженный Савицкий. Одной рукой он крепко держал меня за плечо, а второй прижимал к моему лицу большой носовой платок. Увидев, что я пришел в себя, он облегченно и с таким удовольствием вздохнул, будто сдерживал дыхание все мое путешествие. Убрав его руку от своего лица, я увидел, что платок насквозь пропитан темно-красным. Что-то все-таки случилось. По губам скользнула теплая струйка. Я снова схватил платок из его рук и приложил к своему носу.

Следователь помог мне добраться до стола и, усадив в свое кресло, заставил запрокинуть голову.

- Подождите секундочку, я сейчас льда раздобуду.

- Евгений Владимирович, не нужно. Сейчас все пройдет. Но объясните, пожалуйста, что случилось? Я метался?

- Нет, все было спокойно. Вы отсутствовали минут десять. Незадолго до возвращения ваше тело вдруг содрогнулось, лицо побледнело, а из носа хлынула кровь. Честно скажу - переволновался за вас. Единственное, чем я смог помочь - придержать за плечо, чтоб не началось худшее, и попытался остановить кровь. Неужели там действительно оказалась какая-то нечисть?

Кровь остановилась. Я покрутил ставший негодным платок, пока Савицкий не забрал его и не швырнул в мусорную корзину.

- Ну вот, теперь уборщица пустит слух, что я зверски обращаюсь со свидетелями.

Его губы тронула легкая усмешка. Я встал, подошел к окну и, прислонившись спиной к подоконнику, рассказал обо всем, что приключилось в Астрале. В завершение,  добавил:

- Этот человек приехал в город максимум пять месяцев назад. Всерьез занимается оккультизмом, но вряд ли это врожденные способности. Я уверен, что он досконально изучал черную магию по печатным и возможно, рукописным, источникам. Мог даже отыскивать их в библиотеках. Мне удалось выяснить, что свои формулы он не создает, только пользуется старыми проверенными многими колдунами схемами и заклинаниями. Ни малейшей творческой искорки. Но все равно, он слишком много знает и умеет. Единственная зацепка - с сегодняшнего дня он немного приболеет, возможно, вплоть до вызова "скорой" и невозможности встать с постели несколько дней без видимой причины. Боюсь, что официально раскрыть это дело невозможно. Может быть, то, что я сейчас скажу, вам очень не понравится, но с ним можно разделаться одним единственным способом. Никто ничего и никогда не узнает. Будет вполне справедливо, если один волк загрызет другого.

Я сказал это в самом прямом смысле, а следователь принял его за переносный.

- Вы собираетесь выследить его и убить магическим способом?

- Можно и так сказать.  

Возникло опасение, что он скажет что-нибудь вроде - "Я, как страж закона, не могу дать вам своего согласия. То, что произойдет - будет лежать только на вашей совести и если все выплывет, мне придется вас арестовать". Но, на удивление, ответ был однозначным и четким.

- Действуйте, как считаете нужным. Пусть, когда прекратятся зверские убийства, так и нераскрытое дело отправится на заслуженный покой, в архив. Только у меня будет последний вопрос. Точнее, даже не вопрос, а небольшая просьба. На мне висят еще два дельца, которые никак не удается раскрыть. Есть несколько жертв, точнее, тел, и абсолютно никаких улик. Будто корова языком подлизала. Не сможете малость посодействовать?

Умоляющий взгляд следователя просил бросить утопающему соломинку.

- Хорошо. Мне понадобятся вещи потерпевших. Но только не сегодня. Уже вечер. Хотелось бы добраться домой по светлому, да и не мешало бы немного отойти от сегодняшних похождений. - Грустный взгляд на слегка забрызганные кровью светлые джинсы. - Постираюсь, высплюсь и завтра утром - в вашем распоряжении.

- В девять часов. Вас устроит?

- Вполне. И желательно, чтоб каждую жертву представляла какая-нибудь принадлежавшая ей вещь.

- Будет сделано.

Попрощавшись, как хорошие знакомые, мы расстались. Когда я проходил мимо дежурного, он бросил такой ярко выраженный взгляд на мои несчастные джинсы, что наверняка завтра все сотрудники будут пересказывать друг другу истории о зверствах следователя Савицкого, одна кровожадней другой. Бедный мужик. Нелегко будет убедить их в обратном.

К счастью, мне удалось войти в подъезд за несколько минут до того, как последний солнечный луч, подарив легкий ожог облакам, скрылся за горизонтом. Подумав об этом, я почувствовал себя героем классического ужастика про вампиров и оборотней. Поужинав, переутомившийся экстрасенс сразу отправился на боковую. Завтра я должен быть, как тепличный огурчик. Во-первых, мне понадобится концентрация для исследования улик, а во-вторых, у меня по плану на завтра посещение угольной шахты. Не выспавшееся состояние отнюдь не благоприятствует вниманию и осторожности.

 

 

 

                    ГЛАВА 8

Начало сотрудничества.

Как только я представился дежурному милиционеру, тот сразу же отреагировал:

- К следователю Савицкому? Пожалуйста, - он в своем кабинете.

За дверью двадцать восьмого кабинета меня ожидали Евгений Владимирович, и пять пакетов с вещдоками. Обменявшись крепкими рукопожатиями, мы заняли уже привычные места. Спустя двадцать минут все пакеты прошли между моими ладонями. На этот раз я не стал выходить на Астральный план. Просто считал воспоминания с предметов и подключился к информационному полю Земли. Когда закончил, улики лежали аккуратной стопкой на углу стола и начали давать показания.

- Пять жертв. Четыре мужчины и одна женщина. Убийц - трое. Двое из них не связаны  с третьим. - Так начал я свою речь. - Получилось две группы - один убийца  расправился с женщиной - розовым шарфиком и разбитыми наручными часами. Двое - с выкидным ножом, зажигалкой и порванной сигаретной  пачкой. Думаю, имена жертв вы сами сопоставите с предметами, тем более что мне они не известны. Эта пара убийц - случайные гастролеры. Набрели на отдельно стоящий домик в частном секторе с незапертой входной дверью, в котором кипела гулянка и, пользуясь привезенным с собой обрезом и ломиком, уложили троих его жителей. Точнее, один жителем не был - просто зашел в гости. Они еще в городе. Если поторопитесь, можете застукать их на старой автостанции. Убийца-одиночка - хотел ограбить и изнасиловать женщину. Оглушил ее обломком кирпича и уже затаскивал в кусты, как вдруг появился прохожий и вступился за женщину. Они подрались, и несостоявшийся насильник задушил его. Испугавшись - сбежал, а женщина умерла через полчаса от кровоизлияния в мозг. Убийца сейчас в запое. Его легко будет взять на оптовом рынке. Он обычно крутится возле бара "Морган", где иногда сердобольные граждане подают на опохмелку. На этом моя помощь не заканчивается. Если у вас есть художник или специальная программа в компьютере, я составлю все три фоторобота. В первую очередь - гастролеров. Только не выдавайте меня. Скажите, что случайно нашелся информатор.

Савицкий с восторгом смотрел на меня, как старенькая бабулька на Кашпировского, излечившего ее от многолетнего геморроя.

- Это было великолепно! Вы чертовски четко реконструировали картины происшествий. На удачу, мы давно уже пользуемся компьютером для опознаний и составления портретов. Я даже сам наловчился с ним работать. Компьютер находится там, в соседнем кабинете.

Савицкий некоторое время довольно таки шустро потеррорезировал компьютерную мышку, которая разве что не пищала под его ловкими пальцами, и вот из принтера, жужжа и распространяя печатный запах, полезли готовые фотороботы, свеженькие и блестящие. Затем мы с ним помчались в его кабинет. Там он меня бросил, попросив немного подождать, и умчался, сжимая в руке драгоценные портреты.

Вскоре он вернулся удовлетворенный и еще более дружелюбный, чем раньше.

- Сделано! Я передал описание гастролеров всем патрульным и послал туда еще одну машину с портретами. На рынок тоже послал людей. Когда дела будут закрыты, - с меня магарыч.

- Магарыч, это, конечно, неплохо, но вот только я сейчас на встречу опаздываю. Лезу сегодня в  шахту. Фотограф наверняка уже ждет меня на месте и ругает на все корки.

Следователь поднял телефонную трубку и набрал короткий номер.

- Василий Никитович? Я сейчас в отъезд, скоро буду. - И уже мне, - Поехали! Куда везти?

Когда я вылез из черной импортной машины, да еще и с мигалкой на крыше, Валера Садкевич, наш фоторепортер, чуть не свалился в глубокий обморок.

Сменив повседневную одежду на шахтерские робы и каски, мы с фотографом и заместителем главного инженера шахты вошли в клеть. Закрылись двери. Загудел мотор. Мы спускались на глубину триста одиннадцать метров. Вроде бы небольшое расстояние, но на душе было тревожно. И даже оттягивающий пояс самоспасатель абсолютно не успокаивал.

Солидную часть времени мы провели в пути: шли по горным выработкам к горизонту 530, в котором ведутся добычные работы. Там, где просочились подземные воды, возникла "каша" неопределенного цвета, местами образовывающая самую настоящую трясину, разве что не такую глубокую как на болотах. Через подобные участки нам приходилось идти по проложенным в выработках рельсам. А поскольку на покрытых слоем грязи рельсах одному не устоять, то и держась друг за друга, как в танце "Сиртаки".

Подобное передвижение немного развеселило, но мой нечеловеческий нюх постоянно чувствовал запах каких-то потусторонних созданий. Единственное, что утешало - запах был слегка выветрившимся. Может быть, это были гномы, время от времени обходящие свои подземные владения, а, может быть, даже их дальние родичи, злобные гоблины.

Путешествие по шахте мы закончили на глубине 530 метров, на участке № 12. Валера, захлебываясь мальчишеским восторгом, снимал со вспышкой подземные виды, чем изрядно переполошил чинивших контейнер рабочих. Яркие вспышки света приняли кто, - за взрыв метана, кто, - за электрические разряды. Но этот день для них пройдет безопасно, как и еще множество недель. И лишь надо мной висело темное облако нехорошего предчувствия.

Больше всего я опасался, что чертов оккультист выследит меня под землей и устроит Астральное нападение. Хоть он должен сейчас страдать от моей выходки, но в его силах призвать на помощь взвод элементалов зла. Они действуют в низших слоях астрального плана в непосредственном соединении с планом физическим. Их еще называют стихийными духами. Они обитают близ Земли, а так же в ее недрах. Их нрав жесток и дерзок. Элементалы способны расставлять западни жестокие и совершенно неожиданные, действуют с откровенной наглостью. Здесь мои силы несколько разрежены и плохо мне придется от их тщательно подготовленной атаки. Да и кто-нибудь решит, что у меня начался приступ эпилепсии, и попытаются вывезти на поверхность. Лучше бы им в этот момент оказаться за многие километры от моего тела.

На этом горизонте мы шли по подземным коридорам, где стоит не металлическое, а деревянное крепление - толстые сосновые бревна. Некоторые из них под тяжестью сотен тонн породы надломились. Казалось, они в любой момент не выдержат и заживо похоронят нас в подземных недрах.  Но ничего не предвещало беды. Внезапно в мой мозг ткнулась щупальцем иголочка чужого разума, будто проверяя, я ли это, чумазый и заляпанный влажными комьями грязи, тащусь на такой глубине.    

Чувство смертельной опасности на мгновение парализовало меня, но я успел одним мощным движением отшвырнуть за свою спину Валерку и зам инженера, как старое бревно жалобно хрустнуло, и на меня обрушился приличный пласт породы. Сквозь привалившую меня тяжесть наружу  пробился энергощуп и ткнулся в то место, откуда обвалилась порода.

Оказалось, что откололся лишь незначительный кусок. На месте скола ощущалось воздействие чужой магии. В этом месте действительно поработал какой-то трудолюбивый элементал. Надеюсь, оборотень поставит ему двойку за плохо выполненное домашнее задание. К тому моменту, как щуп закончил анализ и вернулся в сферу своего биополя, меня уже почти откопали прибежавшие на шум шахтеры. После под тусклый искусственный свет ламп была извлечена каска, свалившаяся с меня неизвестным образом.

Инцидент был исчерпан и путь от участка №12 до ствола мы проделали вместе с шахтерами в небольшой электричке. Все молчали. Сказывалась усталость и стресс. Уже на поверхности, с плеч заместителя главного инженера будто свалился огромный камень. То, что уже не нужно было отвечать за журналистские жизни, заставило его немного повеселеть. Он даже начал насвистывать бравурную мелодию, но, кинув взгляд на меня, растрепанного и изрядно помятого, замолчал. Потом подумал, и обратился ко мне:

- Андрей Александрович, надеюсь, некое неприятное происшествие в шахте не стоит упоминания в вашей статье?

- Нет, что вы. Моя цель состоит совсем в ином. Когда статья выйдет, обязательно презентую вам несколько экземпляров газеты. Огромное спасибо за помощь.

И мы расстались, довольные друг другом.

Хорошо все-таки дома, особенно после таких приключений. Квартира встретила дружелюбным, но немного хищным дребезжанием старенького холодильника. Я долго плескался под жалкой струйкой ледяной воды из гудящего крана, а когда поднял лицо, заметил в зеркале свое отражение. Ужас, да и только. Там у нас абсолютно не было времени привести себя в порядок, так что теперь я мог идти к бомжам, работать под прикрытием. Из чистокровного блондина - превратился в жгучего брюнета, благодаря шахтным породам. Почему я только не родился темноволосым? Раз в неделю помыл голову - и порядок. Так нет же - мучайся. В кране, как обычно, теплой водой даже не пахло. Я налил в большую кастрюлю воды и поставил греться на плиту. Не являться же завтра на работу в таком виде. Еще выгонят, чего доброго.

А пока грелась вода, я обошел всю квартиру, опутывая ее защитными заклинаниями и позитивно-отражательными полями. Теперь эту ночь смогу спокойно выспаться, не опасаясь неожиданных "сюрпризов".

Вода уже была готова и газ выключен, когда затрезвонил пейджер. Пришло сообщение от Савицкого. "Молодец, экстрасенс! Всех троих взяли. Гастролеров снимали уже с автобуса. Их, кстати, еще в нескольких областях разыскивали. Спасибо! Спокойной ночи".  И подпись - "Благодарный почитатель". Приколист нашелся.

Прошло еще некоторое время, и приблизилась ночь полнолуния. За прошедшие дни я еще несколько раз отзывался на следовательский крик о помощи и напряженно искал способ обнаружить оборотня. Этой ночью у меня появится возможность немного поохотится. В редакции я вытребовал несколько свободных дней, нагрузив их материалами на два номера вперед. Слава Богу, в редакции кроме меня существовали еще два журналиста. Так пусть по ежедневным мероприятиям  Алка мотается. Итак уже, бедняжка, от безделья стала сальцем заплывать. Чуть ли не каждый день жалуется корректоршам, что перестала влазить в любимые юбки, джинсы и платья.

До полной темноты оставалось еще два с половиной часа. На охоту я собирался не хуже опытного ниндзя. Все магические предметы из шкатулки, кроме разве что трав, решил взять с собой. Амулет нашел приют на шее. Все серебряные ногти были закреплены на руках - теперь для трансформации нужно только произнести короткую фразу. Их я собирался спрятать до поры до времени под купленными заранее легкими кожаными перчатками, чтоб не шокировать случайных прохожих. Лента, завернутый в кусок мешковины кинжал и мешочек с монетами были рассованы во внутренних карманах короткой кожаной куртки. Для вечера, правда, жарковато, но ночью обещали резкое похолодание, поэтому надеюсь, не стану на улице объектом пристального внимания. Подумаешь, человек на ночь куда-то собрался.

Не знаю, зачем может пригодиться лента, но монеты можно будет затолкать в пасть зверюги. Серебро убивает оборотней, даже если они умелые оккультисты. Теперь, когда все готово, надо бы заскочить к Савицкому, предупредить и попрощаться, на всякий случай.

Я вышел из дома, весь в черном и мрачный. Мимолетно подумал, что для полного комплекта надо бы черную вязаную шапочку на голову захватить,  но потом решил, что когда превращусь в белого волка, будет уже все равно. Тем более что в человеческом облике буду выслеживать убийцу только до тех пор, пока совсем не стемнеет, и люди не разойдутся по домам. А если встретятся поздние прохожие, пусть принимают меня за огромную собаку.

Добравшись до ментовки, я даже не остановился  возле дежурного, сразу пошел к лестнице. Тот хотел что-то сказать, но, заглянув мне в лицо, кивнул и снова погрузился в заполнение какого-то бланка.

Дверь в кабинет следователя была приоткрыта, но его самого не было. Я зашел, присел на подоконник и стал его ждать. Минут через пять Савицкий пришел. Поняв все с первого взгляда, он спросил:

- Сегодня?

- Да.

- Мы к нему так и не приблизились. В день твоего сражения с ним по городу было четырнадцать вызовов "скорых" по поводу ухудшения самочувствия. Ничего подозрительного. Гипертоники, сердечники, одна беременная, еще трое молодых парней, но у каждого из них оказалась уважительная причина. У одного - обострение сахарного диабета, еще один - мучился с язвой, а один заявил, что траванулся какими-то ядовитыми испарениями. Сначала, я подумал на него, тем более что у него тоже в тот день было сильное носовое кровотечение, но исподволь поузнавал, где он находился в дни убийств и выяснил, что прошлый месяц он отсутствовал в городе - гостил у тетки соседнем селе. Зачем ему нужно было возвращаться в город по полнолуниям, если и там достаточно людей?

- Оборотень слишком хитер. Даже находясь в теле хищника, сохраняет острый человеческий ум. Его бы запросто вычислили, составив карту с координатами преступлений. Волк-оборотень может за ночь преодолеть не один десяток километров и вернуться до рассвета в село. И, кроме этого парня, любой человек мог быть оборотнем. Даже столетний старец с трясущимися руками и ослепшими глазами, превращаясь, становится сильным и опасным зверем. Ну, ничего. Ночью он обязательно выйдет на поиски очередной жертвы, и я постараюсь приблизиться к нему.

Савицкий, до этого времени задумчиво катавший по столу карандаш, воткнул его в скаловидную подставку и распрямил плечи.

- Сегодня я освобождаюсь раньше обычного. Максимум, через полчаса буду в вашем распоряжении, если нужна физическая поддержка. У меня в сейфе есть пистолет. Командовать мной будет профессионал.

Меня тронуло это предложение, но я вынужден был дать отказ.

- Я бы с удовольствием взял вас в напарники, но этого подлеца может убить только серебро или другой волк-оборотень.

Все мои слова были произнесены с одинаковым звучанием, но Савицкий что-то почувствовал в них. Что-то такое, что заставило его пристальней вглядеться в мое лицо.

- Кто ты, парень? Звездный странник с Альфа-Центавры? Космический рейнджер, посланный на землю дружественным разумом? Или такой же колдун, но борющийся на стороне справедливости? - Он напряженно ждал ответ, но, похоже, сомневался в том, что получит его.

Но почему бы и нет?

- Я из Аркаима, теперь уже города-призрака.

Абсолютно ничего не объясняющая фраза, может быть слишком странная, но в ответ - теплая эфирная волна дружеского понимания и тревоги, хотя мне кажется, что он вряд ли знает, что такое Аркаим и где он находится. Но что-то он все же понял.

- Как бы благословили тебя твои соплеменники?

- Если бы кто-нибудь из них остался жив, то он сказал: "Да хранит тебя Единорог, и звезда освещает твой путь".

- Тогда удачи тебе. Да хранит тебя Единорог, и звезда освещает твой путь.    

                        

 

 

                    ГЛАВА 9

Первая ночь охоты. Ловушка.

Он остался стоять в двери своего кабинета. Возможно, завтра он поедет осматривать мой хладный труп, найденный на одной из улиц города. А возможно, что я принесу ему прекрасно выделанную черную шкуру в подарок на долгую память.

К ночи действительно начало холодать. Улицы хранили гигантское множество запахов, оставшихся от побывавших тут носителей биополей, но ни один из них не напоминал мне излучение оборотня. Перчатки слабо спасали от холода, хотя и холод был в основном внутренним, а не внешним. Ничего не привлекало моего внимания, и от скуки я стал вспоминать весь прошедший день. Самым главным воспоминанием было поведение кинжала, когда я снова прикоснулся к нему и взял в руки, чтоб завернуть. Он словно долго ждал этого - завибрировал в моей руке, задрожал неслышимым серебряным звоном, в котором ощущался неведомый боевой гимн. Непростым был этот кинжал, ох, непростым! Надеюсь, мне еще предстоит выяснить все его возможности и способности.

Размышляя, что же еще интересного произошло за сегодня, я не сразу ощутил молекулы чьего-то страха, донесшиеся до меня слабым дыханием ветерка. И еще донесся запах оборотня. Пока я пытался определить, с какого именно направления прилетел этот ветерок, со стороны филармонии, за пол квартала отсюда, послышался слабый, затихающий крик. Заклинание в долю секунды вступило в силу, и четыре быстрых мохнатых лапы помчали меня на выручку человеку.

Подсознание уверенно твердило, что уже поздно, но слабая надежда не хотела сдаваться. Когда я влетел в широкий полузаброшенный двор за старыми гаражами, черный волк с огромным удовольствием лакал свежую, дымящуюся кровь. Увидев меня, он угрожающе оскалился, зарычал, но отступил на несколько шагов. Он узнал меня и, признавая мою силу, отступал. Неожиданно оборотень повернулся ко мне спиной и рванул с места преступления со скоростью гоночной машины, только пятки засверкали. Я не погнался сразу за ним, а подошел к лежащему на земле человеку.

Одежда и мерзкий запах говорили, что он был обыкновенным бомжем, который тут ночевал, или зашел во двор по зову природы. В остальном, - все как обычно: горло разодрано, руки искусаны до кости - видимо, он пытался защититься. Из живота тоже выдран кусок плоти. И он был мертв. Видимо, крик несчастный бомж издал в момент, когда душа уже покидала горемычное тело через вскрываемое горло.

Небольшая лужа крови окружала мертвеца, и тускло блестела в свете звезд. В ней отражалась круглая аппетитная Луна. Странное ощущение охватило меня при взгляде на эту картину. Дикое экстазирующее чувство пронзило все мое тело от носа до кончика хвоста. Все же сейчас я был зверем! Мягко ступая по едва теплящейся после дневного солнца земле, я подошел к телу, принюхался и низко опустив морду, аккуратно, почти по-кошачьи опустил язык в свежую кровь. Солено медный вкус распространился в пасти и из моей груди гулко прозвучал густой рык.

Нет! Животная природа мгновенно заткнулась и была похоронена в неизведанных глубинах при взгляде на серебряные когти. Лишь заколдованные талисманы делали меня хищником. Последний взгляд на распростертое тело и началось преследование.

Запах оборотня еще стойко висел в воздухе и представлял собой шикарную автостраду для моих чувств. Едь себе, куда она ведет, и ни о чем не беспокойся. Хотя одно беспокойство все-таки было. Он вполне мог устроить мне ловушку, - завести в глухой район, телепортироваться с помощью элементала в любую точку города, а в месте своего исчезновения поставить магический капкан. Правда, вряд ли я попадусь в него. Не в моих правилах на всей скорости влетать в пространство, воняющее черным колдовством. И он знал, что я умею его чувствовать.

Вот уже несколько часов я безрезультатно гонялся за его запахом и не мог приблизиться даже на миллиметр. Иногда возникало чувство, что вот-вот нагоню мерзавца, но он ускользал, как мука сквозь решето, оставляя лишь шелуху слабых флюидов.

О, как я был зол! Небо начало светлеть, когда я перестал кружить по городу, и понял, что оборотень снова обманул меня. Вполне возможно, он сидит сейчас в своей квартире и ехидно посмеивается. Дольше оставаться в таком виде нельзя. По улицам загрохотали первые трамваи, и в редких окнах стал зажигаться свет. Придется и мне вернуться домой. До следующей ночи. Но черт меня подери, если завтра не настигну его. Теперь я не буду отвлекаться на пострадавших, а сразу вцеплюсь ему в загривок.

Первое, что я сделал, после того как, спрятавшись между сараями какого-то склада, вернулся в человеческий облик - позвонил Савицкому и сообщил о неудаче. Подробно объяснив, где лежит труп, положил трубку и отправился домой спать.

Мой сон длился до следующего вечера. Перед своим вторым выходом я снова позвонил Савицкому и поинтересовался, как у него идут дела. Он разразился шестиэтажными ругательствами в адрес уже забодавшего его начальства, нажаловался на своего семилетнего крестника, у которого случайно обнаружил сигареты и, наконец, дошел до существа вопроса.

- Андрей, я тут взял грех на душу. - Тут он замолчал и, судя по звукам, положил трубку на стол, подошел к двери, выглянул и снова вернулся к телефону. - Я утаил одну улику. Мне удалось приехать туда первым и обнаружить еще один волчий волос. На этот раз белый.

Он неловко попыхтел в микрофон.

- У тебя случайно нет знакомых блондинов? Короче, я тебя отмазал. Если получится, сделаю это и в следующий раз. Но очень надеюсь, что все-таки твоя охота в следующий раз окажется удачной.

И, прощаясь, он повторил слова благословения.

Ну, вот снова я в волчьем облике тихо бродил по спящим улицам. Воздух был свеж и прохладен. Не надеясь на удачу, я внимательно прислушивался к звукам. Мои уши двигались, как локаторы на военно-воздушной базе во все направления и под неимоверными углами. И вдруг знакомые излучения, как маленькие феи, присели на кончик носа. След был найден. Охотничья страсть распустила свои колючие лепестки смерти. Мысли вознеслись в небеса.

- О, Ассарон! Мать моя. Звезда моя. Повелительница моя. Покровительница моя. К тебе одной взываю! Дай мне силы справиться со злом и дальше продолжить свой путь.

В ответ - тишина.

Впереди показалась темная масса, тихо передвигающаяся на пушистых лапах. Он еще не заметил преследователя и безмятежно вынюхивал жертву.

Возблагодарив безветренную погоду, я глухо зарычал и бросился к оборотню. Тут он, наконец, меня заметил и припустил вверх по улице. Казалось, у него под брюхом орудует четыре пары лап.

Не отставая друг от друга ни на миллиметр, мы выбежали за черту города, и теперь мчались через редкую лесополосу. Черный волк то исчезал среди деревьев, то снова появлялся. Медленно, но мы сближались. Он снова скрылся в темноте.

- Ничего, далеко не убежишь! - Злорадно думал я.

Тут след внезапно свернул влево и запетлял между стволами. Похоже, волчара решил воспользоваться заячьими методами. Как низко пал! Запах становился сильней, и к нему примешивались флюиды панического страха. Внезапно впереди и немного справа раздался отчаянный вой. В нем слышался такой ужас, будто все черти из пекла живьем коптили издавшего его. Сначала я решил, что где-то дерутся собаки, но тут след свернул в сторону, откуда раздавался вой и он снова повторился.

Неужели оборотень попался в капкан или провалился в глубокую яму? Или просто, таким образом, заманивал меня в расставленные сети? Я немного сбавил темп и, раздвинув кусты бузины, оказался на обширной поляне. На дальнем ее конце деревья изгибались мелкими волнами, как если б я смотрел на них через столб раскаленного воздуха. Там же четко выделялся большой круг плавящейся земли. На самом деле земля не плавилась, но движения ставшего плотным воздуха создавали впечатление, что ее поверхность кипит, как манная каша в кастрюле. И в самом центре лежало обнаженное человеческое тело.

С огромным усилием человек встал на четвереньки и попытался выползти из кипящего круга, но это ему не удавалось. Воздух задрожал еще сильней. Тело человека стало понемногу расплываться, рассасываться в пространстве, и он снова закричал. На этот раз из его горла вырвался полный боли и ужаса человеческий крик. Я в ответ завыл.

Вероятно, оборотень пытался создать мне какую-то ловушку и уйти через пространство, но сам попался на свою удочку. Тут человек повернул через плечо голову и увидел меня. Его лицо, перекошенное страхом и страданием, не было мне знакомо. Теперь оставалось только дождаться, пока его же ловушка станет ему смертью. Его глаза казались наполненными одним только зрачком, так сильны были его мучения. Он протянул ко мне руку и, пересиливая себя, закричал:

- Помоги мне! Мы ведь с тобой одной крови, оба оккультиста и волка. Спаси меня. Ты же не дашь мне погибнуть!

Трансформация снова превратила меня в человека.

- Попустись, мужик. Я никогда не был оккультистом, а ты еще и Маугли сюда приплел. Сам влип, сам и выбирайся. Твоя же трясина!

Его затихающий ответ донесся уже от наполовину исчезнувшего тела.

- Это не я. Оно здесь уже было, когда я в него влетел. Ради Господа нашего Иисуса Христа, помоги!

А он еще и христианин, оказывается.

- Ладно, иду. Держись.

Я осторожно приближался к кругу. Он снова закричал:

- Это начинается раньше видимой границы круга! Берегись!!!

Но было уже поздно.

Я пересек невидимую границу, и меня вкинуло в центр этой дьявольской кипящей массы. Боль скрутила все тело в невыносимой судороге. Мое тело тоже стало таять и размываться. Крошечный свободный от боли кусочек мозга запоздало подсказал, что это явление похоже на созданные природными аномальными явлениями ворота по ту сторону. Но куда выкинут нас эти ворота? Не станет ли момент выхода - моментом мгновенной смерти? Остатки оборотня пытались вцепиться в меня энергетическими ниточками, но его оторвало от меня, и кинуло в неизвестность. Заботливый организм решил пожалеть своего хозяина, и я потерял сознание.

 

 

 

                    ГЛАВА 10

"Славяне".

Возвращение к жизни было просто ужаснейшим. Такое ощущение, словно все мое существо разобрали на атомы, а затем снова собрали с помощью электронного микроскопа  в единое целое. Свет, пробивающийся сквозь веки, говорил, что уже день, нюх - что недалеко находится лес, а слух - что я лежу на берегу реки. Мысленно произнеся короткую молитву, - попросил, чтоб меня забросило не на Землю юрского периода. И чтоб это вообще была Земля. После этого я осмелился открыть глаза и подняться с песка.

А что, пейзажик - ничего. За моей спиной - шикарный, не тронутый топорами лес. Впереди - тихая спокойная река, сквозь прозрачную воду которой легко можно рассмотреть косяки серебристых рыбок. Берег усыпан золотистым мелким песком, не загаженным пластиковыми бутылками, консервными банками и окурками. За рекой на некотором возвышении зеленело что-то вроде небольшой рощицы, растянувшейся на десятки метров вдоль берега. И с обеих сторон реки в деревьях весело щебетали птицы. Солнце было одно и нормального земного цвета. Рай, да и только. Надеюсь только, что из-за деревьев на меня не накинутся орды туземцев с зеленой кожей и шестью глазами на змеиных мордах. Еще неизвестно - что это были за ворота. Пространственные, временные или вообще в другой мир. Может быть, я сейчас нахожусь не далее, как в паре часов езды от своего дома. А может быть - за сотни лет до своего рождения на месте, где, когда-нибудь будет стоять оставленный мной город.

Надо признать, я попал в довольно-таки стрессовую ситуацию. Единственное, что можно предпринять в данной ситуации - выяснить, куда,  в конце концов, меня перенесло. Но в первую очередь я оглядел себя.

Все было на месте. Конечности, одежда и те предметы, которые в ней лежали. Затем я просканировал все близлежащее пространство и не нашел ни малейших следов присутствия оборотня. Хоть бы его материализовало в открытом космосе! Зато обнаружилась забавная вещь. Манипулировать магической энергией, всеми пятью стихиями и низшими сферами стало гораздо легче. На Земле даже простое сканирование заставило бы меня изрядно попотеть. А сейчас это оказалось не тяжелее, чем  поднять с песка птичье перышко.

Теперь нужно определить направление. Идти через лес мне не хотелось - мало ли на какое расстояние он простирается, и кто в нем водится. А вот рощица - уже несколько более привлекательно. Но потом я решил все-таки идти вдоль реки вниз по течению по тому берегу, где находился, и искать мост или хотя бы подходящий брод. Если здесь живут люди, должны же они где-то переходить реку.

Пройдя около километра и любуясь красотами природы, я увидел впереди неплохой деревянный мост, состоящий из нескольких широких, обтесанных сверху бревен, прикрепленных возле берега к сваям, чтоб не унесло половодьем. Там же, на высоком берегу был удобный спуск к мосту. Когда я приблизился к мосту на расстояние шести метров, с противоположного берега раздались мужские голоса. Мне пришлось спрятаться в лесу, потому что пять вышедших из рощи мужчин говорили на непонятном языке. Я свободно разговариваю на английском, немного знаю французский и верхушки испанского, но этот язык даже отдаленно не был похож ни на один из них. Да и сами мужчины оказались очень странными.

Все они были черноволосые, кареглазые, средних лет, с обыкновенными славянскими лицами без признаков усато-бородатой растительности. Разве что разрез глаз у них был слегка, по-азиатски раскосый. Но одежда и то, что они несли с собой - было необычно. Они были одеты, как классические крестьяне в фильмах про старую Русь. Правда, заметны и некоторые отличия. Серые рубахи поверх темно-коричневых или синих свободных штанов подпоясаны широкими кожаными поясами. Штанины заправлены в короткие сапоги, украшенные железными бляшками. Сверху на рубахи накидывались длинные безрукавки скрепляющиеся чем-то вроде деревянных прищепочек. В данный момент их безрукавки были распахнуты и виднелись висевшие на поясах широкие короткие ножи в потертых ножнах. На спине у каждого висело приспособление, очень похожее на арбалет и колчан с короткими стрелами. Скорей всего эти ребята являлись охотниками.

Они уже были на середине моста, когда я решил немного покопаться в голове одного из них. Деликатный виртуальный проводок подсоединился к мозгу мужчины, шедшего позади. В мой мозг хлынул поток информации. Первое, что я сделал - обнаружил языковое знание и пропустил через свой энергетический компьютер. Знание быстро было переработано и поступило в полное мое распоряжение. Теперь мне стал известен их язык, и я понял, что земная речь тут и рядом не валялась.

Они действительно были охотниками, но шли отнюдь не на зайцев охотится. В просканированном мною мозге крутилась навязчивая мысль о мерзком Пущевике. По крайней мере, именно так мне удалось перевести это слово. Там же мозге обнаружились кое-какие данные об этом создании. Пущевиком здесь называли лесного духа, или демона, живущего в непроходимой чаще. Он был очень похож на нашего Лешего. Этот товарищ цепляет своими руками-сучьями забредшего путника, норовит выколоть глаза - не пускает в свои владения. Напуганным до дрожи несчастным редко удается выбраться от него живыми.

В последнее время этот Пущевик совсем обнаглел - вылез из своих диких зарослей и поселился в лесу. Как раз в той стороне, куда ходят местные охотники за дичью и женщины по грибы и ягоды. Причем эта нечисть была пострашней Лешего. Он загубил уже четверых охотников, двух детей и двух женщин. И справиться с ним никому еще не удавалось. Поэтому и шли теперь самые лучшие охотники по его гнилую душу.

Охотники уже давно скрылись в лесу, а я анализировал весь полученный опыт и знание об этом мире. Тут не знали электричества, выплавки металлов и пороха. И это была земля оживших легенд. На ней причудливым образом кельтские сказания перемешались со славянскими сказками, дополнились легионами всякой нечисти, о которой можно вычитать только в фантастических романах и насытились поверьями Британских островов. И люди верили во всю эту пеструю фантазию. Если бы я был самым обыкновенным несведущим человеком из двадцатого века, то ни за что не поверил бы в подобную чушь, но как маг - выходец из Аркаима, встречался и с гораздо худшими порождениями Тьмы, реальными и ужасающими.

Возможно, этот мир только начинал жить, и в нем еще обитали существа, давно уже вымершие и ставшие преданиями на Земле.

У меня не было никакой гарантии, что на той стороне моста на меня не набросится какая нибудь кикимора или песиголовец, поэтому, расстегнув куртку, достал из мешковины кинжал. Затем обернул мешковину вокруг лезвия наподобие ножен и засунул его сбоку под пояс, возле руки, чтоб была возможность сразу достать. Завершив эти приготовления, я вышел из-под прикрытия леса, и двинулся по мосту через реку.

Утоптанная тропинка вывела меня на вершину берега, и слегка петляя, повела через рощу. Рощица оказалась совсем маленькой, будто посаженная для ограждения берега. Выйдя из нее, я оказался стоящим перед пыльной грунтовой дорогой. На ней четко отпечатались следы проезжавших недавно телег и лошадиных копыт. После коротких размышлений, я выбрал направление на право. 

Солнце над горизонтом светило очень ярко, но тепла давало ровно столько, сколько бывает в самом начале весны. Вокруг живописно располагались луга, небольшие участки возделанной земли, озера и редкие рощицы. Далеко-далеко впереди и немного слева темнела опушка леса. Все было привычно и несколько первобытно. На первый взгляд приятное место, но кто знает, на самом ли деле этот мир такой чудесный и безобидный, или это лишь праздничный грим, предназначенный для несведущих туристов? Необходимо внимательно наблюдать окружающее и осваиваться с ним. Надо быть реалистом - вряд ли я скоро выберусь отсюда. Если вообще выберусь. Тяжело оказаться оторванным от родной обстановки, друзей, привычных вещей и явлений. Смогу ли я выжить в этом мире? Буду надеяться, что да.

 

 

 

                    ГЛАВА 11

Смерть вампира.

В пути мне почему-то никто так и не встретился. Солнце поднялось в зенит, а дорога привела меня к кладбищу, огороженному каменной стеной, высотой в пол человеческого роста. На могилах, вместо привычных крестов стояли каменные и деревянные столбики или лежали выложенные в форме круга булыжники. И тут уже обнаружились люди. Живые. И все они, за исключением глубоких седых старцев, были черноволосые. Казалось, будто попал на юг.

Трое древних дедков стояли ко мне спиной и, возбужденно жестикулируя, обсуждали какой-то животрепещущий вопрос. На кладбище творилось что-то странное. Подойдя ближе, я увидел, что по могилам водят белого коня. Чуть в стороне стояли и пристально наблюдали за ним еще около десятка мужчин. Некоторые из них держали в руках короткие, остро заточенные колья.

Любопытство разбирало меня, к тому же не мешало опробовать новое языковое приобретение. Правда, акцент может оказаться ужасным, но это мы постараемся выправить. Я подошел к дедам и слегка прокашлялся. Они, все как один подскочили от неожиданности и обернулись. Рассмотрев меня получше, старцы спрятали изумление, и сделали вид, что совсем не испугались моего неожиданного появления. Я еще раз немного прочистил горло и решился:

- Скажите, почтенные, куда я попал, и что здесь происходит?

Гм, получилось вполне прилично, но акцент, видимо, все же был, потому что один дедок подслеповато прищурился и спросил:

- Кто ты будешь, странник и откуда пришел? Уж, не из-за большой ли воды приплыл ты в наши края?

- Может и из-за большой воды, дедушка. А может и из дальней земли. Из Аркаима я, далекого города. Так что же вы с конем-то делаете?

Два старика одновременно посмотрели на кладбище и, не увидев для себя ничего интересного или нового, снова повернулись ко мне.

- Да вот вампира-душегуба ищем. Как ни ночь, так животину какую-нибудь попортит, а то и ребенка утащит. Бывает, в дома врывается и сонных людей на месте убивает. Крови насосется вдоволь, и снова - к себе, на кладбище. Люди говорят - он часто огромным волком прикидывается. Серая шкура помогает в лесу прятаться и выловить ночью его тяжко. Конь-то белый, ни разу еще не спотыкался. Все могилы перейдет, а ту, где вампир спит - не сможет. Либо столбом встанет, либо спотыкнется. Так потом его выкопают и осинушку в сердце загонят. Сжечь бы его опосля надобно, да кто нынче стариков слушает.

Горестно вздохнув, дед укоризненно покачал головой. Тут с кладбища донеслись крики, и он радостно потер руки.

- Нашли-таки супостата! Пойдем, путник, посмотришь, как у нас с этой поганью обращаются. А после, если пожелаешь, найдем к кому тебя на постой определить. Накормим, напоим, и спать уложим.

Он принял мою улыбку за согласие и потащил за рукав в ту сторону, где уже молодые сельчане, активно орудуя примитивными лопатами, разрывали одну из могил. На самом деле меня развеселила мысль о том, что дедок казался вышедшим из старых народных сказок. "Накормим, напоим, баньку истопим". Классика! Еще раз широко улыбнувшись, я пошел за этим забавным старичком.

Когда мы приблизились к могиле, из нее уже вытащили  слегка подпорченный  землей и гниением гроб, сделанный из древесной коры. Один из копальщиков, начертив у себя на груди охранный знак, просунул лопату под крышку и перепилил ею крепежную веревку. Затем еще раз начертил знак уже перед собой в воздухе и откинул крышку в сторону. Раздался дружный вздох, и я ощутил запах недавно свернувшейся крови.

Мертвец под крышкой был замотан в белую пелену, сплошь испачканную свежей кровью. Один мужчина прошептал:

- А ведь три недели назад похоронили.

После короткого неловкого молчания, кто-то сказал:

- Развернуть его надо бы, вдруг - ошибка.

Добровольцев не нашлось. Я осторожненько прошелся по витающим в воздухе мыслям. Оказалось, что все эти люди были богобоязненны и панически боялись всякой нечисти. Тем более прикасаться к ней. Заняться охотой на вампира их заставила жестокая необходимость, и каждый из них желал, чтоб все как можно скорей закончилось. Все шло к тому, что они постоят так некоторое время и разойдутся по домам, оставив тело валяться во вскрытом гробу. Дед, что раньше разговаривал со мной, искоса с неловкостью посматривал на меня. Видимо, ему было неудобно за трусость своих соплеменников, но и сам ничего не мог сделать. Оправдываясь, он шепотом обратился ко мне:

- Давненько вампиры у нас не заводились. Что с ними делать, еще помним, но когда до дела доходит... Понимаешь, мы мирные люди и даже зверушку малую зазря не обидим.

К этому моменту я уже стал центром всеобщего внимания. Десятки пар удивленных глаз впились в меня и обшаривали все метр семьдесят восемь моего роста. Хоть открытой враждебности во взглядах не ощущалось, но опасение и недоверчивость присутствовали. Боюсь, если сейчас не разряжу обстановку, они еще и меня за вампира примут. Или, по крайней мере, за какого-нибудь нехорошего духа, принявшего человеческое обличье.

Тот парень, что осмелился вскрыть гроб, взвесил на руке лопату, прихватил ее половчее и выступил вперед.

- А ты еще кто таков будешь, чужеземец? Нам и так тут неприятностей хватает. По ночам вампиры и оборотни шкодничают. В лес нельзя пойти - Пущевик разбойничает. Откуда нам знать, что ты не волколак-оборотень? Ишь, руки-то как спрятал. Наверняка шерстатые ладони прячешь.

Точно, если они решат, что еще одна напасть им угрожает, то и со мной разделаются и вампира не побоятся, в капусту изрубят. Этой самой лопаткой. Обоих. Нужно выкручиваться.

Примирительно подняв вверх руки, я дружелюбно улыбнулся.

- Меня зовут Андрей, из Аркаима. Я пришел с чистым сердцем и без враждебных намерений. Руки приходится скрывать, потому-то они сверху сильно обгорели во время случившегося в городе пожара, но ладони я вам покажу.

Немного стянув перчатки, чтоб полностью открыть внутреннюю часть ладоней, я продемонстрировал их всем желающим. Это полностью успокоило людей, и они расслабились. Смельчак сверкнул зубами в широкой улыбке, воткнул в землю лопату и хлопнул меня рукой по плечу.

- Я Младич. Не серчай, Анжей, на такой прием. Время для нас настало тяжелое. Извини, сейчас нам надо с делом покончить, а затем расскажешь нам о той земле, откуда ты пришел. Далеко, наверное. Таких, как ты, мы никогда еще не видели. Два раза к нам рыжеволосые тигуры заходили, с фиолетовыми глазами. Но даже старожилы не упоминают беловолосых и зеленоглазых людей. Мы с удовольствием послушаем твои истории и узнаем, много ли вас таких.

Вот забавно. Даже имена у них напоминали славянские. Правда, если их произносить на здешнем языке. А меня вообще, по-моему, на польский манер перекрестили. Младич с неохотой забрал у какого-то мужика кол и с явным отвращением приблизился к гробу. Как бы этого паренька с непривычки не вывернуло. Наверное, мне пора начать кардинально осваиваться с тем, что может еще предстоять на этой земле. Я зашел с другой стороны гроба.

- Давай-ка лучше я это сделаю. У нас тоже такое случается. Не впервой будет.

Младич зло покосился на мертвеца и передал мне кол. Кто-то попытался вложить мне в руку увесистый молот, но я отказался, объяснив, что мне сподручней будет без него.

- Надеюсь, вы кол хоть из осины вырезали?

Получив удовлетворительный ответ, я решительно сдернул покрывало. Мертвец действительно оказался вампиром. Я почувствовал это еще до того, как покрывало открыло его тело. Мое кольцо запульсировало на пальце обжигающими острыми волнами и через секунду успокоилось. Амулет на шее слегка потеплел и тоже заколол кожу. Но самым ярким свидетельством было содержимое гроба.

Тело мертвеца оказалось в прекрасном состоянии, почти живое, наполненное яркой кровью, сочащейся от переизбытка через все поры. На спокойном лице мертвой женщины играл здоровый румянец. Из собравшейся вокруг толпы раздался отчаянный вскрик и парень лет девятнадцати, держась двумя руками за голову, бросился прочь с кладбища. На мой удивленный взгляд последовал немедленный ответ:

- Это его единственная сестра. Старшая. Два месяца проболела и три недели назад умерла. Любил он ее больше жизни и сам хоронил. Возможно, не уследил, дал птице через гроб перелететь или зверю перескочить. Вот и испортили ее.

На моем лице снова мелькнуло недоумение.

Кто-то коротко объяснил:

- Поверье у нас такое. Так в наших краях упырями становятся.

Кивнув в знак того, что все понял, я мысленно наметил место удара, и поднял руку с колом. Давно же я этим не занимался. Хоть бы не промазать. Люди отошли назад, образовав вокруг меня достаточно свободного пространства. Ну, с Богом. Перекрестив себя пентаграммой, я размахнулся, и со всей силы вогнал кол в грудь женщины. Четко сработано! Как раз в сердце. Брызнула кровь. И в тот же момент женщина открыла глаза и исторгла такой истошный крик, что несколько слабонервных со всего духу рванули с кладбища прямо через ограду. Остальные отшатнулись и покрылись, кто - смертельной бледностью, а кто - и подозрительными нежно-зелеными пятнами. Теперь кое-кто несколько дней не сможет за стол сесть.

Женщина, пометавшись некоторое время в тесном гробу, наконец, затихла, вытянулась как струна и мгновенно начала разлагаться. Я тут же в спешке накинул на нее саван, закрыл крышкой и потребовал гвозди.

Ко мне подбежал какой-то низенький, полулысый мужичонка с мотком веревок.

- Чужестранец, у нас гробы обвязывают конопляными веревками. Мертвец должен полностью принадлежать природе.

Быстро протараторив эту фразу, он плотно обмотал гроб веревками и столкнул его ногой в яму.

- Летич, Светло, быстрей закапывайте ее.

Замелькали лопаты. Через несколько минут лишь обрывки старой веревки, брызги свежей крови и влажная земля напоминали о том, что здесь происходило. После удачно проведенной почти боевой операции меня увлекли в село, расположенное чуть дальше за кладбищем. До самого позднего вечера длилась импровизированная гулянка. Местное пиво лилось рекой, а речь - водопадом. Я рассказывал об Аркаиме. Ну не мог же я рассказывать им, как прихожу в квартиру, зажигаю свет и сажусь работать за компьютер, в то время как на газовой плите закипает чайник. Всевозможной еды в меня влезло столько, что раньше при нормальном раскладе мне бы хватило питания на два дня. А может быть даже три, если хорошо постараться.

Кончилось все тем, что меня, наевшегося и напившегося, новые друзья отвели в высокий рубленый дом к двоюродной сестре Младича, Мире. Я уже знал, что ее муж был среди тех охотников, что однажды отправились в лес, и не вернулись. Она осталась одна с двумя маленькими детьми. Младшенький мальчик еще лежал в люльке. Второй только недавно научился ходить.

Ей объяснили, кто я такой и откуда, и она дала согласие на постой. Мне отвели отдельную комнатку, и я попросил не тревожить мой сон до тех пор, пока сам не проснусь и не выйду из спальни. Она проводила меня в комнату, быстро накрыла постель свежими покрывалами и вышла без единого слова. Я разделся, положил кинжал на столик у изголовья и отрубился.

    

 

 

                    ГЛАВА 12

Убийство старого колдуна.

Мне снилась всевозможнейшая белиберда, слепленная из впечатлений прошедшего дня и глупых бредней взбунтовавшегося подсознания. Постепенно сквозь мелькание неразборчивых картинок до моего слуха  стали проникать недовольные голоса.  Они все шумели и шумели, не желая успокаиваться, и я проснулся.

Шум действительно существовал, а не появился во сне, и доносился он с улицы. Я уже подумал перевернуться на другой бок и постараться еще раз заснуть хоть ненадолго, не смотря на то, что в окно пробивался яркий утренний свет, но в  сбивчивых фразах ругающихся людей услышал слово "оборотень".     

На то, чтобы одеться и выскочить из дома, я потратил всего пару минут. На дороге стояли двое мужчин, пожилая женщина и приютившая меня хозяйка. Прислушавшись, понял что женщина, жившая через два дома отсюда, жаловалась, что этой ночью снова приходил волколак и, передушив всех ее кур, выпил их кровь. Услышав шум в курятнике, она выглянула в окно, и видела выбегающего из него волка.

Получается, в селе действовал не один вампир, обнаруженный вчера на кладбище, а еще и оборотень. Я бесцеремонно влез в разговор и поинтересовался, как давно начались ночные безобразия, почему люди уверены, что это оборотень, а не простой лесной зверь. Женщина с интересом взглянула на меня, но ничего не спросила, видимо ей уже рассказали о моем появлении в их поселении. Она выдала пару проклятий в адрес душегуба и сообщила, что нападения длятся уже около месяца и спастись от них невозможно.

В оборотня несколько раз стреляли из арбалета и ранили ножами, а ему хоть бы хны. В следующую ночь он снова объявлялся,  невредимый и еще более озлобленный. Женщина рассказала о подозрении сельчан насчет того, кто занимается подобными гадостями. В лесу за рекой, откуда я пришел, в древней сторожке проживает немного свихнувшийся дедок, который, как поговаривают, ведает черным колдовством и общается со злыми духами.

Люди уверены, что и с Пущевиком дед подружился, раз тот его не трогает. Никто не питал к нему особой любви, потому что он был слишком злобным и обидчивым. Однажды он пришел в село, попросить зерна на пропитание и немного животного жира, а местные мальчишки стали из шкоды его дразнить. Старик оскорбился и ударил одного из них сучковатой палкой, с которой никогда не расставался. Мальчишка заревел, а прибежавшие мужчины выгнали старика прочь. С тех пор старец то град на поля напустит, то человека на неведомую болезнь обречет. Но вот уже месяц, как никаких его козней не случалось, зато появился оборотень, и вампир, теперь обезвреженный.

Еще немного пообсуждав происшествие, люди разошлись, а хозяйка пригласила меня на завтрак. Насытившись рассыпчатой кашей с куском серого хлеба и запив ее парным молоком, я решил пройтись по селу и разнюхать обстановку.

Вокруг того дома, где незваный посетитель загрыз всех птиц, витал свежий запах оборотня. Впервые услышав о его существовании, я сначала подумал, что это мог быть мой старый знакомец, но теперь понял, что это кто-то другой. Его флюиды, как и используемая им магия, совершенно иные. Это даже не оккультно-психофизическое перевоплощение в иную форму, а самое грубое и простейшее колдовство на низшем уровне. Обычно для такого превращения колдун просто-напросто использовал шкуру обыкновенного волка, на время вселяясь в нее, а не трансформировал все свое тело. В таком состоянии колдун становился неуязвимым для простого оружия благодаря своей колдовской сущности.

Ну что ж, раз я здесь - придется выполнять свою работу. Ту, - ради которой  я снова воплотился и  начал новую жизнь. Всю светлую часть суток я посвятил знакомству с местными людьми и изучению окружающих видов. Узнав, что я собирался пойти посмотреть на озера, кто-то меня предупредил, что в одном из них обитает русалка, и рассказал грустную историю о том, как много лет назад завистливая мачеха утопила в озере свою молоденькую падчерицу. С тех пор иногда по ночам с озер доносится горестный девичий плач, и время от времени там тонут люди, пытающиеся напиться из озера. Какое именно из озер стоит опасаться, никто уже точно не помнил, но знали, что приближаться к ним небезопасно. И лишь животные безбоязненно подходили к ним и уходили без вреда.

Сначала я посетил озеро, напоминающее по форме слоновье ухо. Его зеркальная поверхность была гладкой и блестящей, как ртуть. Не верилось, что в нем может таиться смерть. Плакучие ивы, растущие по его берегам, создавали прохладу и уют. Они словно звали отдохнуть под своими зелеными шатрами, но я не поддался соблазну, и отправился дальше. Обойдя еще пару озер и небольшую рощу, я вернулся в село, тем более что солнце уже клонилось к закату.

Желудок настойчиво начал требовать внимание к собственной персоне, но сперва я прошелся вокруг двора, чтоб  проверить безопасность дома и подсобного сарая с животным хозяйством. Хозяйка в это время рубила на заднем дворе свежую траву для птиц и с удивлением наблюдала, как я проверял надежность крепления оконных ставен.

После простого ужина при свете коптившей масляной лампы, я сделал вид, что отправился спать, а сам незамеченным выскользнул из дома и плотно прикрыл за собой дверь. Хозяйка уже давно уложила детей, и сама легла спать, не заметив моего отсутствия. Еще раз проверив, хорошо ли закрыты ставни, я отправился на патрулирование. Ни в одном доме не горел свет, животные и птицы молчали, и в безветренном воздухе не раздавалось ни одного подозрительного звука.

Луна уже поднялась в центр звездного неба и бесстрастно взирала оттуда, как замерзший страж правопорядка не выдержал ночной прохлады, и покрылся теплой звериной шерстью. Теперь я стал более заметным, и мне пришлось залечь в засаде в густых зарослях высокой и широколистой травы у одного из домов примерно в центре села.

Совсем недалеко отсюда находилось мое временное пристанище. Вдруг оттуда донесся детский плач. Я поднял морду от земли и прислушался. Ребенок был напуган. Вслед за ним пронзительно закричала женщина. Мира! Все-таки это свершилось! В этой ситуации нельзя терять ни секунды. Я выскочил из укрытия и ураганом помчался в сторону криков. Подлетев к дому, я мгновенно взял след и побежал по нему. Оборотень бежал по дороге в ту сторону, где находился мост к лесу. Он был огромен и в его зубах белел маленький, жалобно пищащий сверточек.

Вслед за нами бежала плачущая женщина и звала своего ребенка по имени. Как же этот подлец проскочил в дом? Неужели я что-то недосмотрел? Оборотень решил сократить путь и свернул через поле в самую густую рощу. Может, он просто хотел как можно скорей расправиться с младенцем? Проклиная себя за то, что вместо активного патрулирования отлеживался в кустах, я поднапрягся и ускорил свой бег. Мышцы напряженно работали под переливающейся в лунном свете  шкурой. Если повезет, то настигну его в этой роще. Женщина осталась позади, а оборотень вбежал под тень деревьев.

Увиливая от бегущих на встречу стволов деревьев, я его нагонял. Вот уже кончик его хвоста болтался перед моей мордой, и я вполне мог откусить его. Еще небольшой рывок и мое тело в мощном прыжке бросилось сверху на оборотня. Он выронил ребенка, заверещавшего при этом еще громче и, упав на пузо, по инерции пропахал еще пару метров. Мои клыки надежно вцепились в его холку, а серебряные когти безжалостно драли шкуру на спине, которая под их прикосновениями начинала гореть небольшими синими костерками.

Как же мне хотелось в этот момент перегрызть его шею! Продолжая неистово полосовать его когтями, словно был уссурийским тигром, я старался поглубже вгрызться в шейные мышцы и достать до позвонков. Оборотень яростно сопротивлялся, пытаясь выползти из-под моего веса, буксуя по земле лапами и бестолково щелкая зубами на безопасном расстоянии от моей морды.

Немного повыделывавшись, он применил новый приемчик - привстал, насколько позволили ему подогнувшиеся лапы, и резко завалился на бок, стараясь придавить меня своим телом, затем выскочил из моих объятий и, развернувшись, вырвался из стиснутых клыков, оставив в них кусок собственной шкуры. После удавшегося маневра он рванулся ко мне, целясь в шею, но я вовремя повернулся к нему боком. Расстроившись неудачей, колдун в свою очередь сомкнул челюсти на моем плече.

Тогда я, озверев от боли и бешенства, принялся разгрызать его морду. Во все стороны полетели ошметки ушей, обломанные усы и клочья тонкой кожи, но только когда мне удалось раскусить его чувствительный нос, он отпустил мою лапу и постарался вырваться. Грех было не воспользоваться представившимся случаем и я, исхитрившись, вонзился клыками в его беззащитную шею. Волк заметался в агонии, но было уже поздно. Его горячая, парящая кровь хлынула мне в горло. После непродолжительных судорог, оборотень затих, распластавшись на прохладной мягкой траве.

Тело оборотня не сгорело в синем трескучем пламени, но от него отделилась крошечная оранжевая звездочка, полетала немного над мертвыми глазами и ушла под землю, оставив за собой слабо светящийся и быстро тающий шлейф. Я устало улегся на землю и, только сейчас заметив, что, ребенок больше не кричит, обеспокоено повернул голову в его сторону.

К счастью, на самом деле ничего страшного не произошло. Там, под деревом сидела мать и кормила малыша грудью. До меня долетело сладкое почмокивание, и я улыбнулся своей зубастой пастью. Теперь все будет хорошо. Все. Вот только бы мне найти надежное место, где можно зализать раны. Но никуда не хотелось идти. Тело охватила такая слабость, что стало лень даже пошевелить ухом. И все же нужно отсюда уходить. Женщина, похоже, видела наш поединок, потому что смотрела в мою сторону безо всякого страха, но за ней могли прийти переполошенные мужчины и, не разобравшись, накинуться на меня.

Вокруг по-прежнему стояла спокойная тишина. Я с трудом поднялся и скосил глаза на болевшее плечо. Приличный кусок кожи вырван с частью плоти, вокруг глубокие следы клыков. Рана паршивая, но не опасная, если только вовремя остановить кровотечение.  Поднявшись с некоторым усилием, я развернулся в сторону, противоположную селу и, припадая на поврежденную лапу, поплелся прочь. За спиной зазвучал голос женщины:

- Подожди, волк!

Я сделал вид, что не понял человеческой речи и медленно удалялся. Сзади зашелестели быстрые шаги. Женщина забежала вперед и перекрыла мне дорогу. Ее даже не напугал тихий предостерегающий рык. Она одной рукой сняла с себя теплую накидку, сбросила ее на землю и положила на нее ребенка. Потом присела на корточки и протянула ко мне открытые ладони.

Хочет побыть немного укротительницей? Да, пожалуйста. Мне не жалко. Я низко опустил голову, подкрался вплотную к женщине и осторожно понюхал ее руки. Кажется, все делаю правильно. Она ласково заговорила со мной и с некоторой опаской погладила по голове. Я принял правила игры, уложил свою голову на ее колени и улегся сам, протянув к ней лапы. Ее голос убаюкивал, а руки аккуратно ощупали левую лапу вокруг раны. Глаза женщины расширились в удивлении, и она провела пальцами по моим серебряным когтям, но так и ничего не сказала на этот счет.

- Тебе повезло, спаситель. Кость цела. Тебе, наверное, интересно, как я это определила? Будучи женой охотника, еще и не такому научишься. - Тут она спохватилась, - Ой, извини, что я заговорила об этом. Дикому зверю опасно встречаться с охотниками. Но ты не бойся, я всем людям в селе скажу, чтоб тебя они не трогали. Хотя, что ты понимаешь из моих слов, лесной хозяин?

Ее речь плавно лилась из губ, а руки тем временем оторвали от длинного ночного платья полосу наподобие бинта, и умело перевязывали укусы. Один раз я невольно вздрогнул. Она слегка отстранилась, но, видя, что я позволяю ей действовать, закончила перевязку. Я встал с земли и благодарно лизнул ее руку. Что я еще мог для нее сделать?

- Иди, волк. И будь осторожен.

Она подняла ребенка, плотней замотала его в накидку и пошла назад, в село. Ну а мне желательно все-таки вернуться в ее дом. За ночь возможно внутренняя энергия немного подлечит меня, и никто ничего не заметит. Главное - добраться туда до того, как посветлеет и так, чтоб хозяйка не заметила моего отсутствия. Рано пока идти куда-то дальше. Нужно выяснить, где здесь еще живут люди, есть ли города, и больше всего меня волновало - существуют ли в этом мире аномальные зоны, в которых время от времени бесследно исчезают люди. Возможно ли здесь найти ворота в свой мир? Если сюда можно попасть из моего мира, то должно быть и наоборот. Нужно попробовать. И я потащился назад.

Серые утренние сумерки окутывали землю, когда я незамеченным проник в свою комнату, скинул рубашку, залег в постель и отключился.

    

 

 

                    ГЛАВА 13

Уход из села.

Когда я проснулся, должно быть уже было около десяти часов утра. И самым пакостным являлось то, что на утро мое состояние не особо улучшилось. Магический организм еще не до конца врубился в ситуацию и не работал на полную мощность. Рядом с кроватью стоял небольшой железный тазик с водой, и лежало расшитое цветами и оберегами полотенце. Вчера же утром тазик стоял снаружи комнаты, под дверью. Наверное, хозяйка посчитала, что просьба не беспокоить распространялась только на одно утро. Надеюсь, когда она заходила, я ничего не говорил во сне.

Умывшись и побрившись небольшим острым лезвием, выданным мне еще вчера, я с неудовольствием посмотрел на плечо. Сквозь повязку проступили яркие пятна крови. Удачно, что на постели не осталось никаких следов. Я дополнительно обмотал плечо куском мешковины и накинул куртку. К сожалению, рубашку надо будет втихаря выстирать и залатать. Хорошо еще, что по случайной прихоти я не надел вчера куртки, а то бы оборотень и ее испортил.                                  

С улицы уже некоторое время доносились радостные крики и пение. Весьма заинтересованный причиной народного гуляния, я высунул голову в окно. Да, сельчанам действительно было чему радоваться. Впереди гуляющей толпы торжественно вышагивал местный старейшина и нес перед собой длинный шест с надетой на него серой волчьей шкурой. Из соседнего дома раздался какой-то вопрос. Старейшина замотал шкурой, как флагом и оповестил:

- Ночью светлый демон убил оборотня! Из шкуры вытащили тело лесного  колдуна. Гуляйте люди, не будет больше мора скота и побоя полей! Празднество нынче для всех праведных!

И люди, разукрашенные цветами, и разноцветными развевающимися лентами пошли дальше по улице, напевая славящие гимны. Дай Боже, чтоб больше никакая нечисть не стала им преградой для счастья и спокойной жизни. По дому разнесся аппетитный аромат свежеиспеченного хлеба. Пересилив легкое головокружение, я напустил на себя бодрый вид, и вышел из комнаты.

В едальной, так называлась тут помесь кухни и гостиной, возле каменной печи хлопотала хозяйка. Едва бросив на меня взгляд, она кивнула в сторону стола:

- Я приготовила завтрак. Пусть он будет приятным.

Стандартное пожелание прозвучало как-то сдавленно, со скрытым страхом. Я уже собирался спросить, в чем дело, но тут отворилась дверь, и в нее ввалился лучащийся счастьем Младич. Он подлетел ко мне с криком:

- Оборотня больше нет! - и традиционным приветствием хлопнул меня по  левому плечу.

Я не успел избежать его приветствия и схватился за плечо, еле сдержав болезненный стон. Глазастый Младич это заметил, и мне пришлось выкручиваться:

- Ну и тяжелая у тебя рука, друг. Наверное, на медведей без оружия ходишь?

Тот сокрушенно вздохнул.

- Да не охотник я. Один ведь у сестрицы остался. Если и со мной что случись - кто о ней позаботится? Так я у кузнеца подсобничаю. Кстати, крепко же ты спал, раз ничего ночью не слышал. Все село просыпалось. Оборотень-то снова пожаловал. Мира, сестрица, по нужде на двор вышла, а дверь и не прихлопнула, вот он ее дитя и уволок, супостат. Она за ним, а в рощице - дух в виде белого волка охотился. Глаза огнем зеленым горят, когти серебром небесным сверкают. Вот он и спас дитятко, и оборотня загрыз. Как сестра рассказала мне все это, так мы мигом в рощу, а там - слово в слово, - оборотень померший валяется. Кругом трава измята, кровушкой полита, и белая шерсть вперемешку с серой. Некоторые говорили, что когда тело волколака в село тащили, на месте битвы белый волк показался. Лапами землю поскреб, словно от нечисти очищал и в воздухе растаял.

Младич закончил свой рассказ и хлебнул молока из моего кувшина. Мира, кинув на меня перепуганный взгляд, незаметно отвесила ему подзатыльник, подвинула к нему крынку, а мне принесла из подпола новый кувшин. Я наворачивал отварную картошку, посыпанную сверху мелко резаными овощами, и улыбался. Теперь они еще сказки начнут обо мне складывать. Ишь ты, "лапами землю поскреб". Да не было меня там, что вы завираетесь-то. Так мало того, - эти молодцы только под утро осмелели, в рощу отправились. Вояки! Парень по-своему понял выражение моего лица.

- А ты не смейся, Анжей. В этой земле много чудес водится. Зло пришло к нам, а, значит, и добрые духи решили помочь. Ты ж сам сказал, что у вас тоже вампиры бывают. А значит и не только они. Есть в природе высшие создания, даже если они не всегда показываются людям.

Его сестра с все возрастающим беспокойством наблюдала за нашим общением. Он, наверное, еще много наговорил бы мне разных околесиц о низшем и высшем, но на мою удачу с улицы раздался голос:

- Младич, ты там? Кузнец тебя разыскивает. Туточки лопаты заказали, срочно выполнять надобно. Нечего без дела лытать.

Я еле удержался от смеха, услышав столь сказочно построенное предложение. Младич на последок оскорблено фыркнул и вышел, обернувшись на пороге.

- Освобожусь, я тебе наши правдивые истории порассказываю. Может, хоть тогда в нечисть поверишь.

Дверь за ним закрылась, а хозяйка, прикрыв куском расшитого полотна несколько свежевыпеченных хлебных буханок, попыталась выскользнуть в соседнюю комнату. Я ее остановил.

- Мира, что у вас случилось? Если какие неприятности, может я смогу чем-то помочь?

Она отвернулась в сторону и слегка покраснела.

- Нет, господин, кушайте. Ничего не случилось, просто нездоровится малость.

В ее словах чувствовалась явная ложь. С самочувствием у нее все было в норме, просто она боялась находиться рядом со мной. Она предприняла еще одну попытку выйти из едальни, но мой мысленный силовой посыл ввел ее в состояние летаргического транса. Мира осталась стоять возле двери, а я мягко проник в ее мозг. Я чувствовал, что необходимо узнать причину ее страха передо мной. Мое поле проникло в ее мысли и воспоминания, и на время я стал ею.

     ...Ну вот, корм курам и гусям наложен, коровы подоены и сданы в стадо. Солнце давно уже проснулось, а странник все еще спал в своей комнате. Как же он не слышал ночью ее крика? Наверное, вымотался в дороге. Женщина, нахмурившись, вспоминала, что еще нужно сделать по хозяйству. Тесто скоро подойдет, и ближе к полудню можно уже будет выпекать хлеба. Не вспомнив ничего стоящего, она сняла сохшее на дереве полотенце, повесила его через плечо. Затем набрала в железный тазик слегка прогретую солнцем воду из большой деревянной бочки и пошла в комнату странника. Дверь открылась бесшумно на хорошо смазанных петлях. Мужчина еще спал. Скромно, едва взглянув в его сторону, она подошла к кровати, и поставила на стол таз, положила полотенце и только тогда еще раз посмотрела на него. Лишь из интереса. И застыла, загипнотизированная увиденным. Он лежал, укрытый по пояс тонким плетеным одеялом. На его обнаженной груди поблескивал диковинный медальон, содержащий в себе колдовские символы. Одна рука лежала поверх одеяла, и на ее пальцах сверкали серебряные ногти. Но больше всего шокировала женщину окровавленная повязка на его плече, бывшая совсем недавно подолом ее  ночного платья. Она поняла, что увидела недозволенное и, перепуганная до полусмерти, на цыпочках выбралась из комнаты, опасаясь, что оборотень проснется в любой момент и расправится с ней за ее любопытство.

Теперь все понятно. Выйдя из ее мыслей, я привел женщину в чувство, и пошел в ее сторону. Она побледнела, приложила правую руку к сердцу и стала пятиться, пока не уткнулась спиной в стену. Я успокаивающе коснулся ее руки.

- Мира, не бойтесь. Я знаю, что вы заходили в мою комнату и все видели. Просто мне хочется поговорить с вами и все объяснить.

Взяв ее за кончики пальцев, я завел в комнату, и посадил на длинную резную скамью.

- Прости меня, светлый господин леса. - Она умоляюще протянула ко мне руки. - Это твое право, - жить в лесах и принимая человеческое обличье, появляться среди людей. Не нарочно узнала я твой секрет, не хотела гневить. Великий волк, прошу, прими мою ничтожную благодарность за спасение моего сына. Проси меня обо всем, что душа твоя пожелает. Возжелаешь кур - всех тебе отдам. Коровушку - твоя будет. В добрый час ты пришел, когда помощь твоя надобилась. За избавление от оборотня  каждый селянин тебе дар принесет. И тебя, и волчицу твою с волчатами, если есть, до самой смерти вашей кормить будем, только не покидай нас своей милостью.

Не знаю, что б еще наговорила женщина, но я остановил ее и заговорил сам:

- Я действительно могу оборачиваться волком, но родился человеком. Сейчас я странствую в поисках моей родины, и случайно забрел в ваше село. Узнав о постигшем вас несчастии, всю прошлую ночь сторожил оборотня, пока не убил его. От меня вам не будет зла.

Женщина придвинулась немного ближе.

- Но тогда кто же ты? Не могут простые люди зверями оборачиваться. Али заколдовал тебя кто?

Немного покопавшись в местном словарном запасе, я подобрал подходящее определение свое сущности.

- Я светлый маг, и сила моя предназначена для творения добрых дел. И если вы действительно хотите отблагодарить меня за помощь, то у меня будет несколько просьб.

Мира посветлела лицом и радостно замотала головой.

- Все что угодно, господин.

- Ну, во-первых - неплохо было б тщательно обработать рану. Мои силы еще недостаточно окрепли для самоисцеления. К тому же оборотень порвал мою  одежду. И еще - мне нужны надежные ножны для моего кинжала и самый лучший кузнец в этом крае.

- Анжей, вы получите все это. Я только к соседке за травами  быстро сбегаю.

С этими словами Мира убежала. Я прошел в свою комнату, скинул куртку и достал мешочек с серебряными монетами. Если здесь есть первоклассный кузнец, они найдут свое применение. Вскоре ко мне зашла Мира, несущая сосуд с теплой водой, широкими полотняными лентами и каким-то отваром. Когда она уже заканчивала перевязку, со двора раздались несколько голосов и, гулко протопав по дому, к нам зашли трое мужчин. Один был Младич, второй - большой и сильный, похоже, кузнец, и еще один, лет тридцати, держащий в руках целую охапку различных кожаных ножен.

При виде меня они почти одновременно опустили глаза и расселись на  кровать. Судя по их виду, они уже все знают. Сидя, они молчаливо дождались, пока женщина выйдет и только тогда старший мужчина, мощный молотобоец представился Стригом, местным кузнецом, а второй парень предоставил моему вниманию коллекцию ножен собственного изготовления. Среди них мне удалось подобрать подходящие для своего серебряного товарища - черные, со вкусом украшенные тиснением и несколькими серебристыми накладками в виде фантастических зверей. И даже в большей степени не из-за их внешнего вида, а потому что они были единственными подходящими. Все остальные ножны были рассчитаны на широкие охотничьи ножи.

Затем дошла очередь до кузнеца.

- Скажите, Стриг, сможете ли вы выковать двухслойный меч? Основа должна состоять из обыкновенного железа, а сверху на клинок нужно наковать тонкий слой серебра. Мне хватит даже тончайшего напыления.

Стриг казался удивленным.

- Меч? С наслоением серебра? Сначала объясни, что такое меч? Доселе у нас слова такого не слышали.

Вот до чего доводит пацифизм. Я объяснил, что такое меч и для чего его используют. Кузнец задумчиво подергал себя за густую кучерявую бороду.

- Этот меч я-то спромогусь сковать, но чтоб серебром покрыть, и он при этом в первый же удар не раскололся...  Извини, не могу. Пошто тебе такая невидаль? Может, на простой согласишься? Эт мы запросто.

- Да нет, добрый человек, мне посеребренный необходим. Только так я среди нечисти смогу выжить и домой воротиться. Ну да спасибо вам за добро. Придется мне так выкручиваться.

Тут кузнец что-то вспомнил, покосил хитрым глазом и говорит:

- Погодь, колдун. Я тебе вот что молвлю. Ежели тебе такой меч важен, найди племя тигуров. Они и сами огневолосые, и с духами огня якшаются. Видел я как-то у них подобные штуковины, мечи энти. При свете луны солнечным светом льются, на серебре золотые узоры переливаются. Сами они их выковывают, и если кто чужой хочет заполучить их мечи или ножи, то умом, силой или хитростью заслужить обязаны. Говорят еще, что в их изделиях магия закована.

Это было уже что-то. Мне бы только такой меч выковать, а магией я его сам не хуже наполню. Не нужна мне чужая. Неизвестно еще, откуда они ее черпают. Поблагодарив пришедших, я отпустил их, и только Младич остался.

- Анжей, как мы сюда шли, с другой стороны охотники возвращались, что за Пущевиком ходили. Пойдем, на их добычу посмотрим, тебя покажем.

Согласившись, я накинул на плечи куртку и собирался уже натягивать перчатки, как Младич мягко забрал их у меня.

- Теперь можешь не беспокоиться. Все в селе правду о тебе знают. И лишь с добром тебя встретят. Демонов и добрых духов еще наши предки почитали, и мы почтение унаследовали.

Когда мы вышли на улицу, то сразу заметили в одном ее конце собравшуюся толпу. Там же был и кузнец. Увидев нас, он пораздвигал толпу широкими  плечами и просунул меня через образовавшийся коридор к тому, что валялось на земле.

Добро пожаловать на съемочную площадку очередного фильма ужасов!  Из леса вернулось всего трое охотников, и они притащили в село тело поверженного Пущевика. В жутком теле длинной в два человеческих роста не было ничего человеческого, кроме наличия двух рук, двух ног и головы. Больше всего он походил на полусгнивший ствол дерева, покрытый паутиной, мхами и гнилостными наростами, весь в желто-сине-зеленых пятнах плесени, воняющий помойкой и чем-то еще, до отвращения омерзительным.

Ноги-корни и руки, походившие на обглоданные зайцами ветви, были закручены в неимоверные узлы, словно перед смертью Пущевик пытался скататься в подобии огромного клубка шерстяных листьев. Огромные стрекозьи глаза безо всякого выражения смотрели прямо на меня. Весь истыканный огромным количеством арбалетных стрел, он напоминал сдохшего месяц назад ежика, провалявшегося все это время под горячим солнышком. Я отвернулся. Народ расступился и выпустил меня из своего круга. Люди смотрели на меня, но никто не решился заговорить со мной. Я пошел вдоль по улице в сторону Мириного дома. Дорога пылила под ногами, а в голове была абсолютная пустота.

Что делать дальше? Тигуров я постараюсь найти, а как же насчет возвращения домой? Еще вчера я провел тщательный вопрос жителей, и никто из них не слышал о таинственном исчезновении людей или животных, в каких-нибудь зонах. Правда, было несколько историй о "ведьминых кольцах" - кругах, очерченных растущими по их границам поганками, в центре которых время от времени находили мертвых животных и даже людей. Но тут давно уже никто никуда не исчезал.

Вот уже передо мной выросла живая изгородь перед домом, как внезапно в голове возник громкий гудящий звук, будто прямо возле моего уха стартовал американский "Фалькон". Аэродромов в этом мире точно не было, подобные звуковые вибрации в моем мозге возникли в тот самый момент, когда я вступил в зону действия ворот в нынешнее измерение. Я четко чувствовал, что где-то там, за далеким и таинственным лесом кто-то в этот момент вошел в ворота между мирами. Но куда он перемещался? Конечно, существовала возможность, что просто кто-то телепортировался в пределах этого физического измерения, но  хотелось верить в лучшее.

Теперь, зная, что появился реальный шанс вернуться, нужно спешить в ту точку, откуда пришел сигнал. По опыту я знал, что подобные станции переброски бывают постоянными, находящимися на одном месте многие миллионы лет, и исчезающими. Последние возникали в каком-нибудь месте на несколько часов, дней или месяцев, а затем переносились куда-то еще. В одну из таких "плавучих" зон попали и мы с черным оборотнем.

И я побежал скорей забирать свои вещи. Мира уже успела починить мою рубашку, и была встревожена таким стремительным решением об уходе. Так и не сумев меня переубедить, она принесла из кладовой охотничью сумку своего покойного мужа, и собрала в нее паек на дорогу - свежий хлеб, сушеное мясо, какие-то сухофрукты, соль и кусок сыра. Ко всему прочему она добавила бутылочку с травяной мазью, помогающей при заживлении ран. Прощаясь, она встала на цыпочки, поцеловала меня в лоб и начертила передо мной в воздухе охранный знак.

 

 

                    ГЛАВА 14

Друмины.

При выходе из села я встретил Летича и Младича. Они были явно огорчены тем, что я покидал их. Узнав же, куда и каким путем собираюсь идти, они в два голоса начали меня уговаривать обойти проклятый лес стороной. Они говорили, что лесу нет конца и края, но если выдержать долгий путь вокруг него, то можно попасть на ту сторону, где лес кончался, и начиналась новая земля, через которую проходит много торговых путей. Если отправиться по одному из них, то приблизительно через две недели путешествия можно попасть во владения тигуров. Я пытался выбить из них причину, почему нельзя ходить через лес и наконец-то добился ответа.

- Только тигуры со своим магическим оружием могут пройти там. Да и то лишь самые сильные и отчаянные. Простым же людям даже близко подходить опасно. В лесу живет воинственный и страшный народ, который не терпит чужеземцев и посторонних на своей территории. Никто и никогда не видел их и не знает, как их зовут. Тигуры называют их друминами. Они якобы произошли от неких друидов, пришедших из темных и неизведанных краев.

В разговор вступил Младич.

– В обход все же будет несколько дольше, зато безопасней. Через те пути чаще всего проходят тигуры. В основном они занимаются торговлей в наших краях. Может, встретишь их по пути. Если повезет, сможешь раздобыть то, что тебе нужно. Если же нет, то расспросишь у путников дорогу к землям тигуров. Добираться до них далеко, но дело того стоит. И на путях с голода не помрешь – там часто путешествуют странники и торговцы. 

А путешествие-то становится все интересней. Теперь еще и друиды появились. Уж, не из нашей ли глубокой истории пришли они сюда через звездные дороги измерений? Надеюсь, откуда-нибудь на меня не попрут тевтонские или Левонские рыцари вкупе с печенежскими полчищами.

Прощания остались позади, солнце клонилось к закату, а я все шел и шел к темнеющему впереди лесу. Можно было бы принять волчье обличье и гораздо  быстрей достичь леса, но оставалось опасение, что встречусь незнакомым охотникам и стану их законным трофеем. И тут я вспомнил о плече и выругался. Если б не хромающая лапа, то можно было бы рискнуть и попробовать перевоплотиться. Странно, что рука не болела, и я на время забыл о ней. Может настой, что дала мне выпить перед дорогой Мира, облегчил боль?  Не знаю. Но теперь усталость и потеря крови начинали сказываться.

Я добрался до начала леса, когда наступила кромешная темень. Облака на небе плотно обложили луну и не давали ей ни малейшего шанса бросить на землю хоть один куцый лучик. Волшебное действие настоя прекратилось. Снова вернулась боль и плохое самочувствие. Стоит ли в таком состоянии идти в лес? Но и малейшее промедление могло стоить мне шанса отправиться домой. Выбор не из легких, но решение все же было принято. Я зашел под деревья и опустил на свои глаза ночной огонь.

Представляю, как бы испугался заблудившийся путник - идет по лесу человек с горящими зеленым пламенем глазами. Жуть, да и только. Несколько раз я встречался взглядом с совами. Они, беспокойно хлопая крыльями, срывались со своих насестов и скрывались в темноте, гулко хлопая крыльями и ругаясь ухающими голосами. А один раз мне показалось, что в чаще мелькнули фосфорицирующие глаза волка.

Идти становилось все трудней.  Я уже несколько пожалел что пошел, но решил, что и рядом с лесом было не безопасно останавливаться. Мне довелось слышать истории о том, как лесные жители захватывали людей, осмелившихся ночью оказаться вблизи их земли. Так что и около леса, и в нем - судьба одна. Остается уповать на Бога и удачу.

Наверное, не один день придется провести в этой глуши. Пожалев свое многострадальное тело, я все же решился заночевать. Сознание плыло. Меня немного затрясло и замутило, и я, опасаясь потерять сознание и стать совершенно беззащитным перед здешними колдовскими и животными обитателями, достал нож.

Серебряный клинок очертил на мягкой земле круг, что сможет вместить спящего человека, врезая в него магические заклинания от колдовских созданий, а так же волков, змей, медведей и всякой подобной хищной братии. В заключение собирался уже произнести защиту от человека и попробовать накинуть на круг покрывало невидимости, но изможденный организм не выдержал такой дополнительной траты энергии и последнее, что я почувствовал - падение на толстый ковер из  пахнущих сладковатым прением листьев.

...Кружение, плавное кружение по окружности. Затем такое же плавное раскачивание, как в лодке на медленно текущей реке, длительное и казалось, никогда не оканчивающееся. И голоса. Один. Два. Три... Много голосов. И что-то во всем этом было не так. Что-то обязательно должно быть не так. Какая-то часть сознания пыталась вырвать меня из цепких объятий небытия. Нет. Никогда у него не получится совершить подобный подвиг. Только одна вещь способна на это. Боль.

Пелена безразличного созерцания глубин запредела спала с моего сознания. Глаза открылись и встретили утро нового дня. Плечо зверски болело, но не это было самым неприятным. Я был привязан к столбу в позе оловянного солдатика, разве что руки были не вытянуты по швам, а бессердечно заломлены за спину и примотаны к обратной стороне столба. Сумка отсутствовала, равно как куртка и нож. Хорошо еще, что амулет под рубашкой не обнаружили.

Столб был вкопан в центре большой, круглой и тщательно утоптанной площадки, обложенной по краям огромными, хорошо отполированными валунами. С двух противоположных сторон эта импровизированная каменная изгородь имела нечто вроде входных ворот, ограниченных по бокам вертикально врытыми стелловидными камнями, разукрашенными грубой резьбой, изображающей различных животных и людей в звероподобных масках.

     У края площадки, как раз напротив меня, лежало некое подобие низкого и плоского каменного алтаря, на котором стояла большая скульптурная группа, вырезанная из светлого дерева. Я присмотрелся повнимательней и едва не вскрикнул от удивления. Да чтоб я замяукал, если это не Цернунн, рогатый кельтский бог плодородия и богатства! На камне сидел, скрестив перед собой ноги, мужчина с оленьими рогами на голове. Его окружали различные животные, реальные и воображаемые. Вера в это божество была распространена в северной Европе в дохристианскую эпоху. Когда-то в институте я даже писал доклад по истории на эту тему. Но причем тут друиды и какое отношение ко всему имею я - было непонятно.

Густо растущие деревья плотной изгородью окружали эту поляну, и я сразу не смог понять, откуда вдруг донеслась гулкая барабанная дробь. Но вот из-за деревьев показалось торжественное шествие. Недалеко от поляны оно разделилось на две части, обтекло площадку и одновременно с двух сторон подошло к воротам. Впереди каждой из двух групп шли несколько человек в белых ниспадающих до земли одеждах. У некоторых из них в руках были небольшие деревянные барабанчики, на головах надеты венки из трав и цветов. Они были похожи на жрецов. Очень даже может быть, что это и есть наследники друидов. Вот только что они собираются делать со мной? Некоторые легенды рассказывали о них мрачные и жестокие истории.

Из-за моей спины тоже раздался барабанящий звук, но он несколько отличался от слышанного ранее. Наверное, с той стороны тоже есть ворота или барабанщик перелез через валуны. Звук все приближался. Я слегка повернул голову и увидел идущего ко мне самого натурального шамана. Он был одет в свисающие шкуры неизвестного  происхождения и головной убор из меха с оленьими рогами. Шаман держал в левой руке бубен, в который бил высушенным оленьим копытом. Брр. От такой торжественности становилось моторошно.

Шаман описал вокруг меня три полных круга и отошел к алтарю. Только тогда люди в белых одеждах зашли в круг, и расселись на валунах. Остальные люди, одетые в грубые кожаные одежды и шкуры, остались стоять за чертой круга. Шаман пропел над алтарем неразборчивое мычащее заклинание, и через ворота по одному стали входить люди, несущие перед собой шесты, с венчающими их головами животных, тщательно и очень реалистично вырезанными из дерева и достоверно раскрашенными.

Все головы представленных животных были аналогичны земным - лиса, заяц, волк, медведь и другие. У меня возникла мысль, что эти шесты с животными - тотемы здешних обитателей. Это подтверждало и то, что каждый из несущих втыкал шест в землю сбоку от алтаря, становился на колени и касался лбом основания шеста. Затем вставал и уходил к своим соплеменникам за кругом.

Когда все шесты заняли свои места возле алтаря, шаман, по совместительству верховный жрец, вытащил из-под алтаря короткий, заточенный с двух сторон нож с рукояткой из черного камня и круглую золотую чашу с тремя шаровидными ножками. Стоя лицом к алтарю, он поднял вверх руки и нараспев затянул монотонную молитву. Язык, на котором правился обряд, не был мне знаком, и, попытавшись проникнуть в мозг жреца, я понял, что он и сам уже не знал, что означают произносимые им слова. Глубже копаться в его мыслях у меня не было сил, и я расслабился настолько, насколько вообще можно расслабиться в моем положении, чтоб не тратить оставшуюся жизненную энергию.

Шамано-жрец закончил молитву воодушевленным завыванием и направился в мою сторону, не выпуская из рук ритуальные предметы. Так, кажется, сейчас меня принесут в жертву. Плотно привязанным к столбу перевоплощаться не имеет смысла, веревка ведь все равно останется, а на какую-либо колдовскую выходку я еще не способен. Если у него действительно самые худшие намерения, то остается надеяться, что в последний момент из памяти всплывет подходящая уловка. Вот он уже стоит возле меня и изучает враждебным взглядом. Голос, раздавшийся из-под шкуры, источал злобу:

- Чужак, ты нарушил наши границы и посмел спокойно уснуть на нашей земле. Никто еще не позволял себе такой наглости. Ты не такой, как все, но твое неуважение к нам вдвойне тяжко - ты посмел прийти с оружием и глупой самоуверенностью в собственных силах. Ты должен быть покаран. Звери гибнут в наших лесах, Тайарун требует жертв. Твоя смерть умилостивит его.

Так и есть. Имя их бога звучит как искаженное Цернунн. Неужели этот мир - невероятный салат из всевозможных народов, попавших сюда из различных эпох? Но решение шамана, на мой взгляд, крайне нецивилизованно. Люди, кто-нибудь, позовите мне хорошего адвоката! И еще - забавно, что его разговорный язык такой же, как и у дружелюбных селян, от которых я пришел. Хорошо, если б он был универсальным для всех. И я сделал слабую попытку навести мосты если не дружбы, то хотя бы понимания.

- Это мой серебряный ножичек вы назвали оружием? Да бог с вами! Это всего лишь зубочистка. Я пришел без враждебных намерений. Мне всего лишь нужно попасть на ту сторону леса, в земли тигуров.

Но жрец меня не слушал. Он покрутился вокруг меня, будто выбирая самый лакомый кусочек, а затем рванул рубашку на моей груди. Слава Аллаху, у меня застежки на кнопках, а не пуговицах. Шаман откинул с лица кусок шкуры с прорезями для глаз и ощерился беззубым ртом. Древний старец забормотал проклятие, с недоумением рассматривая застежки. Увидев амулет, он злобно хихикнул:

- Ты на нашей земле, чужак, и твои боги здесь тебе не помогут.

С этими словами жрец схватил медальон в попытке сорвать его с моей шеи, но тут же взвыл и отдернул руку. На его ладони краснел свежий ожог с четко отпечатавшимися завитками магических знаков. Он замахнулся ножом, и уже собирался вогнать его мне в сердце, как зрители в белом недовольно зароптали, и из толпы за кругом послышались протестующие выкрики.

Жрец опустил занесенный нож и приставил к моей груди чашу. Пошептав немного  на лезвие, он прижал его к коже над сердцем и медленно, смакуя каждый миллиметр, сделал длинный надрез. Я стиснул зубы, чтоб не доставить ему еще большего удовольствия невольной слабостью.

 Кровь тонкими струйками потекла в золотую чашу. Когда в ней набралось около половины, жрец протянул ко мне ладонь, и размазал еще текущую кровь по груди и животу, после чего оставил меня в покое, и вернулся к алтарю. В глазах потемнело, и возникла опасность потерять сознание от дополнительной кровопотери. Спина жреца загораживала мне обзор, и трудно было понять, что там происходит. Когда же он отошел, фигурка бога и его слуг, животных, из светло-желтых стали красными. С тревогой я смотрел, как с них еще скатывались небольшие капли жизненной влаги, так необходимой мне сейчас.

Шаман вылил остатки из чаши в свою пасть и три раза хлопнул в ладони. По его команде в круг вошли двое замурзанных мальчишек в каком-то подобии длинных черных тог и внесли деревянный посох, украшенный искусной резьбой и увенчанный черепом оленя. Шаман забрал у них посох и махнул рукой в мою сторону. От толпы отделились четверо дюжих парней и направились ко мне.

Ну, вот и конец моих похождений. Из памяти выплыла маленькая искорка. В тот момент, когда они обрекут меня на смерть, мне придется убить их всех. Обводившаяся в момент моей смерти энергия станет для них первой и последней Хиросимой. Заклинание было сплетено и поджидало своего часа. "И живые будут завидовать мертвым" - вспомнилось мне высказывание незабвенного Джона Сильвера.

Парни подошли ко мне, и у одного из них в руке появился огромный нож. Мне стоило огромных усилий не зажмурится в жутком предчувствии. Нож два раза взметнулся и опустился. Разрезанные веревки упали к моим ногам и одновременно с этим трое швырнули меня на землю лицом вниз и со всей дури придавили своим весом все четыре конечности и спину. Я взвопил:

- Осторожней, ублюдки - рука! 

Но им было все пофиг. Пока они держали меня, четвертый крепко-накрепко обвязывал вокруг моего пояса толстую веревку. Закончив свою работу, парни шустро отбежали от меня на безопасное расстояние. Приятно, что я все же внушаю им некоторое опасение. Я внимательно осмотрел веревку. Она была надежно привязана к столбу тугими морскими узлами, а узел на спине был настолько плотным и сложным, что на его развязывание уйдут часы.

Шаман в это время тоже не сидел без дела, он прошелся по площадке и начертил вокруг меня широкий защитный круг с помощью своего посоха. Короткий эксперимент показал, что длинны моей веревки хватает как раз до границы круга. Затем он достал из висящей на шее кожаной сумочки горсть серых меховых шариков, повыл над ними, подул и кинул в круг. Зрители радостно заорали.

Шаман размахивал в воздухе свободной рукой, а с шариками стали твориться перевоплощения. Они начали быстро раздуваться и менять свою форму. И вот передо мной стоят пять живых волков. Мелковаты, правда, по сравнению со своими земными сородичами, но их клыки от этого не становились менее опасны. Они принюхались к исходящим от меня лакомым запахам раненой добычи и, рыча, стали медленно подбираться.

Настало и мое время трансформации. Даже не знаю, откуда во мне взялись дополнительные резервы сил. И вместо предполагаемой жертвы перед волками предстал их более крупный сородич. В недоумении, они слегка попятились и закружили вокруг меня на безопасном расстоянии. Зрители издали единодушный удивленный стон. Моя шкура источала медный запах крови, и один из волков, более смелый или голодный, осмелился напасть.

Он прыгнул прямо на меня. Я немного посторонился и достал его в полете передней лапой. Шкура, вспоротая серебряными когтями, задымилась. Волк с визгом упал на землю, немного покатался по ней и исчез в столбе зеленого дыма и языках огня. Уже не дожидаясь очередного нападения, я сам прыгнул в сторону противника. Еще двух волков, не успевших уследить за моими перемещениями, постигла та же участь. Четвертый и пятый развернулись и пытались удрать, но были отброшены прямо ко мне магическим охранным полем, созданным колдуном для защиты зрителей. С ними я расправился еще быстрей. Когда звери летели в мою сторону, я успел расшифровать заклинание, давшее им жизнь и найти анти-ключ. К моим ногам они упали уже в виде прежних мячиков, сшитых из кусочков волчьей шкуры. Дела... А тут шаманы, оказывается, клонирование осилили!

Чистая победа! Друмины повскакивали со своих мест, и их приветственный крик слился в неразличимый гул. Мой торжествующий вой улетел в синюю высоту неба. Я злобно рыкнул на шамана, пытавшегося спрятаться за алтарем, развернулся и несколькими щелчками клыков перегрыз веревку. Я снова стал человеком, и охранный круг не остановил меня, когда моя нога переступила его черту. Из раздающихся со всех сторон криков я понял, что меня приветствуют, как возродившегося князя Тамира, умеющего превращаться в волка. По их преданию он был убит слугами своего сводного брата за то, что взял под свое покровительство лесные племена людей и стал поклоняться Тайаруну сотни лет назад.

Любопытно, не был ли этот князь одним из магов-оборотней, заброшенным сюда слепой случайностью? Но чтоб достичь своей цели не стоит разубеждать друминов, что я не тот, за кого меня приняли. Я поднял вверх правую руку и звучно провозгласил:

- Приветствую вас, народ мой! Я расстроен тем, что вы сразу не узнали меня. Но я прощаю вам. Да пребудет с вами благословение Тайаруна!

Еще не затихли звуки моих последних слов, как люди хлынули в кольцо камней и толпа, подняв меня на руки, понесла прочь от этого мрачного места. Когда мою персону принесли и посадили в высокое, вырезанное из камня кресло, я осмотрелся. Меня притащили в некоторое подобие военно-полевого лагеря лесных разбойников. Ко мне наперебой обращались разные люди. Кто-то всунул в мои руки высокий кубок с вином. Еще кто-то принялся засовывать мне в рот мелко порезанные кусочки прекрасно поджаренного мяса, сдобренного специями. Ощущая себя ожившим языческим божком, я прислушался к сыпавшимся отовсюду просьбам. Их суть была одна единственная - остановить смерть животных в лесу.

С трудом отбившись от насильно всовываемых даров и наспех прожевав угощение, я потребовал отдать мне все конфискованные у меня вещи и отвести в то место, где впервые животные начали умирать от неизвестной причины. Такое место действительно существовало, об этом мне стало известно еще во время поверхностного сканирования памяти шамана. Если что-то там было, то в моих силах хотя бы попытаться определить, что именно - "кольцо ведьм", отравленный лесной источник или же что-то еще, не доступное пониманию этих людей.

    

 

                    ГЛАВА 15

Телепортационная станция.

 

Меня привели к источнику всех бед. С первого взгляда на этой лесной прогалине не было ничего особенного, если не считать кургана, наваленного из чисто серых и серо-голубых камней. Именно вокруг кургана впервые начали обнаруживать трупы животных. А затем они стали встречаться все чаще, разбросанными по всей территории леса. Количество зверей и птиц в лесу стало катастрофически уменьшаться, угрожая голодом народу друминов. Жрец-шаман и посвященные решили, что в этом виноваты люди, забредающие в лес и сеющие в нем отраву и смертоносные заклинания. Лесное племя очень жестоко и воинственно, поэтому у них предостаточно врагов среди людей и всевозможной нечисти.

Жрец провел не одну кровавую магическую церемонию, пытаясь освободить лес и свой народ от проклятья, но так ничего не добился. И не удивительно,  ведь он распоряжался только животной магией, годной лишь для того, чтоб во время охоты согнать к охотникам побольше дичи или превратить клочок шкуры в живое создание. Из-за своей ограниченности он так и не смог понять, что не в пришлых  чужаках была причина несчастья.

От кургана исходила чужая энергия. Ни один камень, принадлежащий природе,  не распространяет вокруг себя такое излучение. Под серой и голубой оболочкой камней была смерть. И еще кое-что. Кто-то очень хитро замаскировал некое сооружение, зная, что у местных колдунов не хватит сил и знания раскрыть его тайну. Что-то типа искусной голограммы было наброшено на то, что находилось на прогалине. Я приказал присутствующим отойти как можно дальше и, если есть желание, оттуда наблюдать мои действия.

Перво-наперво я накинул на себя силовое поле, способное защитить от ядовитых испарений и радиоактивных излучений. Затем взял в руку серебряный кинжал и сотворил на его острие формулу, разрушающую Мару, которая вступит в силу сразу после того, как через лезвие прольется частица моей энергии. Острие осторожно прикоснулось к поверхности серого пористого камня, и из моих рук вырвался слабый энергетический разряд. Между кинжалом и камнем вспыхнул сиреневый микровзрыв, курган заколыхался волнами и исчез.

На его месте открылся шестиугольный бетонный фундамент, высотой в два метра. На черную площадку вершины фундамента вела врезанная в него лесенка с широкими, сглаженными временем ступенями. А в одну из боковых стен фундамента была вставлена небольшая железная дверь. Именно из-за этой двери и просачивалась наружу сильнейшая радиация, губившая все живое, забредшее в зону ее действия. И она не оставалась на месте, а постепенно распространялась, захватывая все большую территорию. 

     Неистово молясь, чтоб мое силовое поле выдержало ее напор, я подошел к двери, и попытался ее открыть. Никаких замков не было видно, но она не собиралась отворяться. Пришлось еще немного потратиться на создание заклинания, обрезавшего все ее крепления. Дверь, осыпаясь ржавой трухой, ввалилась в середину открывшегося помещения. Внутри совершенная темень - ночной огонь снова приступил к работе, и я, подсвечивая себе горящими глазами, принялся осматривать этот бункер.

Вдоль стен здесь стояло несколько непонятных приборов. На самих стенах пылились сероватые выступы-наросты, возможно, служившие осветительными плафонами. Все было в отвратительнейшем состоянии. Рядом с высокой напольной коробкой, настолько заваленной трухой, что невозможно было точнее рассмотреть ее поверхность, стояло небольшое кресло, очень похожее на те, которые устанавливают в кабинах самолетов. На его сидении в свободной позе восседал человеческий костяк. Сначала я ужаснулся, но потом попробовал повернуть кресло к свету, чтоб внимательней его рассмотреть. Движение было осторожным, но костяк при первом же шевелении кресла распался в труху.

Нечто блестевшее за креслом привлекло мое внимание. Я наклонился над лежавшим предметом, сдул с него пыль и перед моим изумленным взором предстал пистолет с длинным приплюснутым дулом и крошечным отверстием в стволе. Моя ладонь нерешительно легла на его рукоятку, и вся память оружия перешла в меня.

...Телепортационная станция работала в обычном режиме. Человек, обслуживающий ее, расслабился и развалился в рабочем кресле. Теперь межпространственных перемещений стало гораздо меньше из-за начала войны с трилантийцами, чертовыми пришельцами из какого-то крошечного параллельного мирка. У их религиозного лидера совсем крыша поехала, и он объявил, что верховный бог хочет полного их переселения в Аринойю. Всю жизнь ведущие вооруженные разборки друг с другом и видящие смысл жизни только в войне, они построили станцию переброски и начали вторжение. Войска императора уничтожили их почти всех, осталось совсем немного. Оператор телепортатора зевнул и прикрыл глаза. Здесь ему нечего опасаться. Трилантийцы слишком далеко отсюда, станция работала только в этом мире, и ею не могли воспользоваться для пересылки подкрепления. Внезапно зазвенел сигнал телепортации. Кто-то самостоятельно прибыл на станцию. Дверь резко распахнулась, и лазерный луч в мгновение ока прорезал спинку кресла, выйдя из груди не успевшего ничего сообразить рабочего. Положенный ему по верховному указу лазерный пистолет соскользнул с колен убитого, глухо ударившись об пол. Ворвавшиеся в помещение станции трилантийцы варварски обстреляли оборудование. Один из лучей пропалил внешнюю оболочку телепортивного генератора, содержащего в себе чрезвычайно радиоактивные руды, вывезенные из нынче не существующего мирка. Теперь лишь тончайшая внутренняя оболочка удерживала радиацию от излучения вовне. Пройдет не одно столетие и оболочка истончится настолько, что на поверхность земли из забытого бункера вылезет костлявая мучительная смерть. Закончив обстрел, вражеские солдаты заварили входную дверь ...

А затем создали голограмму, чтоб скрыть следы своего преступления и спрятать станцию от аринойцев. Я убрал руку с лазерного пистолета и обшарил энергощупом все помещение. В одном из ящиков, предназначенных для инструментов и запчастей, был обнаружен запасной корпус для генератора. Правда, он был несколько больше, чем нужно, - вспомнились аналогичные приколы на Земле, - но он мог частично помочь беде. Генератор не присоединялся к прибором никакими проводами, - энергия перетекала в них через специальные держатели, закрепленные на его поверхности. Вытащив генератор из крепления, я засунул его во второй корпус, и только тут возблагодарил нерадивых мастеров - они идеально прилегали друг к другу. Затем осталось почерпнуть от лазера правила по его использованию, переставить луч на нужную мощность и заварить крышку на корпусе.

Никаких щелей или дырочек больше не осталось, и утяжеленный генератор встал на свое законное место. Теперь бы узнать, что здесь еще вышло из строя. У меня возникла мысль, что эта станция может перебрасывать людей на другую станцию, возможно расположенную в каком-нибудь городе или вблизи от него. Если я найду потомков тех мастеров, что создали это чудо, может они разрешат мне воспользоваться станцией дальней переброски, в другие миры? У них ведь когда-то были такие, теперь мне это точно известно.

Причина поломки оказалась пребанальнейшей - был перебит кабель, соединяющийся с креплениями генератора. Аж смех разобрал, что чего хрестоматийно просто. "Если компьютер не включается, проверьте, всунута ли вилка в розетку" - ("Руководство для чайников").  Немного помучавшись, я соединил пучок проводов.                                             Красный - с красным, зеленый - с зеленым и так далее. Примерно штук семь. Только соприкоснулись два последних обрывка, слабый удар выбил из моей руки лазер, которым я их спаивал, и зажегся тусклый свет. Приборы тихо загудели, и меня пронизала волна намагниченной энергии.

Станция снова работала. Осталось только защитить лес от радиации, пропитавшей ее стены или найти способ нейтрализовать ее. Химия и физика никогда не были моими самыми любимыми предметами. Для природного очищения требуются многие десятилетия, а люди живут здесь сейчас. Если оградить станцию силовым полем, то рано или поздно оно истончится и совсем иссякнет. Что будет тогда? В активно кипящем разуме созрело единственно подходящее решение.

Силовое поле продержится лет пять, а призванные мной на помощь энергетические сущности сделают так, что внутри поля за это время пройдет лет десять. За все эти десять внитриполевых лет будет работать специальный канал, столбом уходящий за пределы земной атмосферы и рассеивающий радиацию в космос. Когда силовое поле исчезнет, радиации больше не останется.

Решено - сделано. В условиях Аринойи, - так назывался этот мир, нашлись подходящие элементалы, похожие на хронов, с которыми мне раньше несколько раз доводилось иметь дела. Это существа, живущие во времени и вне его. В их возможностях - останавливать или убыстрять течение времени вокруг себя. Они явились на вызов очень неохотно и вначале не хотели мне помогать, пока я не пригрозил отправить их в вечную нирвану без возможности выхода в другие измерения. Жутко любопытные и страстно обожающие путешествовать, хроны быстро согласились на предложенные условия. К сожалению, их силы не бесконечны. Они обещали сделать это за три реальных года. Получалось неплохо - три года длится очистка, и еще два года никакие любопытные не смогут проникнуть на станцию и натворить дел.

Попросив хронов немного подождать, я отправился к друминам. Они ждали меня за деревьями и радостно восприняли сообщение, что животные больше не будут гибнуть на их земле. Печальным голосом я оповестил их, что пришло мое время возвращаться в царство теней, откуда и пришел им на помощь, и строго-настрого запретил   когда бы то ни было приближаться к проклятому алтарю (так я обозвал для них телепортационную станцию). Еще наговорил им всевозможных ужастиков о том, что этот черный алтарь открывает дверь в ужаснейшее царство мертвых и что страшнейшее святотатство - тревожить наш покой.

Люди поначалу не хотели отпускать меня, но потом кое-кто из них насобирал мелких лесных цветов и осыпал ими мою голову. Так они обычно провожали своих мертвых в последний путь. Мысленно я перекрестился. Кто знает, нормально ли работает станция, спустя столько столетий простоя? Может быть, и недалеки от истины мои лесные плакальщики.

Слезы провожающих своего идола людей осели на траве соленой росой, а вокруг станции вознесся сияющий огненный купол защитного поля. Дымчатый столб, как шланг гигантского пылесоса вырвался из станции в космос, а хроны начали свой все убыстряющийся хоровод по периметру запертой мною зоны. Я поднялся на черную площадку крыши и встал в сердцевину призрачно светящейся на гладкой поверхности семилучевой звезды. Едва обе моих ноги оказались в ее центре, как из нее рванулся вверх туманный жемчужный свет. Тело перестало ощущать свой вес, а затем и вовсе исчезло. Звездная пыль замутила зрение, и возникло ощущение замедленного падения в невесомость. От меня остался лишь перламутровый снег, который несся сквозь пространство, притягиваемый магнитным зовом принимающей станции.

 

 

 

                    ГЛАВА 16

Полоса смерти. Данииты.

Прилетели. От жертвенного столба да на жертвенный алтарь! Не больно то любит меня судьбинушка. Пожилой серокожий жрец в темно-синем плаще с капюшоном   издал полный ужаса вопль, и выронил из рук жирную черную курицу с перерезанным горлом. Среди сидевшей полукругом перед алтарем группы людей в коричнево-зеленых одеждах началась паника. Мужчины и женщины разного возраста с визгом и криками повскакивали со своих мест и бросились врассыпную. В первых же рядах летел в хлопающем плаще жрец.

Когда крики затихли за скалистыми холмами и нагромождениями каменистых обломков, я спрыгнул с алтаря и осмотрелся. Меня занесло в предгорье неизвестной местности и, к тому же, я сорвал какой-то секте ихнюю мессу. На земле остались валяться пучки высушенных трав, какие-то шкурки, мелкие сушеные кости и всевозможные блестящие и тусклые разноцветные  камушки. Присмотревшись к тому, на чем меня материализовало, я присвистнул и тихо ругнулся.

Вот стервецы! Они использовали под алтарь телепортационную платформу. Она возвышалась над землей примерно на метр и была сделана из полупрозрачного стеклоподобного вещества черного цвета. В ее центре серебристо поблескивала такая же семилучевая звезда, как и на платформе станции. Эту звезду я смог рассмотреть только после того, как разгреб наваленную на нее кучу цветов и трав, кроме всего прочего - обильно политых еще не свернувшейся кровью.

В первый же раз и не повезло. Я очень рассчитывал переместиться на точно такую же станцию, обслуживаемую живыми людьми, а теперь даже не известно, в какой конец планеты меня вообще забросило. К сожалению, этот путь был односторонним. Наверное, когда-то им было очень удобно перебрасывать армии и вооружение в сжатые сроки. Вот ведь чертовщина. Теперь я отчасти ощущал себя  главным участником ДУМа. Буду скакать по пространству, пока меня не замочат очаровательные быкоподобные монстрики, метающие сгустки зеленого огня.

Но от этого скачка была все же весомая помощь. После того, как меня в очередной раз разложило на молекулы, а затем собрало, в моем мозгу обнаружился весьма тяжелый сундучок новых воспоминаний, тщательно потерянный в долгой череде перевоплощений. Его крышка открылась как по мановению волшебной палочки, и под музыкальный звон колокольчиков на меня хлынул шквал интереснейших вещей.

Целая энциклопедия заклинаний и сведений о магических уловках уместилась в моей голове, компактно расположившись на отведенных им полочках. Единственное, что мне больше всего не хватало, это остальных моих способностей и присущих только мне магических атрибутов. Многое я бы отдал за способность самостоятельно телепортироваться, без использования несовершенных станций и платформ. Или за атрибут под названием Синий Луч. Теперь, когда в памяти восстановилась вся моя прошлая жизнь мага-оборотня, мне тяжело было переживать потерю своей Силы.

То, что я могу делать сейчас, не сможет мне помочь, если на моем пути встанет такой же сильный маг, каким был и я когда-то. На мои заклинания кто-нибудь может найти более действенные и тогда у меня не останется больше ничего. Так где же мне искать свою потерю? Есть ли здесь Великий Оракул или Кассандра? И  все же моей целью остается найти тигуров. Куда бы меня ни занесло, и где бы они сами не находились. Все для себя решив, я прихватил с собой невинно убиенную курицу и отправился в горы. Может, вид сверху подскажет направление, в котором стоит пойти.

Спустя примерно полтора часа, стало ясно, что судьба еще не совсем ожесточилась по отношению ко мне. Совсем немного не доходя до вершины горы, на моем пути оказалась очаровательная пещерка, к тому же, совершенно необитаемая. Вокруг нее валялось достаточно сухого хвороста, чтоб можно было зажарить доставшуюся мне курицу и немного погреться - после перемещения меня с непривычки немного знобило.

С огромным аппетитом умяв общипанную и поджаренную до коричневой корочки птичку, я с благодарностью подумал о хозяине, вырастившем такого жирненького бройлера. И еще одну благодарственную мысль послал Мире, за данный в дорогу мешочек соли. Пообедав, я затушил костер, присыпал горемычные останки курицы землей и, утрамбовав ногами импровизированную могилку, продолжил свое восхождение.

Не напрасен был долгий подъем. В долине, открывшейся по ту сторону гор, живописно разлеглась еще одна деревушка. Вокруг нее, насколько хватало глаз, располагались аккуратные квадраты полей, огородов и садов. Кажется, даже сюда долетал аромат спелых фруктов и цветов. Сквозь кудрявые шапки листьев проглядывали светло-желтые и розовые  крыши домов. Мои глаза различали их резные, диковинно загнутые коньки. А так же множество жестяных и деревянных, пестро расписанных петушков-флюгеров, укрепленных на тонких шестках. За деревней, на высоком холме, умиротворенно крутила свои крылья ветряная мельница. Интересно, не это ли поселение таинственных тигуров? В скором времени мне удастся все выяснить.

Спуск занял намного меньше времени, чем подъем, потому что часть его я одолел перебежками по наиболее удобным участкам склона. Когда мои ноги коснулись ровной поверхности, в глаза сразу бросилась одна странность. Долину отделяла от гор широкая полоса пепельной  безжизненной земли, по которой время от времени прокручивались двадцатисантиметровые ураганчики мелкой пыли, напоминающей серую муку. И слева, и справа  не было видно ни конца, ни края этой пограничной полосе шириной в добрый десяток метров. Я успел сделать пару шагов, как штук пять - семь пыльных волчков подлетели ко мне и стали шаловливо путаться в ногах. Поначалу это походило на озорство, но когда было преодолено около половины полосы, они просто взбесились. Словно холодные колкие лапы вцепились в щиколотки и принялись тянуть вниз, желая втянуть меня внутрь земли.

Эта дурацкая забава начала мне надоедать. Я произнес несколько слов и обволок все свое тело непроницаемой силовой оболочкой, слегка засветившейся оранжевым светом. Пыльные ураганчики, как ужаленные, отскочили от моих ног, и щиколотки ощутили полную свободу. Я шел дальше, а пыльные приколисты шарахались от меня, как черт от ладана. Мягкая светло-зеленая трава, начинавшаяся за полосой, резко контрастировала с той почвой, которую я только что  оставил за своей спиной. И ни одна тропинка не вела через луг к горам.

Деревня встретила меня абсолютной тишиной. Не было слышно ни детских голосов, ни криков птиц или животных. Но люди здесь точно были. На плетеных заборах некоторых дворов сохли свежевыстиранные рубашки и наволочки. Под большой раскидистой грушей валялась забытая ребенком деревянная лодочка с маленьким парусом и крошечной фигуркой рыбака. Я присел и поднял с земли лодку, а когда вставал, почувствовал на себе множество взглядов.

Внимательный осмотр окрестностей не выявил ни одного человека вокруг. Ставни всех домов тщательно закрыты, но взгляды все равно просачивались сквозь щели. В них чувствовался животный страх и паническое желание, чтоб я скорей убрался отсюда туда, откуда пришел. Что же случилось в этой цветущей долине, где с некоторых пор поселились ужас и недоверие к путникам?

Если здесь все-таки живут тигуры, то что же могло испугать таких храбрецов и волшебников? А если тут обитает другой народ, то, возможно, им может понадобиться моя помощь. Быстро прикоснувшись пальцем к мачте игрушечной лодки, я безошибочно определил дом, в котором прятался ее маленький владелец и направился туда. На мой требовательный стук никто не ответил, но по ту сторону двери ощущалось напряженно сдерживаемое тяжелое дыхание трех человек. Во второй раз стук прозвучал еще более требовательно и был подкреплен словесно:

- Откройте, пожалуйста! Мне известно, что вы прячетесь за дверью, и не собираюсь причинить вам зло. Я всего лишь странник, - выбившийся из сил, раненый и нуждающийся в отдыхе. Присягаюсь Богом, в которого верю, что мои намерения чисты, как свежий ветер в крыльях вашей мельницы.

Надеюсь, моему умоляющему голосу удалось надавить на их жалость.

За дверью некоторое время перешептывались, а затем раздался женский голос:

- Демон, оставь нас в покое и уходи в свои владения! У нас нет ничего ценного для тебя. Мы сами не желаем тебе зла, но если ты осмелишься войти, мне придется облить тебя серебряной водой из проточного источника. Твои слуги уже забрали у нас двух сыновей. А за оставшегося я жизнь свою положу, чтоб только он тебе не достался.

Кажется, кое-что начало проясняться.

- Послушайте, никакой я не демон. Чем хотите могу поклясться, что я обыкновенный человек, и если вы не сжалитесь, то ближе к вечеру обнаружите у себя под дверью мой хладный труп.

С трупом я, естественно, малость перегнул, но мне любой ценой нужно вступить в контакт с этими людьми.

- Ну сами скажите, какое доказательство вам от меня нужно? Прикоснуться к вашим охранным амулетам против демонов или войти в проточную воду?

За дверью снова оживленно зашушукались. Ответила мне, по-прежнему, женщина.

- Ты вполне можешь притворяться, чтоб выманить нас из дома. Наш мальчик видел, что ты спустился с гор и перешел территорию праха. Еще ни один человек не смог вступить на проклятую землю и, тем более, подняться в горы и вернуться оттуда живым. Ты же пришел с той стороны и светился демоническим светом, ступая по мертвой земле. Даже пыльные духи не смогли причинить тебе вреда. Еще бы, стервятник стервятника не заклюет!

Ситуация начала выводить меня из себя.

- Глупцы! Если б я был демоном, то давным-давно выбил вашу дверь к чертям собачьим и всех посжирал бы на фиг! А я вместо этого уже битый час под дверью церемонии развожу. Если вы меня в ближайшие пять минут не впустите, то я так и поступлю!

Угроза подействовала. По ту сторону двери заскрипел засов и дверь приоткрылась. Первым в образовавшуюся щель проник мой астральный двойник и прежде чем войти самому, я попросил:

- Мужик, опусти лопату и отойди подальше от двери. У меня отличные рефлексы - не хочу оставить твою женщину вдовой. К тому же, демона лопата не возьмет. Разве что серебряная, а я сомневаюсь, что у тебя такая есть.

Мужчина тяжко вздохнул, прислонил к стене лопату и сел на табуретку возле стола. Только я вошел, дверь за моей спиной была моментально закрыта и заперта на толстый дубовый засов. По-видимому, в этой семье собирались обедать - на столе стояли три миски с зеленым борщом, и на глиняной тарелке лежали крупно порезанные куски ржаного хлеба. Хозяйка кинула на меня косой взгляд и грохнула на стол четвертую миску с борщом и деревянную ложку.

Я сел за стол и осмотрелся. Самая обыкновенная деревенская изба. Ё моё! Да это же печка-лежанка, примерно такая, на какой Емеля в свое время катался! Мальчишки в обозрении не было, но на печке колыхнулись тяжелые домотканые занавеси, и в щелочку просунулся любопытный детский носик.

Ну, вот и нашелся маленький хозяин. Я поднялся и, достав из-под куртки лодку, направился к печи. Мать забеспокоилась и пододвинулась поближе к стоящей лопате, но увидев, что чужак всего лишь отдал лодку ребенку, успокоилась и тоже села за стол.

Пятилетний мальчик оказался гораздо смелей своих родителей. Он шустро соскочил с печки и, подбежав к столу, взгромоздился на  высокий табурет. Недавно съеденная мной курица еще не успела перевариться, но я с большим удовольствием поглотил за обе щеки свежий борщец и, насытившись, выразил благодарственный комплимент хозяюшке.

Впустившие меня хозяева уже заметили сверкавшие на моих пальцах ногти и перепугано косились на меня. Пришло время объясняться. Я их показательно продемонстрировал  и объяснил, что они сделаны из чистого серебра, что я могу безбоязненно прикасаться к ним и что они губительны для всякой нечисти. Узнав наконец, что я странствующий добрый волшебник, муж и жена облегченно вздохнули, а мальчишка с восторгом стал расспрашивать, сколько гоблинов мне уже удалось уложить. Рассказав пацану пару захватывающих эпизодов из однажды просмотренного мной фильма ужасов про вампиров, я перешел к делу.

- Теперь, когда вы уже выяснили мою личность,  можете объяснить, почему вас так напугало мое появление?

История оказалась примерно такой, как и ожидалось.

Этот народ называл себя данииты. Темноволосые и кареглазые, они не слишком отличались от тех людей, с которыми мне пришлось познакомиться в первый день прибытия в этот мир. Деревня жила спокойно и процветала, но однажды с гор пришли страшные животные, похожие на черных собак с огненными глазами и убили несколько человек. Люди называли их Псами Одина или огненными псами. И это было только началом.

В одно несчастное утро деревню наводнила тьма всевозможных змей, сползших с гор. Местный колдун, кстати, недавно погибший, смог уничтожить их всех, но с того дня началось массированное бегство всего живого с горных склонов, и когда последняя птица слетела со своего гнезда и спустилась в долину, между долиной и горами пролегла полоса проклятия. Животные, спустившись, сразу же исчезли неизвестно куда и люди говорили, что они превратились в прах, устилающий мертвую полосу земли. И никто точно не знал, что произошло с людьми, жившими по ту сторону гор.

Кто-то говорил, что они все погибли, а кто-то доказывал, что люди остались живы и начали служить Черному Демону, вышедшему из глубин Ада и поселившемуся на поверхности земли. Никто не пытался пробраться в лежащую за горой долину и  узнать правду о том, что же  на самом деле творилось в соседней деревне.

 Самое страшное из всего произошедшего была Большая Охота демона. Она начиналась, как только темнело. Черные всадники, трубящие в рога и трубы, забирали всех, встречающихся на их пути. Был единственный способ защиты от них - упасть лицом в землю и крепко вцепиться в корни деревьев или кустов. Смотреть вверх нельзя ни в коем случае - посмотревший в лицо Демона погибал. Во время одной такой охоты и пропали два старших сына из этого дома.

Хозяин замолчал, а я глубоко задумался. Неужели где-то недалеко отсюда произошел прорыв в пространстве, откуда и вышла вся эта нечисть? Или причина все же в чем-то другом? Для того, чтоб можно было что-то предпринимать, нужно узнать побольше о происходящем и о своем противнике.

Хозяин довольно неохотно рассказал мне об огненных псах. Они оказались любопытным явлением. Эти псы с горящими глазами бродили на песчаных пустошах и болотах, а так же внезапно появлялись из-под земли. Они опаляли свои жертвы жаром и бесследно исчезали, оставляя за собой шлейф зловония. Во время соприкосновения пса и его жертвы раздавался небольшой взрыв, сопровождающийся яркой вспышкой. Смерть наступала мгновенно.

А в лесу обнаружились две аномальные зоны, которые люди сразу же окрестили дьявольским логовищем колдовских псов. Уже несколько людей сгорели на их территории в мгновенье ока. Что любопытно - на сгоревших дотла телах одежда оставалась совершенно неповрежденной. В одном же случае сгорела и телега, на которую положили труп, вытащенный из дьявольской зоны.

Когда-то мне доводилось встречать в газетах заметки о людях, внезапно сгоревших без видимых на то причин. Возможно, механизм этих случаев был очень похож.  Сделав себе запись на память, - проверить аномальные зоны, - я попросил рассказать о том, какая еще нечисть беспокоит людей, но мужчина нахохлился и угрюмо заперся в самом себе. Женщина тоже ничего не сказала, а мальчишка в это время пытался выведать у меня секрет, чем именно я затачиваю колья для вампиров - ножом или топором. На что я ответил:

- Точилкой для карандашей. - Чем немало смутил слишком смышленого парнишку.

Он уже хотел спросить что-то еще, как за окном послышался взволнованный гул голосов. Я выглянул в щель между ставнями и усмехнулся - к дому, ставшему моим пристанищем, шла огромная толпа людей, вооруженная топорами и сельскохозяйственным инструментарием. Все понятно - видевшие мой приход, похоже, решили, что окаянный демон уже сожрал всю семью и сытый улегся переваривать. Их легко понять, при такой то жизни. Я объяснил хозяевам ситуацию и попросил, если они хотят избавиться от нечисти на своей земле, то пусть отправят назад ретивых спасителей, подкрадывающихся к их дому в погоне за моей шкурой.

Хозяин вышел за дверь. Он вернулся спустя несколько минут, а голоса на улице стали удаляться, пока совсем не исчезли. Мы поговорили еще немного, и я попросил отвести меня на то место, где обычно чаще всего появляются псы Одина. Хозяин долго не решался согласиться, но мне удалось его уговорить, пообещав, что рядом со мной ему не будет угрожать никакая опасность. Мальчик пытался выпросить у матери разрешение пойти с нами, но она шлепнула его полотенцем, загнала на печку, а нам наказала вернуться до вечера.

 

 

 

                    ГЛАВА 17

Элементалы огня. Черный Демон.

 

Когда мы шли в сторону леса, в некоторых дворах уже копошились люди, слышались голоса. Тонкая лесная стежка привела нас к небольшому холмику, поросшему травой, из которой то тут, то там выглядывали серые булыжники. Каким-то нечистым духом от них все-таки тянуло. Я сделал шаг по направлению к холмику, но крестьянин схватил меня за рукав и испуганно зашептал:

- Туда нельзя! Если кто ступит ногой на него, разу же сгорит дотла. Один пастух заснул на этом самом холме, так только овчинная куртка со штанами и остались. Кнут, и тот целехонький рядом валялся, а от самого - только головешки.

Но даже такое предостережение меня не остановило. Я подошел ближе, присел на корточки и осторожно провел ладонью над поверхностью холмика. Воздух над ним оказался прохладен и слегка покалывал кожу. Ни с чем не сравнимый, еле уловимый запах сразу же сказал мне о том, что здесь поселились элементалы огня. Эти духи относятся к высшей иерархической ступени Царства Дэв, как иногда называют сферу, в которой обитают элементалы и духи природы. Элементалы огня бывают совершенно неуправляемыми и необузданными в своей страсти разрушения. Возможно, их привел сюда Черный Демон и подыскал подходящее место для жилья, выставив таким образом свой демонический аванпост.

К сожалению, эта находка не объясняла тайну появления огненных псов Одина. Они были другими, хоть их сфера деятельности тесно соприкасалась с огнем. Сначала я грешным делом подумал, что это тигуры страдают подобной фигней, но более подробное изучение окружающей атмосферы дало мне некоторую крупицу информации. Здесь явно поработало создание потустороннего мира, или нелюдь, образовавшийся от связи демона и человека.

Вокруг холма был воздвигнут невидимый магический барьер, не позволяющий живущим тут духам вырваться за его пределы, но пропускающий внутрь любое живое существо. Оставалось только пообщаться с самими духами и попробовать выведать у них, кто же на самом деле этот страшный демон. Получив нужную информацию, целесообразней будет уничтожить это логово и вернуть огненных элементалов туда, откуда они пришли.

Мой проводник испуганно вскрикнул, когда я взошел на холм. Внезапно огромный жар охватил все мое тело, вспышка дикой боли заставила до крови закусить губы. Я чувствовал себя нанизанным всем своим существом на гигантский язык пламени. Будто со стороны мне был виден стоящий на холме человек, объятый бушующим огнем. Но вот над головой горящего человека пошел искрящийся белый снег, и пламя несколько спало. Теперь крутящийся снежный буран царил на холме, и сквозь него еле уловимо проглядывалась фигура человека с поднятыми в небо руками.

Огонь отступил и скрылся в глубине холма. Я, целый и невредимый, опустил руки, и ветер смел с меня весь нападавший снег. Теперь можно спокойно поговорить.

- Старший из всех, тот, имя которому Азаинар, приди по моему зову.

Мне пришлось еще дважды повторить зов, прежде чем на него откликнулись. Прямо передо мной сформировалась тонкая дрожащая фигура горячего воздуха, и узкое злое лицо огня повернулось ко мне.

- Кто назвал тебе мое имя, человек? Мало кто из смертных осмеливается призывать меня. Да и человек ли ты, вызвавший величие холода и чуть не убивший нас?

- Успокойся, я не собираюсь убивать вас, лишь хочу вернуть в тот мир, откуда вы пришли сюда. Эта земля принадлежит людям и вы не должны причинять им зло. Вы все останетесь живы, но только при одном условии - мне нужно узнать как можно больше о Черном Демоне, псах Одина, и найти тигуров. А имя твое мне назвал твой собственный разум.

Азаинар недружелюбно изучал меня круглыми алыми глазами.

- Мы постараемся тебе помочь, но сдержишь ли ты слово, человек?

- Клянусь истинным именем своим, огненный дух.

Элементал все еще сомневался, но рядом с ним сформировались еще две фигуры, и одна из них произнесла:

- Отец, ты же прекрасно знаешь, что не по своей воле мы покинули родной край и поселились в такой глуши. Если этот человек действительно обладает властью, то сможет вернуть нас домой. Холм слишком мал для всех нас, да и подчиняться железной воле Демона не особенно приятно.

– Что ж, может ты и права...

Старейшина протянул ко мне хрупкие пальцы. Тоненькие язычки огня лизнули мне ладонь, и в моей руке оказался плоский рубиновый медальон на тонкой золотой цепочке. В его вишнево-алую поверхность были врезаны магические имена Огня. Азаинар тяжко вздохнул.

- Возьми, сын льда, и иди с ним к тигурам, в земли князя Тамира. Точно такой же медальон я дал и тигурам в знак своего благословения. Они смогли добиться нашего расположения и теперь все дети огня помогают им в работе и волшебстве. Этот медальон будет тебе и пропуском, и рекомендацией. Тигуры обязаны помочь посланному мной, иначе потеряют наше доброе расположение. А насчет Черного демона и его псов, к сожалению, мы ничего не знаем. Однажды он призвал нас к себе древними запретными заклятиями и заставил идти за собой. Он сказал, что наступит время, когда нам придется повиноваться его приказам, уничтожая и убивая. Мы не можем сопротивляться его силе. Теперь исполни свое обещание. Если ты освободишь нас  из холма, мы заберем остальных своих подданных, запертых на этой земле, и спрячемся так глубоко, что Демон не сможет достать нас оттуда даже с помощью древних слов.

Повесив подарок на шею, я согласно кивнул:

- Хорошо. Спасибо за медальон и зови сюда всех, кто еще не вышел из-под земли. Пришло время вам возвращаться к себе. Но учтите, если по своему собственному желанию вы будете творить на земле зло, - я сумею снова вас запереть, но на этот раз в такой дикой глуши, что вы будете гнить там веки вечные.

За несколько секунд вокруг меня выросла колышущаяся стена призрачных фигур. Я достал серебряный кинжал, начертил через весь холм правильный пентаграмм, упирающийся своими острыми лучами в края защитного барьера, и начал читать заклинание. Когда последнее слово сорвалось с моих губ, барьер пал. Ликующие элементалы рванули в высь и вскоре растаяли в солнечных лучах. И лишь тихий шепот Азаинара в моих ушах остался от их присутствия:

– Сын льда, я приду, если меня позовет твое сердце, и твое дыхание согреет мои имена.

Крестьянин все еще ждал меня у подножья холма. Его расширенные глаза на белом от ужаса лице не отрываясь смотрели на то место, где пару минут назад стояли духи огня. Я с трудом его растормошил, и мы пошли назад. Мужчина все еще приходил в себя и, кажется, не вполне четко осознавал действительность, потому что местность, по которой мы шли, показалась мне несколько иной, чем по дороге сюда. Когда же я спросил об этом крестьянина, он растерялся.

– Может, это леший подшучивает, кругами водит? Такое иногда бывает в здешних лесах.

Пока мы пытались выбраться из леса, на небе проявились первые бледные звезды. Оставаться в лесу становилось все опасней. Наступили синие вечерние сумерки. Новоявленный Иван Сусанин метался среди деревьев в тщетной попытке разыскать хоть одну метку, оставленную лесорубами или охотниками, а я раздумывал над тем, как бы надежней обезопасить нас обоих, если доведется ночевать в лесу.

Откуда-то из дальнего конца леса раздался звук охотничьих труб. Крестьянин бросился ко мне и, задыхаясь от волнения, затараторил:

– Все, мы погибли! Это едет Большая охота Черного Демона. Убежать мы уже не успеем, они передвигаются слишком быстро. Немедленно ложимся лицом на землю и цепляемся за кусты. Когда они приблизятся, ни в коем случае не поднимай головы, пока не уедут. Погубил ты меня, колдун, погубил!

Я разозлился.

– Какого черта ты панихиду раньше времени справляешь! Погубил я его! А ты не думаешь, что я и сам могу погибнуть? Но не волнуйся, выкарабкаемся с Божьей помощью.

Мы распластались на земле в позе двух колобков, попавших под асфальтоукладчик, и замолчали. Вскоре мой слух стал различать в шуме леса топот копыт. Снова зазвучали трубы, уже на расстоянии десятка метров. Приближаясь к нам, процокали подковы, и нас окружили всадники.

Крестьянин сотрясался крупной дрожью, а я злился, что приходилось валяться в такой унизительной позе. Над нами раздался издевательский смех. Навеселившись, неизвестный всадник произнес:

– Ну, вот и еще двух червей для службы нашли. Ишь, как в корни вцепились. Не люблю простых крестьян использовать – уж больно трусливые и ленивые попадаются.

После того, как меня еще и червяком обозвали, я не выдержал и стал подниматься. Видя это, один из охотников повернул боком коня, и пытался ударить меня ногой, чтоб повалить обратно на землю. Но я увернулся и, схватив его за сапог, выдернул из седла. Висевший у него на боку меч очутился в моей руке, а семь длинных копий оказались наставлены на меня.

Презрев все правила безопасности, я поднял голову, и посмотрел прямо в бесформенное лицо Демона. Мои ярко зеленые глаза встретились с его - угольно черными. Абсолютно черные глаза, без белков и радужной оболочки изливали лучи смерти. Но со мной этот фокус не прошел. Его взгляд, отраженный  моим, преломился и упал на поверженного всадника. Тот взвыл, задергался в судороге и затих, уже навсегда. Я не обратил на это внимания, а пристальней вгляделся в демона.

Не удивительно, что у него не было ничего кроме огромных зрачков на всю площадь глаз. Мои глаза выглядели бы точно так же, вздумай я использовать их в качестве линзы для излучения смертоносной внутренней энергии. Демон снял с лица заклинание Василиска и предо мной предстал его человеческий облик.

Молодой мужчина лет двадцати пяти - тридцати со светло-серыми глазами и золотисто-пшеничными волосами мог быть эльфом, если б не был демоном. Неужели этот симпатяга и есть причина многих бед? Он некоторое время просто смотрел на меня, а затем полуутвердительно сказал:

- Маг. И, видимо, пришел издалека. Я встречал много разных людей и был во множестве сел и городов, но нигде еще не видел подобной одежды. Да и по внешности ты не принадлежишь ни к одному из знакомых мне народов. Но ты сильный, и поэтому я убью тебя.

– Не выйдет, родимый! У меня осталось нерастраченным одно интересное заклинание, и я переориентировал всю его мощь на твою персону. Умру я - в тот же миг ты последуешь за мной, и если у тебя есть душа, то она еще долго не обретет покоя.

Демон нахмурился и принялся незаметно творить заклинание. Я откровенно рассмеялся:

– Парень, мой мозг закрыт для тебя, поэтому не трать силы на проникновение в мои мысли. Если хочешь знать, кто я такой - просто спроси. Кстати, как тебя самого зовут, демон?

Так он мне и назвал свое тайное магическое имя! Он прекратил колдовство и ответил:

- Называй меня - Даймон. Это имя я носил еще до того, как стал называться Демоном. Ты первый человек, которому я назвал его после своего перевоплощения. Но не радуйся - оно не даст тебе власти надо мной. Более мощные силы повелевают мною и моими подданными.

– Откровенность на откровенность. Мое имя – Анжей, но и тебе его знание не даст преимущества, потому что оно принадлежит другому миру.

– Ты можешь продолжать свой путь, Анжей, но этот человек пойдет с нами. - Даймон кивнул в сторону все еще лежащего пластом крестьянина.

Мне это жутко не понравилось.

– Так дело не пойдет! Я несу ответственность за жизнь этого человека, обещал вернуть его к жене и сыну в целости и сохранности. Если у тебя осталась хоть капля чести, не делай меня подлецом. Неужели достойный тебя не заслужил от твоей руки такой милости?

Не знаю, что из моих слов благотворительно на него подействовало, но он ответил:

- Хорошо, вы свободны. Но если же мы однажды встретимся с тобой один на один - пощады не жди.

С этими словами Даймон и его слуги пришпорили лошадей и скрылись в чаще. Только стих топот их копыт, как крестьянин вскочил с земли и бросился бежать, куда глаза глядят. Я кинулся вдогонку. Когда мне удалось догнать его и повалить на траву, то оказалось, что мы уже почти выбежали из злосчастного леса. Прямо перед нами лежала тропа, ведущая в село.

Оставшуюся часть пути мы молчали. Когда, наконец, взволнованная хозяйка закрыла за нами дверь, ее муж молча кинулся в подпол, вытащил оттуда бутыль со светлой мутноватой жидкостью и залпом вылил в себя около половины.  Если у них водится самогон, то я бы и сам от него не отказался после сегодняшнего похождения. Хозяин понял мой красноречивый взгляд и протянул мне бутылку.

Без особых церемоний я отхлебнул прямо из горлышка. Горячая животворящая влага потекла в желудок, и по телу разлилась приятная нега. В самогоноварении здесь толк знают. Женщина, комкая в руках полотенце, с нетерпеньем дожидалась нашего рассказа.

Лишь когда на дне бутылки не осталось ни капли, мужчина, сбиваясь и время от времени кося на меня глазами, рассказал все, что с нами произошло в том лесу. Потом помню лишь то, что мы, пошатываясь после выпитого на голодный желудок, разбрелись по лавкам и, даже не успев разуться, провалились в сон.

 

 

 

                    ГЛАВА 18

И снова в путь. Баба Яга.

 

Проснувшись на утро с больной головой, я обнаружил себя на лавке, раздетого до исподнего и укрытого лоскутным одеялом. Что еще удивительно - на моем плече оказалась свежая полотняная повязка, хотя не помню, как и когда она была наложена. Глубокий надрез, сделанный жрецом друминов,  так же покрывала тонкая полотняная лента. Удивительно, что в пылу я вчера напрочь забыл о нем.

На соседней лежанке сладко похрапывал хозяин, а рядом с моей лавкой валялся длинный железный меч. Мне пришлось немного поднапрячь память, чтоб вспомнить, откуда он взялся. С трудом ворочающиеся мозги постепенно восстановили картину вчерашних событий, и мои глаза принялись искать одежду. Не обнаружив никаких ее признаков, я замотался в одеяло, и босиком пошлепал в кухню.

В печи весело потрескивал огонь, а хозяйка, закатав до локтей рукава вышитой сорочки, лепила витые пирожки в виде колосков. Приветливо поинтересовавшись моим самочувствием, она засунула в печь железный лист с пирожками, и сообщила:

- Вы вчера с Невилом такие перепачканные вернулись, что я одежу вашу с утреца постирала, на околе еще влажная сушится.

Я выглянул в окошко, выходящее на задний дворик. Действительно, там, на заборчике, висели мои джинсы и рубашка, а рядом - одежка самого хозяина. Здорово ж мы вчера надрались, что сегодня не могу вспомнить, как нам помогли раздеться. Голова продолжала гудеть, и я болезненно поморщился. Черт, а как же зовут хозяйку? Еще вчера она называла свое имя. Майма? Точно! Невил и Майма - именно так звали эту крестьянскую пару.

Женщина заметила мои страдания и сняла с настенной полки какой-то флакон. Она налила в жестяную кружку воды, добавила туда несколько капель густой зеленоватой жидкости, резко пахнущей травяным настоем, и протянула мне. Видя, что мой нос подозрительно сморщился над краем чашки, Майма успокоила:

- Это поможет проясниться голове.

Лекарство залпом отправилось по пищеводу. Спустя минут пять наступило облегчение, и не осталось никаких воспоминаний о головной боли. Майма задвинула в печь очередной противень, протянула мне на пробу еще горячий пирожок и отправилась к деревянной кадке в углу кухни, мыть руки.  Закончив, она присела рядом и принялась снимать с меня перевязку.

- Давай-ка, милок, посмотрим, что там у тебя такое.

Полоски полотна были сняты, а мои глаза слегка округлились - на плече не осталось ничего, кроме свежего розового шрама, который вскоре побелеет и станет почти не заметен, а на груди еле-еле просматривалась тонкая светлая линия. 

Глаза Маймы улыбались.

- До чего ж травы у нас целебные растут - с вечера как хорошо подействовали!

Пока допекались пирожки, я узнал, что Майма - потомственная травница. Она рассказала мне много интересного о целебных свойствах трав, древесных листьев и коры. Для меня эти знания были элементарными, но я столкнулся с еще живущими древними рецептами и свойствами, которые уже давно утеряны на современной Земле.

В благодарность, я и сам поделился с ней некоторыми секретами использования трав, но уже с применением целящей магии и наговоров. В этой жизни сам я еще не прибегал к их помощи, но знал, что травница найдет им полезное применение.

Завтрак давно уже был готов, мальчишка убежал с товарищами на околицу, собирать траву для кур, а Невил только-только зашел в комнату и занял свое место во главе стола. Видок у него был неважнецкий, похуже, чем мой спросонья, и жена налила ему двойную порцию антипохмелина. Он немного повеселел, и снова принялся рассказывать жене о том, как колдун освободил огненных элементалов, и бесстрашно вырвал его из когтей Черного демона.

После плотного завтрака, облачившись в высохшую одежду, я прихватил серебряные монеты, трофейный меч и отправился на поиски кузнеца. Видимо, рассказы обо мне уже разошлись по селу и, причем, в несколько разукрашенном виде, потому что при виде меня женщины загоняли в дома своих детей или прятали их за подол. И это в благодарность за избавление от дьявольских зон! Обидно, честное слово!

Кузницу мне пришлось искать по звону молотков о наковальню. В широком приземистом сарае три подростка подмастерья в кожаных фартуках ковали нечто, отдаленно смахивающее на лопату, но еще более напоминающее разлапистый лист лопуха. На мой вопрос, где можно найти старшего кузнеца, один парнишка грустно махнул рукой в лес:

– Уже неделю, как помер, когда Псы Одина на окраину деревни напали. Он псину  железным прутом хватанул, а она его и спалила. Теперь вот сами инструменты клепаем, по его науке. А больше кузнецов у нас в округе и не осталось.

В очередной раз меня постигла неудача. Придется все же оставить пока это село и идти к тигурам за помощью. Голыми руками мне здесь делать нечего. Недаром же в старинных сказках Иван-царевич сначала волшебный меч-кладенец раздобывал, а после уже и на выручку принцессы отправлялся.  «Негоже добру молодцу с дубинушкой, да на Кащеюшку-то перти!» - вспомнилась сказочная присказка.

С трудом отыскав единственные на все село ножны, оставшиеся от какого-то торгового обмена с путниками, я повесил за спину трофейный меч и снова отправился в дорогу, теперь уже здоровый и вооруженный. Некоторые провожающие крестьяне не  особо верили в мое возвращение, но, тем не менее, желали удачного пути.

Прошло более  полутора суток пути. Короткий сон в оберегающем коконе пошел на пользу, и я зашагал веселей, освещенный благодатными утренними лучами светлоликого Ярило. За это время абсолютно ничего не произошло, и никто не повстречался. По мало хоженым тропам вела меня стрелка моего компаса - талисмана огня. Он висел у меня на шее поверх одежды, и время от времени я клал его на ладонь, чтоб тонюсенький розовый лучик устремился из его сердцевины в том направлении, где хранился подаренный тигурам его брат-близнец.

Биологические часы показывали три часа дня, когда я остановился на узенькой звериной тропинке в шикарном сосновом бору  и изумленно протер глаза, решив, что моя крыша решила распрощаться со своим владельцем. Впереди, немного слева от меня, на опушке преспокойно стояла себе самая обыкновенная избушка на курьих ножках. На ее загнутом коньке сидел огромный черный ворон, подозрительно скосивший на меня хитрый черный глаз.

Ни усиленное продирание глаз, ни щипки за руку не смогли убедить меня в неправдоподобности картины. Избушка с резным крылечком по-прежнему стояла на своем месте, и не собиралась никуда исчезать. Я расстегнул куртку, чтоб удобней было вытаскивать кинжал, пощупал возвышающуюся за плечом рукоятку меча и потихоньку стал приближаться к избе.

Из нее не раздавалось ни звука. Ворон все еще насмешливо наблюдал за моими действиями, а я зашел с тыла. Маленькие окошки были завешены аккуратненькими шторками, так что не оставалось даже крошечной щелки. Немного посомневавшись, я вытащил из ножен меч и отважился на эксперимент. На местном диалекте мои слова звучали несколько странно, но это было древнее заклинание:

– Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом – встань правильно, как мать поставила!

Не ожидав произведенного моей речью эффекта, я отскочил в сторону, когда избушка натужно закряхтела и стала разворачиваться. Ворон пронзительно закаркал, но так и не двинулся с места. Присмотревшись внимательней, я беззлобно ругнулся - из брюха ворона небрежно торчал тонкий проводок, обмотанный темно-синей изолентой, уходящий под потемневшую от дождей кровлю.

Крыльцо жалобно скрипело под моими шагами, а дверь, открываясь, тоскливо пискнула на единственной петле. Внутри никого не оказалось. Честно говоря, мне представлялась древняя Баба Яга с длинным крючковатым носом, вросшим в потолок и седыми патлами, извивающимися по загаженному мышами полу. Пол же был начисто выметен, а на небольшом столе с ножками в виде спящих летучих мышей, была расстелена застиранная до дыр скатерть.

Это напомнило мне сказку про двух детишек из современного мира, попавших в сказочный лес и набредших на подобную избушку. И что же будет дальше? Очень надеюсь, что тутошняя обитательница не примет меня за Ивасика-Телесика - в избушке, как и положено по сказочному рангу, находилась большая каменная печь с огромной полукруглой заслонкой.

На небольших настенных полках была разложена простенькая оловянная посуда, а на вбитых в стену гвоздях висели плохо вычищенные сковороды и котелки. Низенькая дверца вела в соседнюю комнату. Согнувшись в три погибели, я проник и туда.

Минуты две я восхищенно матерился, а затем кинулся оглядывать помещенице. Самый обыкновенный обитатель этого мира, возможно, просто бы не сообразил, что к чему и недоуменно пожал плечами, но мне все это было близким и понятным.

Вся боковая стена комнатушки была занята всевозможными мониторами и кнопками, а на маленькой выдвижной столешнице лежала компьютерная клавиатура. Правда на нашу клавиатуру она была похожа только наличием множества клавиш и надписей на каждой, а формой и цветом она походила на большой древесный лист. На одной из стен висела книжная полка, заставленная толстыми журналами в кожаных переплетах.

К сожалению, язык, на котором велись журнальные записи, мне не знаком. Возможно, их удастся прочитать, только найдя человека, знающего его. Там же, на журналах, лежал небольшой дистанционный пульт с короткой антенной. В ящике мостившегося в дальнем углу письменного стола я нашел лазерный пистолет, точную копию того, что валялся в заброшенной телепортационной станции. 

Да, похоже, тут живут серьезные люди. Надо бы скорей отсюда выбираться, чтоб не попасть в положение последней жены Синей Бороды. Только я вышел из аппаратной, как сразу окрестил ту комнатку, крыльцо противно заскрипело, и в дом зашла Она.

Надо было понимать, что это именно Баба Яга, но выглядела она как добрая пожилая сказочница. Женщина лет шестидесяти с круглым морщинистым лицом и ярко-голубыми глазами, согнувшись, вошла в избушку и поставила на пол лукошко с грибами.

Не сразу заметив меня, она вздрогнула от неожиданности и слегка попятилась, случайно взглянув в мою сторону. Я спрятал меч в ножны и как можно доброжелательней улыбнулся:

– Здравствуйте, бабушка!

Она сделала вид, что ни капли не испугалась.

– Здравствуй, здравствуй, добрый молодец. Без дела лытаешь, али дела пытаешь?

Решив уже ничему не удивляться, я ответил принятой формулой:

– Бабуля, ты сначала напои, накорми, баньку истопи, а затем и расспросы сказывай.

Интересно, я что-то не то сказал? Лицо у бабули вытянулось, рот слегка приоткрылся, и она с трудом выдавила из себя:

- Да ты кто ж таков, сынок, будешь, что еще старые слова ведаешь? Нонче ужо люди то не те пошли. Не осталось более староверцев и старопришлых. Вежливы, да не теми словами.

- Издалека я буду, Анжеем кличусь, и путь держу в земли князя Тамира, к огневолосым тигурам. - Мне аж понравилось старинную речь вести, а старушка довольно улыбалась.

- А тебя то, как кличут?

- Мое имя Ягайя будет, соглядатайница я тутошняя. Добрых людей на постой пустить, злых - прочь отвадить. А я смотрю, ты мою избушку додумался развернуть. Неужто так же, старыми словами?

- Так и есть. А ты то, что ж пешком, куда ступа твоя с помелом делись?

Ягайя присела на низенькую табуреточку, и усмехнулась.

- Как я погляжу, толковый ты парень. Дно у   ней прохудилось, ветер проходит, и летать стало невозможно, а починить некому - сама то я немощна стала.

Ага, под дурочку косит! Думает, на тупого бармаглота наткнулась.

- Ничего, бабуля, поможем твоему горю. Дырку можно мхом заткнуть, а вот проводка у твоего ворона скоро искрить начнет. Еще, того гляди, пожар начнется.

Теперь с Бабы Яги можно было писать картину под названием «Глядите, дракон летит!!!». Мое последнее замечание ввело ее в состояние надежного ступора:

- У тебя хоть к ступе запасные микросхемы имеются?

Перестав хлопать на меня глазами, Ягайя схватила корзинку с грибами, и засеменила с ней к столу.

 – Давай так, милок, я - готовлю, что покушать, а ты - рассказываешь мне, откуда тебе все это известно.

Такое предложение мне подходило. Но сперва женщина принесла из аппаратной дистанционный пульт и позвала меня с собой наружу. Первое, что она сделала во дворе - это подошла к углу дома и подняла глаза на ворона.

– Вот ведь, глазастый! И впрямь, провод оголился. Подправить бы надобно.

- Будет сделано. Только вот ответь мне на один вопрос - вся твоя аппаратура на солнечных батареях или на радиационных генераторах?

Старушка сощурилась:

– На солнечных, дорогой, на солнечных. И сдается мне, что, возможно, ты из столицы пришел. Хотя говорили, что столицы и нет уж давно, да толком никому этого не известно.

Оставив ворона в покое, она отошла от избушки на некоторое расстояние и нажала несколько кнопок на пульте. Внезапно некоторая часть леса заколыхалась и исчезла. Моему взору предстал средних размеров разваливающийся сарай, небольшой ухоженный огород и высокая стальная мачта с плоской блестящей тарелкой на вершине.

– Это что, - спутниковое телевидение?

Ягайя мою шутку не поняла.

– Солнечная батарея. А так же когда-то, по совместительству, передатчик информации. Сейчас только энергию и вырабатывает, информацию-то уже некому принимать.

В сарае, оказавшимся мастерской и дровяником вместе взятыми, стояла большая неуклюжая ступа. Баба Яга махнула на нее рукой:

– С ней уже ничего не поделаешь. В ней какая-то схема полетела еще при моей матери, а запасных-то и нету. Теперь своими ногами передвигаюсь.

Нагрузив меня взятыми в сарае дровами, бабуля снова включила голограмму, и мы пошли в дом.

Разговаривали до темноты. Я подробно рассказал о своем проникновении сюда и о своем мире, а Ягайя поведала грустную историю своей никому не нужной жизни.

Оказывается, имя Ягайя, как и должность смотрителя информационного центра передалась ей по наследству от пра-пра-...-бабки. Ее родная бабка и мать также были Ягайями, но постепенно они теряли знания о своей работе, потому что еще шесть или семь поколений тому была утрачена связь со столицей. С тех пор больше никто о них и не вспомнил. Раньше их обязанностью было следить за происходящим во вверенном им секторе и передавать информацию в столицу Аринойи, а так же служить путешественникам и странникам своеобразным справочным бюро и лесной гостиницей.

Печальная Баба Яга показала мне наблюдательный центр в соседней комнате. Из пятнадцати видеокамер работали лишь четыре, и сейчас четыре монитора светились призрачным голубым светом. На одном из них можно было увидеть только торчащие во все стороны палочки птичьего гнезда, прилепленного к объективу видеокамеры, и двух желтых птенцов, непрерывно разевающих необъемные клювы в пронзительном писке.

Второй монитор продемонстрировал уже знакомую мне серую безжизненную полосу земли и мрачные камни гор, но этот участок был не тем, через который я перешел. Тут на склоне горы рос редкий оранжево-малиновый кустарник, и сама полоса казалась раза в полтора шире.

На третьем мониторе оказался отображен только толстый слой пыли, сквозь который еле-еле пробивались искорки света, а четвертый показал густой непроходимый лес, среди ветвей которого не раздавался даже птичий гомон.

Когда Ягайя выключила мониторы, я спросил у нее, знает ли она что-нибудь о появлении этой серой полосы и ее причинах. Она подумала некоторое время и снова включила один из мониторов. Но на этот раз, прежде чем появилось изображение, она набрала на клавиатуре небольшую комбинацию, и на экран вышла видеозапись.

Склон горы был виден так же отчетливо, но пограничная полоса еще отсутствовала. Небо было чистым и безоблачным, но вдруг в его синей глубине возникли две черные вертящиеся воронки, все увеличивающиеся в размерах. Небо потемнело. Поднялся шквальный ветер. Он дул с вершины гор и гнал перед собой стаи птиц. Из динамика послышался невообразимый шум, в какофонию которого демонической флейтой врывался резкий, и в то же время завораживающий звук. И никак не удавалось определить его природу.

Птицы исчезли из поля зрения камеры, и на мониторе воцарился первородный Хаос. Обрывки видений носились в клочковатом тумане, мертвенно-серая, мучная пыль прахом опускалась на землю. Страшные демонические фигуры, совершенно абстрактной формы, словно вышедшие из сновидений Сальвадора Дали, проносились перед нашим взором в безумной пляске. Они летели на ту сторону гор.

Злобные черные псы Одина вылезали из пепельной пыли, как ожившие мертвецы из своих могил, и под мерзкий вой ветра скрывались среди валунов.

Псы Одина исчезли за скалами, пыльные демоны начали свой патрульный рейд по мертвой полосе и ветер стих. Теперь перед нами лежала несколько иная местность - умершая, потерявшая свою привлекательность и способность к жизни.

Монитор погас, а я все еще смотрел в его потемневшую поверхность, будто желая выцарапать у него то, что он не знает. И, к сожалению, не может знать. Старушка ласково тронула меня за руку:

– Пойдем, милай, отобедаем. Или отужинаем, что ближе к истине. И не убивайся ты так. Аж побледнел весь. На какого тебе сдались эти ужасы? Ну, творятся они где-то, но здесь-то их нет. Жизнь лесная спокойная и мирная, никаких псов бродячих, никаких демонов. Тишь и благодать. Зачем переживать о том, что краем глаза на каком-то глупом мониторе увидел?

– Если бы только на мониторе. Был я там, шел по этой самой пыли и видел ужасы, которые совершились. Там недалеко живут люди, а власть Черного Демона все расширяется. Не остановится он на их селе. Поглотит и дальше пойдет. Затем к тигурам и иду, чтоб подходящее оружие себе раздобыть.

Ягайя споро рассыпала в глубокие миски жареную картошку с грибами и поставила их на стол.

– Ну, скажи, что ты сможешь сделать с этим дьявольским порождением? Демон он и есть демон, не от мира сего. Не в человеческих это силах с его колдовством бороться.

– Да не совсем я человек, бабушка. Это моя работа - со всякой нечистью разбираться. Ты, например - всё еще за мониторами следишь, хоть и по привычке, а я - с нелюдями воюю. Бог каждому своё дал.

– Ну ладно, давай кушать, а то совсем застынет.

Бабушка положила на стол ложки, плотней задернула занавесками потемневшие окна и подошла к одной из стен. Там она вытащила из доски толстый кривой сучок, засунула палец в образовавшуюся дырку. В тот же момент в потолке распахнулись треугольные створки, и в комнату хлынул тепло-оранжевый электрический свет. Я изумленно вздохнул:

– Прямо как дома!

Миски были давно опустошены, свет полупритушен, а за столом, друг напротив друга, все еще сидели и разговаривали последняя Баба Яга и последний маг-оборотень.

Прошедшую ночь мне сладко спалось, привалившись боком к теплой печи. Ягайя рано утром успела сходить в лес за ягодами, и меня на столе ждала свежесваренная похлебка и ягодный кисель. Сама бабуля сидела у окошка и зашивала свой фартук. Увидев, что я проснулся, она оповестила:

– Знаешь, я с утреца свежие записи с монитора проверила. Сегодня, когда еще не рассвело, за теми горами что-то странное творилось. Все вдруг марево окутало, и через полосу существо странное промелькнуло. На четвероногого зверя похожее, но в туман закутанное, что и не разглядеть толком. И оно словно чьи-то следы вынюхивало. Уж не тебя ли нечисть хватилась?

– Все может быть. Я ведь у демона из под носа его подкрепление увел, да он, наверное, только сейчас хватился. Идти мне нужно, пока эта тварь не нагнала. Без нормального оружия мне не устоять перед ним.

- Хоть поешь перед дорогой. Сытый желудок еще может пригодиться.

По быстрому поев, я попросил у Ягайи зеркало, чтоб побриться. Хоть время и было дорого, но меня дико раздражала колючая физиономия. Лезвие походной бритвы, как назло оказалось совершенно тупым, хотя я затачивал его перед дорогой. Может, это мое биополе так действует?

Психанув, я швырнул его в сумку и зло провел ладонью по лицу. Не знаю точно, какие магические слова у меня вырвались, но трехдневная щетина ни с того, ни с сего, рассыпалась в молекулы. Ягайя заметила это неожиданное колдовство, и заулыбалась:

– Да ты, никак, и правда колдуешь! Своими глазами увидев, спокойней за тебя буду.

С этими наивными словами и душевным пожеланием удачи, она проводила меня до опушки. Я выходил из леса, а она все стояла между деревьев, и украдкой подносила к глазам край недошитого фартука.

 

 

                    ГЛАВА 19

Замок Тамира.

 

За лесом дорога пошла по дикой каменистой пустоши, на которой время от времени встречались голые скалы, неожиданно торчащие из ровной земли, как начисто обчищенные ветрами пальцы мертвых гигантов.

Местность постепенно возвышалась. Идти становилось тяжелей. Надежней закрепив меч, я опустился на четвереньки и превратился в волка. Теперь земля неслась подо мной, как железнодорожное полотно под колесами поезда. Не знаю, какое расстояние я преодолел и за какой промежуток времени, но, взбежав на пологий склон, остановился соляным столпом.

Там, на усыпанной колотым камнем возвышенности, вздымались тоскливые и трагические развалины древнего замка. Вокруг холма, на котором он стоял, кое-где сохранились остатки защитных сооружений. Крепостной вал почти сравнялся с землей, а единственная уцелевшая башня на вершине чернела заплесневелыми стенами, как сожженный молнией столетний дуб.

Что-то странное влекло меня к этим руинам. Вообще-то, мне там совершенно нечего делать, но любопытство и надежда встретить там что-то, что может раскрыть тайну этого мира, пересилили инстинкт самосохранения. Страсть исследователя и первооткрывателя была намного сильней. Обратное перевоплощение сделало меня вновь человеком.

Пытаясь сливаться со скалистым пейзажем, бесплотной тенью подкрадывался я  к замку, стелясь над землей и сливаясь с крупными обломками. Рубиновый медальон начал светиться слабым светом. Именно благодаря ему я понял, что вступил на земли покойного князя Тамира. Возможно, что эти развалины - бренные останки его родового замка.

Когда полуразрушенная стена самого замка возникла перед самым лицом, меч, словно выброшенный мощной пружиной, очутился в моей руке. На случай появления нечисти я взял во вторую руку серебряный кинжал, хотя нюх говорил, что в этом отношении здесь все чисто.

Переступив через часть обвалившейся стены, я попал в большой пропыленный зал. Здесь не осталось никаких следов былой обстановки. Все давно было вынесено грабителями и местными жителями, но оставались еще бесчисленные фрески.

Потрескавшиеся, покрывшиеся пузырями от дождя и снега, закопченные кострами и изуродованные вандалами, они все еще сохраняли в себе искры жизни. Солнце, не сдерживаемое больше ныне отсутствующей крышей, играло своими лучами на искусно выписанных лицах. Но в первую очередь мне бросилась в глаза квадратная фреска, обведенная узором из лечебных трав.

Влага печали слегка замутила мое зрение, и фреска стала расплываться. Я смахнул слезы ладонью и снова поднял глаза. На бесконечной равнине, укрытой ковром цветущего ковыля, под безумно голубым небом, стояла волчья стая.

Вот – огромный серый волк с седой отметиной на правом боку. Рядом – черный со слегка надорванным ухом и пепельной полосой через левую сторону морды. Справа от серого – белый с ярко-зелеными глазами. Там было еще одиннадцать волков, и я помнил каждого из них.

А этот, белый, с левого края, так похожий на меня, но с синими глазами, самый загадочный из нас. Он был, как и мы, магом-оборотнем, но его родиной являлся не Аркаим. Никто никогда так и не узнал, где же на самом деле находилась его родина.

Он приходил, когда нужна была его помощь, и уходил, сделав свое дело. Он всегда был верным соратником и преданным другом, но когда мы собрались на Великую  битву с силами Хаоса, он не пришел. Маги-оборотни держались дольше всех, но никто не остался в живых. И я, умирая на острие собственного магического меча, считал своего друга предателем.

Теперь я бесконечно, снова и снова читал глазами дорогое мне имя, написанное под его передними лапами, и думал о том, что же чувствовал князь Тамир, умирая от рук слуг своего сводного брата, зная, что без него погибнут все до одного его товарищи. Он точно знал об этом, потому что всегда обладал более сильным чувством предвидения, чем каждый из нас, но так и не смог избежать своей смерти.

Рядом с этой фреской на стене был изображен князь Тамир в человеческом обличье. Одетый во все белое, с широким развевающимся плащом за плечами и белыми, до серебряного блеска, длинными  волосами, он был похож на дитя снега. И на меня. Многие столетия тому назад нас часто принимали за родных братьев, настолько велико было сходство. И мы почти были ими.

... Водопад шумел и   искрился радужными переливами света и звука. Мы стояли у его подножья, лицом к лицу, как зеркальные отражения друг друга и прижимали правые руки пульс к пульсу, смешивая нашу теплую текущую кровь. Два наших меча, вонзенные в землю, также похожие как близнецы, сливали  нас в магическом братском единении. Я знал лишь его имя – Тамир, и название его замка – Таш Аилор, но отныне мы были кровными братьями. Он говорил о том, что Зайдан, сводный брат по матери, его ненавидит и у него никогда не было настоящего брата и друга, а я говорил о том, что мой родной брат погиб в битве с горзумами, выродками подземного королевства Гоаруз, когда мне было пять лет. Но что бы ни происходило в нашей жизни до этого момента, теперь мы – кровные братья. Ты поделился со мной своей благородной кровью, брат, а я даже не знал, что в другом мире ты был высокорожденным князем. Тамир, моя вторая душа...

Воспоминание поблекло и растаяло. В этом своем воплощении я вернул себе свою старую внешность, но в моем новом теле не осталось ни одной молекулы крови моего названного брата. И все же родство оставалось, потому что возле водопада был проведен еще и магический ритуал, связавший наши души навсегда, где бы они ни находились, - на том свете или в живых человеческих телах.

Портрет Тамира оказался самой сохранившейся из всех фресок. Может, это было простой случайностью, а может, память людей и не совсем развеявшиеся остатки его магической власти охраняли изображение от вандалов и влияния времени.

Все-таки странно, что я сразу не обратил внимания на такие совпадения - имя Тамир и его способность превращаться в волка. Просто в моем мире прошло несколько тысячелетий с тех пор, как я жил в качестве мага-оборотня, а здесь со времени гибели Тамира прошло не более трехсот лет, может, даже меньше. Очевидно, наши миры существовали не только в разных пространствах, но и в различных временных плоскостях. Хотя может быть и еще одно объяснение подобного феномена - меня забросило в прошлое этого мира. Интересно, узнаю ли я, какая из теорий имела тут место? Раньше мне и в голову не приходило, что где-то еще сохранились следы моего прошлого.

Рядом с портретом князя  были изображены остальные члены нашей команды в своих человеческих обличьях. Через несколько фресок был и мой портрет. Те же белые одежды, что у Тамира, но с серебряной окантовкой и серебряным кольцом с единорогом на безымянном пальце левой руки, лежащей на рукояти подвешенного к поясу меча.

Память поднималась из темных глубин времени и заполняла собой пустующие ниши. Я уже успел забыть, что в той жизни был левшой. Все эти портреты были выполнены настолько реально и точно, что мне стало любопытно, каким образом художник смог нас изобразить. Тамир брал его в наш мир и показывал живую натуру? Или с помощью телепатии обрисовывал в его мозге все мельчайшие детали нашей наружности?

Изучая портреты, я снова вернулся к Тамиру. Одна деталь фрески показалась мне выполненной настолько тщательно, что при плохом освещении ее можно было принять за реальную. Это был позолоченный ключ, висевший у князя на широком поясном ремне. Подойдя вплотную, я понял, что он действительно был слегка рельефным. Мои пальцы сами по себе протянулись к ключу и стали его ощупывать.

Случайно один палец зацепил маленький обломок гвоздика, торчавший из устьица ключа, и раздался грозный скрежет. Я круто развернулся и вжался спиной в стену, еще крепче сжимая рукоять меча. Оказалось, что ничего страшного не произошло, лишь в полу образовался квадратный проем, оставленный отъехавшей в сторону каменной плитой.

Из проема дохнуло пылью, плесенью и заброшенностью. Два чувства смешались в моей душе - страх перед неизвестностью, и раздирающее любопытство. Хоть страх был сильней, я приблизился к проему и наклонился. Крошащиеся ступени уводили во тьму, дышащую остатками некогда могущественной магии. Меч был бессилен перед тем, что могло скрываться в этом подземелье, и поэтому он отправился в ножны, а к работе приготовился серебряный кинжал. Теперь он послужит мне в качестве светильника и священного атаме, ритуального кинжала магов.

Пара сказанных нараспев слов, и кинжал засветился призрачным голубым светом. На этот раз у меня не возникало желания подсвечивать себе глазами, потому что это слегка ослабляет видимость уже на расстоянии полутора метров, а в этом подвале могло быть полным полно ловушек для непрошеных гостей.

Первая ступенька выдержала мой вес, хотя с нее и посыпались мелкие обламывающиеся камни. Вторая и все остальные оказались столь же прочными, - спуск прошел нормально. Призрачный свет импровизированного фонарика едва освещал небольшое пространство вокруг меня, но размеры комнаты физически ощущались даже во тьме. Я наложил на острие кинжала ладонь и произнес еще одну коротенькую формулу. Лезвие полыхнуло синим огнем, и озарило все помещение.

Внизу оказался пространный  круглый зал с гладкими стенами полированного черного камня. В стенах на расстоянии двух метров друг от друга зияли чернотой стрельчатые ниши, от пола до потолка. В них клубился темный муаровый туман, отбивающий всю охоту в них заглядывать. Между нишами в позеленевшие медные крепления были вставлены длинные факелы, а вокруг центра зала располагались напольные подсвечники в виде раскрытых ладоней, каждый на пять свечей, втыкающихся в чашечки на концах пальцев.

В центре на полу белел выложенный мелким речным жемчугом правильный пентаграмм, и каждый его луч венчала формула одной из пяти стихий планеты. Пентаграмм обвивала широкая лента из переплетенных заклинаний Охраны и Силы. Даже теперь ощущалась в ней невероятная мощь и сила воли того, кто сотворил  сей Венок Власти. В этом венке одинаково сплелись элементы света и тьмы. Золотое равновесие!

В старину маги подразделялись на три категории: белые - всецело посвященные свету, черные - вручившие душу тьме, и алые - отдавшие себя равновесию между двумя полюсами. Опасному равновесию. Кто-то не выдерживал испытания и надевал черные одежды, а кто-то, кому надоело бороться с агентами тьмы, уходили в свет. Большинство же просто погибало. Лишь самые сильные умудрялись держаться на лезвии срединной грани.

Теперь же мне открылось, кем именно был мой названный брат. Он смог добиться алмазной сердцевины и заполучить силу Золотого равновесия. Мы с ним носили одежды света, но тайно он всегда оставался одетым в багрянец, тем не менее, борясь на нашей стороне. Но что же он делал для поддержания равновесия? Какие услуги оказывал темной стороне?  Или он обходился без этого? К сожалению, теперь мне никогда не узнать правды.

Больше здесь не оставалось ничего интересного, лишь по ту сторону пентаграмма стоял небольшой алтарь. При близком рассмотрении оказалось, что он вырезан из цельного куска медово-желтого янтаря. Его боковины  сделаны в виде крупной, слегка выпуклой чешуи, а четыре коротенькие ножки изображали трехглавых рыб. На мерцающей поверхности алтаря лежал засохший букет цветов и длинная прядь белокурых волос, перевязанная серебристой ленточкой. И над всем этим витало неоконченное заклинание.

Все встало на свои места. Я положил на алтарь светящийся кинжал и взял в руки прядь волос. Когда-то я дал Тамиру эту прядь своих волос взамен на его, чтоб в случае опасности суметь связаться друг с другом и предупредить.

Вероятно, в тот день у него было видение, и он решил сообщить мне о предстоящей битве и ее исходе, но в этот момент слуги сводного брата ворвались в подземный зал и предательски убили князя. Или они выведали о том, что он хочет связаться со мной, и тихо подкрались со спины.

Но почему опытный маг не смог себя защитить? Что же именно произошло, что он даже не успел пообщаться со мной и погиб сам? Теперь уже ничто и никто не откроет мне этой страшной тайны. Я вернул прядь некогда своих волос на алтарь и взял кинжал, подняв его повыше. Голубой, слегка колеблющийся свет упал на стену за алтарем и озарил еще одну фреску, спрятанную в нише. На ней были изображены мы с Тамиром, стоящие плечом к плечу у водопада и наши мечи-близнецы, казалось, слегка дрожали, воткнутые во влажную жирную землю.

Не в силах больше выносить эту пытку памятью, я отвернулся и медленно побрел к лестнице, ведущей к свету. Кинжал постепенно мерк, и, наконец, совсем погас, когда моя нога  попрала пыль веков  на последней ступени лестницы. Плита-крышка встала на место, когда снова был потревожен ключ на фреске. Отряхивая куртку, испачканную пылью и паутиной, я покинул развалины, предоставив их времени и былью.

 

 

 

                    ГЛАВА 20

Наконец-то, тигуры!

 

Путь по безлюдной каменистой пустоши продолжался еще около часа. За спиной оставались руины, а по бокам виднелись тупые клыки одиноких скал, обломки мергеля и греющиеся на камнях ящерицы. Один раз дорогу мне переползла длинная серая гадюка, спеша куда-то по своим гадским делам. Высоко в голубом небе, словно созданные театральной дымовой машиной, парили ватные облака и среди них, гордо раскинув крылья, реяли степные орлы. Пучки жухлой травы сухо шелестели, обтираясь об мои джинсы. Терпко пахло чабрецом и полынью. И мне приходилось тащиться по каменистой неровной почве, на которой не видно даже намека на стежку.

            И вот, наконец, вынырнув из-за очередного скального нагромождения, я увидел впереди, в низине, селение. Справедливо будет заметить, что это было даже не совсем селение, а небольшой городок, состоящий из каменных одно- и двухэтажных домов. Дома стояли на некотором расстоянии друг от друга, и между ними заботливо разбиты цветники и фруктовые садики. На всякий случай, я спрятал рубиновый медальон под рубашку, снял и убрал в мешочек серебряные ногти, а после прибавил ходу.

            Городок огораживала невысокая деревянная стена с двухстворчатыми воротами, ведущими вовнутрь. Возле ворот никого не было, и я из интереса решил пройтись вдоль стены. Из самого городка не доносилось ни звука, зато откуда-то сбоку долетали смех и музыка. Все стало ясно, когда за углом стены на равнине открылся вид праздничного действа.

Разноцветный купол балагана трепетал яркими лентами. Высокие шесты, вкопанные в землю, настолько тщательно обвиты цветами и листьями, что издалека казались удивительными деревьями. Вблизи мне удалось рассмотреть возвышающийся над рыжими людскими головами театральный помост с грубо нарисованными декорациями. Там как раз разворачивалось некое действие, и никто из людей, увлеченно взирающих на помост, не обратил на меня ни малейшего внимания. Я пристроился за спинами и тоже стал смотреть.

Похоже, что я подоспел к окончанию спектакля. На сцене парень в белом парике, накинув на себя искусственную шкуру якобы белого волка, пробирался в ту часть декораций, которая изображала внутреннюю часть старинного замка. Вслед за ним на цыпочках крался парень в черном парике, сжимая в поднятой над головой руке огромный, явно бутафорский нож.

Актер в волчьей шкуре остановился возле небольшого столика и поднял вверх руки. Он взывал к духу-двойнику кровного брата, предупреждая его о смертельной опасности. В этот момент парень, изображающий убийцу, кинулся на него со спины и стремительно опустил нож. Герой-волк упал. Тревожная музыка панически взвыла и внезапно затихла.

Убийца скрылся за декорациями. Убитый, скорчившийся за столиком, медленно поднялся. Теперь на нем был накинут длинный белый плащ, на вытянутых вперед руках он держал меч. Сбоку сцены медленно выехала лестница, грубо замаскированная клочковатыми кусками жатой бумаги голубого цвета, изображающими тучи. Жертва стала медленно и торжественно подниматься по лестнице "в небеса". Тихо заиграла музыка. Герой, благословляя, поднял над зрителями меч и дал обещание с высоты своего потустороннего трона вечно оберегать их покой и безопасность. Упал занавес.

Последовали непродолжительные аплодисменты и актеры вышли из-за кулис. Откланявшись, они покинули сцену, а люди, тихо переговариваясь, стали расходиться. И тут-то меня заметили. Некоторые делали вид, что я здесь - обычное явление; вооруженные мужчины в одинаковых кожаных жилетах, (похоже, городская стража) - подозрительно поглядывали на рукоять меча, торчащую из-за моего плеча, а молоденькие девушки заинтересовано постреливали сияющими глазками. Но никто не задал мне вопроса, кто я, к черту, такой, и что тут забыл.

Гуляния продолжались. Я преспокойно ходил в толпе и присматривался к людям. Все говорило о том, что, в конце концов, судьба привела меня к тигурам. Открытые жизнерадостные лица, смешинки в карих и фиолетовых глазах, огненно-рыжие волосы, подобные жару летнего солнца: эти люди начинали мне нравиться.

Недалеко от шатра-балагана я увидел что-то вроде уличного кафе - импровизированная стойка, расставленные на траве квадратные столики  с трехногими стульчиками, и чуть в стороне - длинные лавки для отдыхающих. Метрах в четырех от стойки на утоптанной поляне расположилась походная кухонька: несколько костров с закрепленными над ними котлами и железными решетками для жарки мяса.

Несколько закопченных парней и девушек непрерывно перемешивали кипящее в котлах варево и переворачивали жарящиеся куски мяса, аппетитно истекающие соком. Все столики были заняты, и, к тому же, я пока плохо разбирался в местной валюте, поэтому направился к одной из лавок и уселся в тени дерева, прислонившись спиной к его теплому стволу.

Немного наискосок от меня стояла еще одна лавка, чуть короче остальных. На ней, опираясь на толстый сучковатый посох, сидел колоритный высокий старик, и что-то рассказывал собравшейся возле него ребятне. Его длинная седая борода гордо возлежала на груди, а пушистые усы, свисая вниз, все же умудрялись топорщиться в разные стороны. Время не оставило в его волосах ни малейшего намека на их природный цвет, но голубые ясные глаза выдавали в нем представителя иного народа или племени. Длинный коричневый балахон, смахивающий на монашескую рясу, приоткрывал острые, немного приподнятые вверх носки мягких сапог. Я откинул назад голову, уютно привалился к стволу и, сделав вид, что заснул, стал прислушиваться.

Такой способ добычи информации скоро принес первые плоды. Старец рассказывал об истории происхождения сегодняшнего праздника. Оказывается, именно в этот день родился повелитель этой земли и защитник своего народа, князь Тамир, маг-оборотень, его лесное величество Белый волк. Удачно же я сюда попал!

Группка детей зачарованно слушала о подвигах князя, волшебстве и колдовских созданиях, ранее терроризировавших местных жителей. Среди прочих малозначительных деталей, проскользнуло упоминание о Сангарионе, названном брате князя, жившем в далекой-далекой стране, и так ни разу не вступившем на эту землю. Слабый спазм перехватил мне горло. Память здешних людей сохранила даже мое давно умершее имя.

Тем временем рассказ продолжался, чуть приглушенно доносясь до моего слуха:

– Умирая, князь наложил заклятие на свое тело, чтоб сводный брат не смог осквернить его и подвергнуть страданиям душу. Он, так же, заклял свой магический меч, защищая его от посягательств Зайдана, сына своей мачехи от первого брака. Князь предсказал, что только член его родной семьи сможет взять в руки меч и лишь во имя Добра. Но вскоре родной брат его отца с четырьмя своими сыновьями погиб таинственным образом во время пожара в собственном замке. Таким образом, весь род великого князя Тамира иссяк, но и по сей день лежит заклятие на древнем клинке и сила, исходящая из княжеской гробницы, оберегает своих верноподданных.

Голос рассказчика смолк, и я слегка приоткрыл глаза. Дети сидели, затаив дыхание, а старик запахнул плотней свой балахон и украдкой зевнул.

- Ну а теперь, ребятки, пойду-ка я домой. Разморило меня солнце, да и спина что-то разболелась. Разбегайтесь, может, вас уже матери давно разыскивают.

Пятеро мальчишек и две девчонки поспрыгивали с лавки и, весело щебеча, кинулись разыскивать своих гуляющих родителей. Проводив их взглядом, старик тяжело поднялся на ноги и поплелся по направлению к городу. Я догнал его и тихо окликнул. Он обернулся и, встретившись со мной взглядом, резко  отшатнулся. Я поддержал его под локоть.

- Что с вами, почтенный?

Старец близоруко сощурился, и отрицательно покачал головой.

- Ничего, ничего, молодой человек. Попросту мои старые глаза начинают подводить меня. Мне показалось, что я вижу одного давно уже умершего человека, вот и спужался. Эх, не тот я нынче, не тот... - Старик раздосадовано замотал головой.

- Ты в город, али как? - Задав вопрос, он споткнулся о выступающий из земли корень, и мне пришлось его ловить.

- В город, дедушка. Надо бы кузнеца найти и место, где можно заночевать, да вот с местными деньгами у меня туговато. Я издалека пришел, не успел толком запастись.

- Кузнеца найти - не велика проблема. У нас много отличных мастеров. А на ночевку можешь у меня остановиться. Я один живу, тоскливо, одиноко. Так ты хоть мое одиночество на денек скрасишь. Или на больший срок, как тебе сподручней будет.

Я с радостью принял предложение, но было еще кое-что, сильно меня заинтересовавшее.

- Скажите-ка, дедушка, откуда вы столько рассказов о древних событиях знаете? И о князе Тамире так интересно рассказывали.

- Так ведь мне довелось в те времена жить. Я то сам не тигур, а тогда только поселился в этих землях, но уже видел мир и покой, царившие здесь. Своими глазами историю наблюдал. А когда князя убили, я был среди его подданных, что гроб в склеп через всю Орлиную пустошь на плечах несли.  Много зим, много весен с тех пор минуло. Видел бы ты, странник, сколько колдунов и жрецов приходили, чтоб легендарным мечом завладеть, да никому он не дался. Множество людей себе ладони и души на нем спалило, а уверены были, что сумеют сломать охранное волшебство.

            Этот дедок интересовал меня все больше и больше. По грубым подсчетам, ему сейчас должно быть где-то около трехсот лет. Так человек ли этот долгожитель? А, может, какой-нибудь хоббит или степной гном, только нормального роста? Да, чего только нет в этом мире. Новая мысль начинала зарождаться в моем мозге.

- А вы случайно не подскажете, где находится этот знаменитый склеп?

Дед хитро захихикал в бороду.

- Неужто и ты хочешь попробовать меч-то приручить? Ежели так, то делай официальный запрос у старейшин. У нас так положено. Ну да тебе повезло - я сам из совета старейшин и помогу, но вот только не советую и пытаться. По-разному со смельчаками бывает. Кого и вперед ногами из склепа выносят. А ежели себя не жалко - так пробуй. И народу потеха будет. Каждый раз, как новый желающий объявляется, так и люди смотреть подтягиваются, – развлечений то тут почти никаких нет.

- Ничего себе, развлечения!

Но моя охота не пропала. Тихо беседуя, мы неспешно вошли в ворота. Дедок привел меня к высокому двухэтажному дому из серого камня с серебристо-слюдяными вкраплениями, несколько напоминающему горисполком, и попросил подождать снаружи. Спустя минут десять из дома вышел мой провожатый и еще шестеро столь же древних старцев. Двое из них - в таких же коричневых балахонах, а остальные были одеты в фиолетовые мантии, ниспадающие мягкими волнами до самой земли, с широкими рукавами, отороченными темно-зеленой каймой.

Ко мне подошел один из одетых в фиолет. Он нес в руке золотой жезл с изящным трилистником на вершине. Оглядев меня пронзительными сиреневыми глазами, старец заговорил.

- Я - Баагур, старший Совета старейшин, и мне принимать решение по твоей просьбе. Чужестранец, твой меч говорит мне, что ты воин, но твое лицо не носит печати духа битв. Мне доложили, что ты хочешь предпринять попытку прикоснуться к мечу князя Тамира, но ты не похож ни на колдуна, ни на жреца. Слепое безрассудство может привести к скорой гибели. Тебе это известно?

Склонив голову, я уверенно ответил:

- Мне известен результат ошибки. Но я продолжаю просить вашей милости, высокопочтенный.

Одной рукой я снял с шеи медальон огня и протянул его старейшине:

- Думаю, вам известен сей предмет. Сам Азаинар вручил его мне и направил к вам, в надежде, что вы поможете тому, кто оказал ему важную услугу.

Баагур взял подарок элементала и внимательно его изучил. Старейшины за его спиной возбужденно перешептывались. Он вернул медальон, и в его голосе послышалась грусть.

- Да, точно такой же знак сотрудничества огненный демон подарил и нашему народу. Мы отведем тебя к склепу, но что скажет Азаинар, узнав что мы дали изувечиться или погибнуть его другу?

- Не беспокойтесь. Ему известно, что я делаю то, что мне необходимо, и знаю, чем рискую. И если меня постигнет неудача, вы не будете ни в чем виноваты. 

- Ну, что ж. Иди за нами. И будь заранее готов к своему поражению.

 

 

                    ГЛАВА  21

Здравствуй, брат!

И вот мы снова пошли к гуляющим. Величественный Баагур возглавлял группу, остальные старцы шли за ним строгой колонной по два человека. Меня засунули в центр колонны, как заключенного под стражу. При виде торжественного шествия старейшин, люди расступались и начинали оживленно переговариваться.

Вот группа приблизилась к театральной сцене, и Баагур поднялся на нее, поддерживаемый двумя молодыми парнями. Тигуры тесно обступили сцену и ждали, что поведает старейшина. Он поднял вверх свой жезл и гул стих.

- Дети мои, вы знаете слова пророчества: "Лишь на Добро будет направлен меч великого князя, и лишь его кровь сломает заклятие". С момента его смерти бесхозным и беззащитным лежит наш край, и лишь человек княжеского рода, взявший в руки легендарный клинок, сможет стать новым хозяином осиротевшей земли. Мы привыкли жить одинокими и свободными, но пророчество должно быть исполнено. Ныне новый смельчак пришел пробовать свои силы в овладении мечом. Да поможет ему Тайарун!

После короткой речи главный старейшина спустился вниз, и мы тем же порядком двинулись дальше. Многие люди пошли вслед за нами. Наш путь лежал на каменистую равнину, лежащую по ту сторону города. Там, среди торчащих в небо седых скал, на красном гранитном постаменте стояла мрачно-торжественная усыпальница последнего властелина этой земли. Чем-то она напоминала древние дворцы Рима, и в то же время смахивала на готический собор. Жуткая и прекрасная смесь, воплощенная искусными зодчими в темно-синем камне, похожем на мрамор.

Старейшины подвели меня к бронзовой двери, ведущей внутрь, и остановились.

- Дальше ты пойдешь сам, и если повезет, сам и выйдешь. Ежели тебя не будет до захода солнца, мы зайдем. Если понадобится, - вынесем твое тело и предадим земле со всеми почестями. Иди, чужестранец. Мы сохраним твое имя в летописи и выполним последнее желание, если оно у тебя есть. Если нет - то иди. Выйдешь ты с мечом или без него - мы будем тебя ждать.

Ну, с Богом! И я вошел в склеп. Бронзовая дверь мягко повернулась на петлях от легкого прикосновения руки и так же легко захлопнулась за спиной. Страх был, но где-то внутри оставалось ощущение, что я все делаю правильно. Сделав несколько шагов, я остановился. Интересно, почему так происходит? Подходя к городку тигуров, мне и в голову не приходило колдовать и распутывать древние заклятия, а потом будто черт под локоть подтолкнул. Теперь остается молиться и надеяться, что Сила, приведшая меня сюда, знает, что делает.

В склепе, вопреки смутному опасению, было достаточно светло. Лучи солнца проходили сквозь маленькие окошки в потолке гробницы, заделанные кусочками оранжевого стекла и освещали внутреннее помещение теплым апельсиновым светом. На одной из стен красовался портрет Тамира, идентичный тому, что встретился мне в его разрушенном замке. В центре на алом мраморном постаменте стоял кованый стальной гроб, и он был открыт. Мистический ужас застыл инеем в моих жилах, но я заставил себя приблизиться к нему вплотную.

Князь Тамир, одетый в белоснежные одежды, покоился в гробу, сжимая костями рук рукоять меча, лежащего на его груди. Клинок меча казался выточенным из прозрачного светло-голубого льда, в глубине которого полыхало радужное пламя, отблескивающее серебряными искрами.  Лицо было милосердно закрыто серебряной погребальной маской, до мельчайших деталей воспроизводившей его прижизненные черты. Черные, оправленные серебром, ножны меча лежали прижатые к его левому боку. Серебряные ногти все еще каким-то образом держались на обнажившихся до кости пальцах, а над гробом витал фантом Силы.

Теперь осталось лишь преодолеть заклятие, и у меня появится волшебное оружие против демона и его слуг - настоящий меч мага-оборотня. Когда-то у меня был такой же, но теперь он, наверное, давно уже превратился в прах и смешался с пылью земли, а этот остался. Для того, чтоб найти подход к заклинанию, мне нужно стать хоть немного таким, каким я был в той жизни, когда в моих венах текла часть крови Тамира.

Внешне я оставался таким же, той же была память и магическая связь, но что-то изменилось. Чтоб обновить мистическую связь, я снова закрепил на руках серебряные ногти и сосредоточился на том дне, когда состоялось наше братание.

И снова мечи-близнецы слегка дрожали во влажной жирной земле. Широкая яркая радуга вставала над пенным водопадом, и своей рукой я чувствовал его пульс. Моя кровь стекала по руке, смешиваясь с его, и частицы его крови проникали в мои жилы, растворяясь там теплой волшебной волной. Я физически ощущал происходившую перемену. Заклинания, произнесенные над мечами, забрали у нас часть сил, но накрепко связали наши души. Тамир улыбался. Он взял мою руку и положил ладонью на  рукоять своего меча.

- Его зовут Креолан, что означает алмазный лед. Его сила - твоя сила, и его магия - твоя магия. И да хранит тебя Единорог!

Он улыбнулся в последний раз, развернулся и неспешной походкой ушел в бурлящий поток водопада. Пейзаж заколыхался, как штора на сквозняке и спал пеленой с моих глаз. В склепе все оставалось по-прежнему, кроме одного - меч больше не лежал на груди мертвеца. Он был в моей левой руке. Руки Тамира осторожно сложены на мече, с которым я сюда пришел. Это соответствовало древнему закону чести - воин должен и после смерти иметь при себе оружие.

Я отстегнул свои старые ножны, оказавшиеся маловаты для нового меча и положил в гроб на место черных. Креолан мягко скользнул в свои законные ножны и тихо зазвенел от удовольствия. Он был рад, что у него снова появился достойный хозяин.

Меч повис на ремне, вытянувшись вдоль моей левой ноги, будто был там всегда. Чтоб он не болтался при ходьбе, я вытащил из боковых разрезов ножен узкие специальные ремешки и прикрепил его к ноге над коленом, примерно так, как ковбои на диком Западе закрепляли свои "кольты". Слегка стесняет движения, зато не будет колотить по бедру и путаться между ног. Немного пройдясь по склепу для пробы, я снова подошел к гробу.

- Спасибо, брат, за твой бесценный подарок! Возможно, мы больше никогда не встретимся, но я всегда буду помнить тебя.

И хоть было ясно, что находится под блестящей  маской, мне показалось, что ее серебряные губы слегка улыбнулись. Сила продолжала витать над телом, но теперь она обнимала меня защитным покровом, создавая ощущение теплых человеческих рук на плечах и прохладного дыхания свежего весеннего ветра в волосах. Я наклонился и поцеловал в лоб посмертную маску. В глубине души словно оборвалась какая-то струна, уже навсегда.

Не оборачиваясь, уходил я из этой обители печали. Старейшины встретили меня гробовым молчанием. Толпа людей тоже молчала. Все взоры были прикованы к угольно-черным ножнам и витой льдянисто-синей рукоятке меча. Когда я спустился по ступеням постамента, ко мне вышел старец, рассказывавший детям истории. Его голос слегка дрожал.

- Ты взял его! Скажи, неужели у Тамира остались потомки? Мне сразу показалось, что твои черты похожи на портрет князя, изображенный в усыпальнице. Кем же ты ему приходишься?

И старцы, и сам солидный Баагур изумленно выдохнули, услышав мой ответ.

- Почтенный, вы сами назвали меня, рассказывая детям о Тамире. Я впервые попал в эту землю, и мое изначальное имя было Сангарион. Этот меч зовут Креолан, а вы наверняка знаете, как переводится его имя. И вы же можете подтвердить законность моих притязаний на клинок, потому что лишь жившие в старину знали его имя. Если вам этого не достаточно, я могу встать рядом с портретом князя, и вы сможете нас сравнить.

Вперед выступил Баагур.

- Я подтверждаю твою правоту. Неоднократно старейшины приносили дары в гробницу, и все мы видели портрет светлого князя. С самого начала я замечал твое сходство, но теперь ты и сам подтвердил свое происхождение. Ты – его названный брат. Меч твой по праву, точно так же, как и земли, принадлежавшие ранее князю Тамиру. Предсказание сбылось и должно быть исполнено до конца.

- Спасибо, конечно, за щедрое предложение, но пусть земли остаются вашему народу. Этот меч действительно нужен мне для борьбы с нечистью, но, сделав свое дело, я снова уйду. Моя родина далеко отсюда, и я не теряю надежды когда-нибудь на нее вернуться.

Никто мне ничего не ответил. Люди с посветлевшими лицами стали расходиться, а старейшины предложили пойти вместе с ними в город и поучаствовать в праздничном ужине. Мой желудок согласился даже чуть-чуть раньше моего голоса.

Назад мы шли через опустевшую после праздника поляну. В серых сумерках обмотанные цветами столбы уже не казались диковинными деревьями, а от шатра остались лишь ямки, куда вкапывались крепления, и центральный опорный столб, толщиной со среднее дерево. Ворота закрылись за последним жителем, и началась вторая часть "марлезонского  балета".

На центральной широкой улице были расставлены длинные столы и скамейки; деревья и крыши домов украшены разноцветными яркими фонариками, а на специально сколоченных платформах играли музыканты. Когда меня усадили за стол, оказалось, что слева сидели старейшины в коричневом, а справа - в фиолетовом. Из короткого объяснения я понял, что меня  чествовали, как почетного гостя.

Девушки в светлых коротких платьицах разливали вино по глиняным кружкам и разносили по столам различные вкусности. Особенно долго мне рассиживаться не хотелось. И поэтому я смылся как раз к тому времени, когда гуляющие малость окосели от крепкого вина и завели хоровое пение. Выдернутый из-за стола старец отвел меня в свой дом и показал комнату, где можно расположиться на ночлег, а затем ушел догуливать.

В моих планах было уйти из города ранним утром. А так как минул уже приблизительно первый час ночи, то я запер ставни, и, не раздеваясь, улегся на низкую кроватушку,  засунув сумку под голову. Меч лег рядом с правой рукой, а в изголовье притаился серебряный кинжал. И уже засыпая, я вдруг понял, насколько изменился буквально за несколько дней. Раньше меня никогда так не беспокоила собственная безопасность, и даже в голову не приходило класть на ночь рядом с собой  кухонный нож или  дубинку. Я закрыл глаза, и моя последняя усмешка уже принадлежала сну.

 

 

 

                    ГЛАВА 22

Снова черный волк.

Этой ночью ко мне снова вернулся старый кошмар. Черный волк-оборотень в очередной раз искал новую жертву, и в этот самый раз он уже точно знал, кто ею станет. Город был темен и тих. Где-то вдали протяжно выла бродячая собака, а ветер шелестел кронами деревьев, словно блеклыми цветами искусственных кладбищенских венков. Теплый сладостный запах добычи щекотал его чуткие ноздри, и голодная слюна капала с высунутого кончика языка.

Волк подкрался к одному из домов и прислушался. За тонкими оконными ставнями слышалось тихое дыхание. Оборотень мысленно произнес заклинание, и ставни бесшумно отворились. Охотник с наслаждением втянул в себя шедший из комнаты аромат добычи. Человек спокойно спал, и даже не подозревал, что умрет через пару минут. Черный волк поставил на подоконник передние лапы и бесшумно перекинул в комнату свое сильное гибко тело.

 Луна наискосок роняла свой свет на кровать и призрачным светом освещала лицо спящего. Его светлые волосы отливали чистым серебром и волк, попятившись от неожиданности, сердито фыркнул - он терпеть не мог серебро, в любых его проявлениях. Волк натянул покрепче созданное минут десять назад паутинное заклинание и приготовился к прыжку...

Проклятье! Я чувствовал его присутствие в своей комнате, но не мог сделать ни малейшего движения. Даже веки отказывались подчиняться и оставляли меня в темноте. Уловив небольшую слабину в его формуле, я ударил туда тонким лучом силы, и спутывавшая меня пелена малость поддалась. Глаза открылись, а тело напряглось в невероятном усилии вскочить с кровати. Оборотень стоял в углу комнаты и злорадно щерился длинными клыками. Увидев, что жертва оказалась не настолько беззащитной, как он предполагал, оборотень отошел на безопасное расстояние и принялся туже затягивать силовую петлю.

Когда запах оборотня коснулся моих ноздрей, я сделал еще одну попытку вырваться, но он лишь злобно сверкал глазами на мои бесплодные усилия. В его сторону полетели довольно таки изощренные ругательства, а когда моя богатая фантазия и знание русской ненормативной лексики решили сделать короткий перерыв, он расставил все точки над I, телепатически заговорив со мной.

- Ну, вот мы и встретились. А я думал, что ты погиб во время перемещения. Знаешь, как это ни странно звучит, но я рад, что этим магом, которого  разыскивает мой господин, оказался именно ты. Теперь, когда он с тобой расправится, мне не нужно будет жить, опасаясь, что ты можешь появиться из-за любого дерева и наброситься на меня. Твои силы действительно были большими, чем мои, но теперь, когда Черный Демон взял меня в услужение, мои силы значительно возросли. Я смог незамеченным подкрасться к тебе и обезвредить. Жаль только, что мне достанется твое уже мертвое тело. Раньше мне никогда не доводилось лакомиться другими оккультистами.

Закончив издеваться надо мной, волк воззвал к своему хозяину:

- Господин, я захватил его и мы готовы к перемещению. Мне осталось только проверить крепость связывающих заклинаний.

Выслушав похвальбу зверюги, я так же, телепатически, послал в его адрес еще несколько очаровательных ругательств и попытался сотворить одно из вспомнившихся заклинаний, но оборотень закутал меня во что-то вроде сети, нейтрализующей творимую магию.

Но кое в чем этот чертов оккультист просчитался. Теперь у меня есть Креолан. Усилием своей воли потянулся я к клинку, и он ответил. Жаль оставлять здесь свои вещи, и силовые линии моего тела, подпитываемые мечом, привязали ко мне сумку, кинжал и сам меч, умудрившийся за несколько секунд настолько расшатать силовую сеть, что оставалось приложить минимум усилий, чтоб освободиться.

На удивление, оборотень ничего подозрительного не заметил. Зато я в свою очередь ощутил признаки начала телепортации. В висках заломило, резко похолодало, а в тело будто впились миллиарды микроскопических стеклянных иголок. Похоже, что оборотень и сам не в восторге от подобных транспортных услуг, потому что  сразу же поджал хвост и тихо, по-собачьи заскулил.

Комнату заволокло влажным туманом, с каждым мгновением становившимся гуще и темнее. Вес будто совсем исчез, и мы упали в бездонный провал.

Приземление нельзя было назвать мягким. Меня с силой швырнуло на холодный мраморный пол, рядом упала сумка, и зазвенело оружие. Где-то в паре шагов от меня шмякнулся и заматерился человеческим голосом оборотень. Перевернувшись на бок и схватив валяющийся на мраморе кинжал, я скосил глаза в ту сторону. Там абсолютно голый молодой парень растирал ушибленную поясницу. В его голове билась одна единственная мысль - почему во время перемещения произошло обратное перевоплощение в человека. Теперь настало мое время ехидничать.

- Ударился серый волк о сыру землю и оборотился добрым молодцем. Не сильно-то тебя хозяин приложил, а?

Тут послышались голоса и частые шаги. Добрый молодец принял позу футболиста, стоящего в "стенке" при пробитии штрафного удара. И, продолжая закрываться, шустро засеменил в противоположную сторону.

Я оглядел помещение. Никогда ничего подобного не видел. Эта комната... Камера? Келья? Не знаю, что. Но у меня сразу же возник вопрос: как это было построено? И построено ли? Создавалось впечатление, что комната, как, наверное, и все сооружение, было или высечено из цельного куска неизвестного мне минерала или... Или все это... выросло, было создано с помощью магии. Скалу, огромную каменную глыбу превратили в замок. Впрочем, может быть, с виду сие сооружение по-прежнему оставалось скалой. Я же пока что не знаю, в какой местности мы находимся,  какие здесь порядки и как тут относятся к хозяину этого заведения.

Причем, из цельного куска камня были изготовлены не только стены, лепнина (на мой вкус, ужасная), оконные решетки, но и мебель. Почти все было единым целым.

В центре комнаты находился стол в форме полушара, в который был вонзен правильный тетраэдр. У одной из стен располагались книжные полки. Вернее, они были частью стены, и более чем достойны описания. Полки эти держали странные существа: миловидные женщины с одной рукой в виде кошачьей лапы; другую руку можно было бы назвать нормальной, если бы на ней вместо пальцев не было змей.

На полках стояли явно старинные фолианты. Какими тайнами они могут поделиться? Впрочем, вряд ли позволят мне пообщаться с этими томами вошедшие в комнату...

Я ждал кого угодно. Полулюдей-полузверей, демонов, обретших свой самый устрашающий облик, каких угодно элементалов...

Вошли три человека. Человека!!! Отнюдь не внушающего страх и трепет вида, далеко не богатырского сложения. На них были одеты черные штаны, заправленные в высокие охотничьи сапоги, светло-серые рубашки, с широкими рукавами сужающимися к кисти и черных приталенных жилетах. Если б это все происходило на родной мне земле, то я принял бы их за барменов элитного ночного клуба. Но это впечатление портили короткие кинжалы на поясах двоих из них.

Лицо одного показалось мне знакомым. Мы с ним уже встречались в лесу. Он был одним из участников демонической охоты. Мужчине было около сорока лет, и вел он себя как старший – бегло, но внимательно осмотрел комнату, отметил взглядом лежащий на полу меч и отошел в сторону, продолжая оставаться ко мне лицом и защищая стеной спину.

Остальным двум парням можно было дать лет по двадцать. Они походили друг на друга, как два яйца от одной курицы. Благодаря их носам картофельной формы и плоским ушам, тесно прижатым к черепу, ребят вряд ли можно было назвать симпатичными. Но в их узких серых глазах мерцали опасные огоньки. Они встали по бокам двери, как почетная стража, и сразу же в комнату зашел их господин.

Даймон насмешливо сощурил глаза.

- Ну, вот мы и встретились, наверняка гораздо раньше, чем тебе хотелось бы. Я же говорил тебе, что при следующей встрече не буду таким великодушным. Это было еще до того, как ты вмешался в мои дела и сорвал мне блестящий план. Если б мы встретились чуть-чуть раньше, то твоя смерть была бы мгновенной, но теперь – ты заслужил страдания.

Сделав совершенно глупое лицо, я незаметно засунул кинжал в рукав и, прижав руку к ноге, медленно поднялся.

- Слушай, парень, я что-то не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. Какие еще чертовы планы я тебе сорвал? К тому же я не беззащитный кролик, чтоб добровольно пойти на убой.

Даймон злобно зарычал, и его лицо покрылось розовыми пятнами.

- Я потратил слишком много усилий для того, чтоб поймать и заключить огненных элементалов, а ты так запросто их отпустил! Без них план моего господина не сработает. Лишь раз в тысячу лет можно составить такое сильное заклятие, а ты уничтожил одно из важнейших звеньев!! Будь ты проклят, колдун! Казнь будет долгой, это я тебе обещаю. Ты умрешь через два дня. Я как раз вернусь к этому времени в замок и с огромным удовольствием прослежу за тем, как ты будешь погибать. Взять его!

Два молодых амбала вразвалочку двинулись на меня. Решив прибегнуть к последнему средству, я в долю секунды перехватил нож за рукоятку и метнул его в Даймона. Этот подлец даже не вздрогнул. Просто резко поднял руку на уровень плеч, ладонью вперед, и нож, остановившись в полете, упал на пол. Демон ухмылялся. В моем резерве оставалось небольшое заклинание, и я ударил им по ближайшему парню. Плоскоухий схватился руками за голову, и из его носа закапала кровь.

Второй отступил на пару шагов и повернул к хозяину просящую физиономию. Старший мужчина стал аккуратно заходить ко мне со спины. Я попытался воззвать к Креолану, но понял, что нечто перекрыло мне связь. Ощущение, будто меня засунули в бутылку с вакуумом. Черт! Умирать, так с музыкой! Я сделал обманное движение вперед, но внезапно остановился и кинулся к мечу. До его рукоятки оставалось несколько сантиметров, и пальцы готовились сомкнуться на синем льде, как жуткая сила перехватила меня поперек туловища, выгнула дугой и отшвырнула в дальний конец комнаты. Ударившись о стену, я свалился на успокаивающий холод пола.

Сознание заволокла серо-розовая пелена, а глаза заливала кровь. Демон подошел вплотную и уставился на меня наглым взглядом.

- Ты сам напросился. Твоя магия здесь бессильна, потому что этот замок создан для меня моим господином. Здесь все подчиняется только мне. И теперь ты полностью в моих руках.

Злость подогревала меня не хуже качественного самогона, и я сделал последнюю попытку рвануться к нему и заживо перегрызть его поганую глотку. Но он тяжело наступил мне на грудь и выпустил из ладони розовый огненный шар, размером с теннисный мячик, ударивший меня в сердце. Раскаленный железный кол, вонзающийся в грудь, ничто по сравнению с тем, что мне довелось пережить. Последнее, что я услышал перед тем, как отключиться, был мой собственный крик.

 

                    ГЛАВА 23

Заточение и освобождение.

Я мертв? Черное Ничто окружало меня со всех сторон и пространство не существовало в этом пугающем месте. Меня тоже не существовало, лишь туманный крошечный комок чего-то, что не осознает себя, но совсем недавно было человеком, дрейфовало в этом Ничто. Целую вечность продолжался этот бесконечный дрейф, но вот Ничто обрело плотность, и что-то превратилось в Нечто. Воздух сгустился, и я очнулся, резко, как будто свалившись с верхней полки во время остановки поезда. Странно, раньше мне казалось, что когда человек теряет сознание, прошедшее в беспамятстве время будто вырезается из его памяти и он не ощущает потерянного куска жизни, но на этот раз для меня все прошло несколько иначе.

Пол подо мной казался чрезмерно ледяным, и мне пришлось подняться. Осторожно потирая ноющую грудь, я осмотрелся. Меня швырнули в круглое тесное помещение, которое тускло освещали подозрительного вида выросты на низком потолке. Выход отрезала прочная, закругленная по форме стен решетка. Пол тщательно выстлан пахнущим степью сеном. Возле сплошной круглой стены стояло ведро, явно предназначенное для отдания дани природе, и узкий кувшин. Надеюсь, с водой.

Обнаружив, что в кувшине действительно находится вода, я тщательно обмыл лицо и обнаружил на лбу свежую глубокую ссадину. Ну, ... , ты еще ответишь за это! Не знаю, сколько времени тут нахожусь, но надо бы найти способ смыться отсюда как можно раньше. Только какой? Одно единственное заклинанице, сотворенное в этом замке, сработало, но после моей выходки Даймон наверняка оградил себя и здешних обитателей от подобных неожиданностей. 

И, правда, попытавшись связаться с Креоланом, я понял, что заключен в невидимую и непроницаемую антимагическую капсулу. Кстати, в камере я не обнаружил ни одного предмета из так необходимых мне. Серебряные ногти, лента и даже монеты – отсутствовали. Похоже, они обыскали меня, пока я блуждал в запределе, и вытащили все ценное, и то, что можно использовать вместо оружия. Странно еще, что они не отобрали ремень из джинсов и шнурки из кроссовок. Правда, остались амулеты, но они тут оставались бесполезными украшениями.

Я уже окончательно потерял надежду, обшаривая свои карманы, но в одном из внутренних карманов куртки, неожиданно обнаружил большую стальную скрепку. Она лежала даже не в самом кармане, а за подкладкой, завалившись туда через небольшую дырочку, которую я два месяца подряд грозился зашить. Какой же я молодец, что не сделал этого вовремя! Держа скрепку на ладони, как самую великую реликвию в истории человечества, я с внутренним страхом приблизился к решетке.

Несколько минут мои пальцы тщательно изучали замок и скоро был сделан вывод, что не так страшен замок, как с первого взгляда намалевали его мои глаза. Какая удача, что дверь здесь закрывалась решеткой. Представляю себе, если бы дверь была деревянной или железной, с наружным навесным замком! Еще одна напряженная минута, и вот уже скрепка выпрямлена, а затем выгнута в нужной форме. Снаружи не доносилось ни малейшего звука. Надеюсь, Даймон не додумался приставить ко мне стражу. Выглянув из-за решетки насколько это было возможно, я осмотрел длинный узкий коридор и не обнаружил присутствия ни одного соглядатая. Около пяти минут заняло у меня правильно вставить импровизированную отмычку, подобрать нужный нажим и поворот, чтоб замок, наконец, успокаивающе щелкнул.

Быстро утихомирив свое ликование, я бесшумно открыл решетку. Видели бы меня сейчас мои знакомые. Надеюсь, они не решили бы, что умение вскрывать любой замок входит в специфику журналистской работы. Я, кстати, и сам дико матерился, смотря фильмы про журналистов, которые ради сенсации готовы вскрывать сейфы и рыться в бумажниках только что убитых политиков. Просто интерес к замкам был моим еще детским хобби, когда я с огромным увлечением зачитывался Микки Спилейном.

Решетка была почти открыта, когда она, назло моим стараниям, издала тихий скрип. Я застыл соляным столбом на пороге своей камеры, вжавшись в косяк двери всем телом. Страх заставил меня простоять так несколько минут, но, хвала Богам, никто ничего не услышал. Лишь когда мой слух подтвердил отсутствие топота бегущих на перехват ног, я смог оторваться от косяка и выйти в коридор. На его потолке светились такие же подозрительные наросты, разве что чуть более яркие, стертые плиты пола слегка напоминали крупный темно-зеленый кафель, а светло-песочные стены покрыты тонким слоем серой пушистой пыли.

В обоих концах коридора виднелись двери, и пришлось решать, в какую из них идти. Сначала я подошел к правой, но за ней находилась лестница, ведущая глубоко вниз, в темный зловонный провал. Оставалась левая. Она-то и вывела меня еще в один коридор, который привел меня к очередной лестнице. Но эта лестница, по крайней мере, не тянулась в глубокое и мрачное подземелье, смердящее крысами. Наоборот, она была украшена изящными светильниками, висящими вдоль стен, и застелена темно-зеленой ковровой дорожкой, изображающей пышный луг. И это называется дьявольский вертеп! А у Даймона, оказывается, неплохой вкус!

Крадучись на цыпочках, я стал тихонько спускаться вниз, и для успокоения представлял себя  шаолиньским монахом, тайно возвращающимся в монастырь после ночной попойки. Ковровая дорожка идеально гасила звук крадущихся шагов. Снизу не доносилось ни единого звука, и оставалась надежда, что внизу не будет ни единой души.  К счастью для меня, внизу оказался совершенно пустой зал с несколькими дверями, полузавешенными тяжелыми портьерами. По бокам дверей, почетным караулом застыли изящные вазы  в половину человеческого роста, эпохи не знаю кого. Великолепнейшая работа! На темно-зеленом и синем полях живописно переплетались диковинные птицы и таинственные золотые письмена. Каждый завиток, каждое перышко были прописаны с такой тщательностью и изящностью, что с трудом  верилось в то, что художник принадлежал к человеческому роду.

Залюбовавшись диковинными вазами, я потерял бдительность и не сразу понял, что за слабый шум ловили уши в последние несколько минут. Шарахнувшись в самый дальний и темный угол, я задрапировался портьерой и тщательно сдерживая  дыхание, внимательно прислушался. Спустя пару секунд мой язык чуть не выдал тихое ругательство. Никакой непосредственной опасности в данный момент мне не угрожало. Просто в одной из соседних комнат кто-то заливисто захрапел.

Хотелось бы, чтоб это оказался мой ненаглядный оборотень. Я б из него душеньку да повытряс бы! Хотя, честно говоря, так не хотелось сейчас связываться с кем бы то ни было. Но этот храпящий тип мог дать мне ценную информацию о местонахождении безопасного выхода и моих вещей. Поэтому шаолиньский монах затаил дыхание и на цыпочках подкрался к двери, из-за которой все еще доносился храп. Дальнейшие мои действия были настолько молниеносными, что я и сам не успел испугаться своей смелости.

Бесшумно приоткрыв дверь, я змеей проскользнул в комнату. На широченной кровати, лицом вверх, сладко дрых один из лопоухих парней. Его уши и нос сильно распухли и побагровели после моего заклинания, а руки были толсто обернуты тряпицами, пропитанными какой-то сиреневой гадостью. Кинжал в ножнах спокойно лежал на низком прикроватном столике, и мне удалось втихаря утащить его. Больше никакого оружия в комнате не наблюдалось. Тут парень что-то простонал и перевернулся на живот. Храп стих. Лучшей ситуации для меня и придумать было сложно. Я схватил со стула висевший там короткий синий плащ и гепардом кинулся на спину спящего.

Через десять секунд все было кончено – парень лежал на полу, скрученный простыней, как новорожденный и пытался что-то пропыхтеть сквозь заткнувший его рот плащ. Довольный собой, я расселся на кровати и внушительно произнес:

- Вот так действует наш ОМОН, мужик!

Мужик обиделся и запыхтел еще громче, ворочаясь и пытаясь выбраться из своих пеленок. Тем временем я тщательно обыскал комнату и в ящике огромного резного стола обнаружил свой мешочек с серебряными монетами. Из моих вещей там больше ничего не было. Лишь сиротливо лежала стопка светло-желтой бумаги, похожей на пергамент и узкая коробочка, в которой оказались деревянные писчие перья. Вернувшись к парню, я придавил его коленом к полу, и, прижав к горлу его собственный кинжал, осторожно освободил рот от промокшего куска плаща.

- Ах, ты ж, собака! Откуда у тебя мой кошель? И где все мои остальные вещи – оружие и  походная сумка? Тоже ты куда-то заныкал?

Парень, дрожа мелкой дрожью, пытался что-то сказать, но у него вырвался лишь сдавленный хрип. Я слегка ослабил нажим лезвия на его горло, и он смог выдавить из себя следующие сведения – хозяин велел отнести все вещи в комнату Сапфир, на пятом этаже дворца и убрать за выдвигающуюся плиту в стене. На ней изображена лилия. Затем, неожиданно всхлипнув, он пожаловался, что мой меч, будь он трижды неладен, сжег ему всю кожу на ладонях, и его пришлось нести завернутым в два плаща. Я довольно заулыбался:

- А ты что думал? Чужое добро руки жжет! Не будешь что попало своими блудными ручонками лапать.

Снова заткнув парню рот, я проверил крепость узлов и задвинул его под кровать. Монеты умостились во внутреннем кармане куртки, а длинный кинжал поменял хозяина и расположился на моем бедре, идеально подойдя к широкому поясу. На последок я бросил взгляд в широкое окно, до середины прикрытое раздвижной ставней. Видимость вокруг замка простиралась не более чем на десять метров, и в поле зрения попадал лишь угрюмый булыжный двор на три этажа подо мной. А дальше пятнадцати метров – стена ненормально густого желеобразного тумана, переливающегося черными нитями, как прожилками в светлом мраморе. Этот туман явно был не естественного происхождения. И хоть я потерял силу, но продолжал ощущать враждебное, темно-колдовское зло, источаемое этим проклятым местом.

 

                    ГЛАВА 24

Комната Сапфир.

Дальше терять время в этой комнате становилось глупо, поэтому я вышел из комнаты и принялся искать лестницу на пятый этаж. По словам парня, она находилась за одной из портьер. Лестница обнаружилась лишь за четвертой. Если все правильно рассчитано, мне нужно подняться на два этажа вверх. Держа перед собой кинжал, я тщательно расправил за собой портьеру и стал подниматься наверх. Лестница была узкая и извилистая, но довольно-таки чистая, а на стенах тускло светились растительные орнаменты, освещая путь. Дверь на четвертый этаж осталась внизу и передо мной оказалась закрытая дверь из светлого, тускло блестящего дерева, тщательно отполированного до призрачного лунного свечения.

И, наверняка она была заперта. Мое сердце оборвалось от предчувствия горького разочарования. Ничуть не надеясь на удачу, я положил ладонь на гладкую поверхность двери и ласково погладил теплую древесину. Тут, совершенно неожиданно для меня, дверь слегка поддалась. Между ней и косяком показалась тоненькая щель. Не веря своим глазам от счастья, я надавил еще сильней. Дверь дрогнула и мягко открылась. Ну а раз она так гостеприимно распахнулась, мне не оставалось ничего другого, как войти в нее, не теряя бдительности.

Да, судя по внешнему виду, это и есть комната Сапфир. Круглый гигантский зал цвета сапфира, сверкающий сапфировым блеском и разукрашенный узорами из сапфирных камней различной глубины оттенков. Великолепие!!! Это единственное слово, которое приходило на ум, оглядываясь в этой божественной красоте. Изумительнейшие искусственные цветы украшали изящные колонны, подпирающие резной потолок. Мягчайший ковер на всю площадь пола. И пламенеющий синим алтарь в центре зала.

Изумительно! Подобное мне доводилось видеть только по телевизору, в приключенческих фильмах, типа похождений Индианы Джонса. Никогда бы не подумал, что зло может окружать такая красота! Высокие стрельчатые окна, количеством около десяти, а то и больше, пропускали сквозь голубые стекла туманный искрящийся свет. И свет из всех окон сосредотачивался на алтаре. Настоящее оптическое чудо, противоречащее всем законам. Такое ощущение, будто солнце светило в эти окна одновременно со всех сторон. И, похоже, это действительно было солнце, а не искусственное освещение, потому что в окна можно было рассмотреть все тот же пейзаж, что и из окна третьего этажа.

Немного придя в себя и убедившись, что здесь больше никого нет, я спрятал кинжал и приступил к поискам своих вещей. И тут же заматерился со страшной силой. Этот чертов парень надул меня, - стены действительно состояли из ровно подогнанных плит, но на каждой из них красовалось изображение стилизованной лилии. Вернусь, обязательно обрежу уши этому поганцу! Пришлось вслепую тыкаться в каждую плиту и простукивать ее рукояткой кинжала. Если так пойдет и дальше, меня хватятся, или кто-нибудь услышит отсюда подозрительный шум и тогда мне конец.

Время медленно шло, а мои поиски ничего не давали. Включившаяся в работу логика совершенно отказывалась действовать. Исследована только одна седьмая стены, а результатов – ноль. Здравый смысл занудно нудел мне в ухо о том, что надо бы как можно скорей сматываться отсюда, но, в то же время без магии и Креолана мне отсюда никогда не выбраться. Совершенно разбитый отчаянием, я приблизился к алтарю. Какому же богу поклоняются в этом зале? По всей площади алтаря извивались неизвестные письмена. Это не было уже известным мне языком. В нем чувствовалось что-то древнее, не злое и не доброе. Но что-то такое, что таило страшную силу. Я опустился на пол рядом с алтарем, облокотился спиной о его морозящий бок и задумался.

Кажется, на этом и закончится мое затянувшееся путешествие. Никто и ни что не может помочь мне в этом жутковатом месте. Ну что ж, тогда будем прорываться с боем и предпочтем смерть храбрых. Жаль, этого никто не увидит, и не опишет в сагах. Я поднялся на ноги, повернулся к алтарю и положил руки на его леденящую поверхность.

– Тайарун, услышь меня! Мой брат погиб за служение тебе, и теперь я обращаюсь к тебе всей своей душой и сердцем. Если ты не смог сберечь его, помоги хотя бы мне. Если сможешь, - спаси, ежели нет – то дай хотя бы умереть по-человечески. Аминь!

«Надеюсь, он не обиделся на мое последнее слово», - мысленно улыбнулся я. О Случайность, сестра отчаяния и мать надежды, как вовремя ты происходишь! Совершенно случайно мой взгляд скользнул по рисунку на поверхности алтаря и зацепился за выпуклость в центре цветка жасмина. Эта выпуклость уж очень напоминала кнопку. Может быть совершая абсолютную глупость, я осторожно надавил пальцем на эту возможную кнопку. Она поддалась и плавно вошла в глубину цветка. Чудо свершилось - боковая стенка алтаря разошлась посередине и раздвинулась двумя створками.

К огромному разочарованию, там не оказалось искомых вещей, зато в глубине алтарного камня лежала книга. Но что она могла мне дать, если написана тем же древним языком? Ничего. Но, движимый любопытством, я все же вытащил ее на свет Божий и раскрыл хрупкие страницы. Действительно – все тот же язык. Строки, написанные серебряными чернилами, змеились, будто насмехаясь над моим отчаянием. Но абсолютно ничего не понимая, я все же продолжал листать книгу, страница за страницей, страница за страницей, пока в глазах не зарябило от чужих слов.

Все же в этой книге что-то было. Строки словно вливались в мою грудь и сплетались там в тугой цветочный бутон. Странное чувство, но абсолютно бесполезное. Пролистав до конца и захлопнув книгу, я убрал ее на место. Только книга оказалась на своей низкой подставке, как створки задвинулись, и кнопка приняла свое первоначальное положение. Больше здесь делать нечего. Вполне возможно, что своих вещей я никогда не смогу найти, даже если проведу здесь половину своей жизни. Вряд ли тайник откроется так же легко, как и предыдущий, в алтаре.

И тут за дверью послышались чьи-то шаги. Я подорвался с пола и буквально влип в стену рядом с дверью, приготовив кинжал. Все же не все мои способности покинули меня – оставались проблески острого волчьего нюха. И в данный момент они сверкнули – я знал, кто поднимается в зал Сапфир. И этот негодяй ответит за все. Конечно, если я успею вовремя перерезать его глотку. Все же он по-прежнему оставался магом, а я им уже не был.

Шаги стихли. Дверь открылась, и оборотень вошел в комнату. Видимо, он тоже почувствовал мой запах, потому что легко ушел от кинжала, и, скользнув под моей рукой, с силой ударил меня в живот. Застонав, я скорчился на полу в позе испуганного ежика, а оборотень, оттолкнув кинжал подальше от меня, радостно захохотал.

– А, старый знакомый! Я, правда, удивлен, что ты тут оказался, то это даже лучше. Я сам с тобой разделаюсь, а затем сошлюсь на несчастный случай.

С трудом, но я выдавил из себя несколько фраз:

– Ну ты и сволочь, волчара позорный, да простит меня моя мама. Я же тебя спасать полез, когда и меня в ворота затянуло.

– Ну, за это спасибо. Но все же я помню, что незадолго до этого ты хотел меня убить.

– Не обязательно. Можно было решить это дело и другим способом.

Оборотень недовольно хмыкнул.

– Что, в лабораторию, для опытов сдал бы? Ну, спасибочки за трогательную заботу. Мне бы как-то не хотелось. Ну а теперь, прощайся с жизнью, парень.

Он протянул в мою сторону сжатую в кулак руку, и произнес несколько слов на древнем. Волна  подняла меня в воздух и бросила на алтарь. Силы совершенно покинули мое тело, и я обвис на алтаре старой тряпкой. Оборотень поднял с пола кинжал и подошел вплотную. Он внимательно изучил меня, и ему что-то не понравилось. Он снова произнес заклинание, и меня бросило на стену. Теперь же я висел на стене в позе тряпичной куклы, а он приближался, ехидно посмеиваясь и поигрывая кинжалом. Спасибо хоть, что он не стал демонстративно чистить им ногти. Терпеть не могу подобных психологических приемчиков. В боевиках уже насмотрелся. Мерзавец все еще не собирался меня приканчивать. Похоже, ему нравилось играть крутого пацана.

И снова этот поганец швырнул меня к алтарю, но на этот раз я приложился об него спиной и сполз на пол, едва дыша от боли.

– Чтоб тебя крысы живьем сожрали! Когда ты уже убьешь меня наконец?

Злость в моем голосе только развеселила его.

– Теперь уже скоро. Прямо сейчас!

Он медленно направился ко мне. Лицо его стало изменяться, а руки покрылись тонким слоем волчьей шерсти. Теперь он выглядел только наполовину человеком. Занятый размышлениями, как бы напоследок нагадить оборотню, я не сразу почувствовал, как боковина алтаря за моей спиной наполняется живым теплом. Что-то происходило в его сапфировой глубине, и я ощущал это кожей, сердцем и душой. Тайарун ответил на мою молитву. Через этот алтарь он посылал мне силу, которая будила во мне то, что до сих пор было запрятано глубоко в моей памяти. То, что когда-то я отлично знал, но знания о чем давно потерял в своих многочисленных воплощениях. Спасибо, Светлый Создатель, твое послание попало по назначению!

Теперь мне уже не быть беззащитной жертвой! Оборотень остановился в паре метров от меня и с интересом наблюдал за моими действиями.

– Эй, чародей, от доброй души я дам тебе пару минут для молитвы. А потом – не обижайся.

– Хоть за это спасибо, крыса!

Он лишь хохотнут в ответ на оскорбление. Я встал на одно колено, по-прежнему касаясь спиной алтаря. Обе руки сложил крестообразно на груди и внимал дальнему Голосу перерождения. Я стиснул зубы, опустил голову на грудь и закрыл глаза. Прежний Я возвращался в свое новое тело. Сила закипала во мне и рвала в клочья мою прежнюю личину. Когда же я снова поднял голову, мои глаза были черны от переполняющей их тьмы. Не осталось ни малейшей толики светлого. Лишь от края до края – клубящаяся, непроницаемая тьма. Мне хорошо было видно это со стороны, хотя моя душа продолжала оставаться в своем теле. Теперь  я уже не принадлежал ни свету, ни тьме, лишь всепоглощающей Силе. Я боролся когда-то с порождениями зла, и теперь продолжал это делать, но сейчас я стал третьей силой. И теперь мой путь лежит между Перворожденным Светом Вселенского Порядка и Предвечной Тьмой Вечного Хаоса. Я встал на сложный и опасный путь своего брата Тамира, и невидимые алые одежды развевались на мне языками Великого Пламени.

Оборотень не сразу понял, что произошло, но когда рассмотрел мои глаза, побледнел и стал пятиться к выходу. Из его уст вылетали нечленораздельные звуки.

– Ты... как ... Не может быть. Защита...

– Ну что, птенчик, попался?

Теперь уже я наступал на него, а он пытался ускользнуть в приоткрытую дверь. Но не тут то было. Порыв ветра подхватил оборотня и прижал к стене в двух метрах над полом. Он пытался сжаться, шерсть съежилась и опала. Его лицо побледнело и стало напоминать трагическую театральную маску. Я чувствовал его страх перед смертью, но у меня для него было подготовлено кое-что получше.

– Боишься? Я чувствую твой страх в воздухе. Если б я был сейчас волком, то с огромным удовольствием перегрыз бы тебе глотку, но тебя ждет совсем иная участь. Я видел твои мысли, и знаю, чего ты боишься больше всего на свете. Вся твоя жизнь – в твоей способности перевоплощаться. Это необходимо тебе, как воздух. Я очень хочу тебя убить. Точно так же, как ты убил моего близкого друга. Но, даже перевоплощаясь – я остаюсь человеком. В отличие от тебя. Теперь же ты больше никогда и ни кому не сможешь причинить вред. Никогда! Я отбираю у тебя твои способности. Отныне - ты обыкновенный человек. Навсегда.

Я протянул к нему раскрытую ладонь. Его магия, не желая расставаться с его телом, с трудом выползала наружу. Сочилась мутно-молочным туманом и концентрировалась на моей ладони. Спустя меньше минуты на моей ладони лежал туманный шар его магической силы. Оставалось лишь рассеять ее молекулы, растереть в порошок и предать забвению.

– Прощайся со своей звериной шкурой, малыш. – Сказал я и произнес короткую, но емкую магическую формулу.

Шар стек мутным песком с ладони и растворился в воздухе. В этот самый момент бывший оборотень дико, отчаянно завопил. Теперь уж точно кто-нибудь бросится на его вопль и обнаружит меня. Нужно смываться. Жаль лишь, что мои силы еще довольно таки слабы и после того, что я сделал с оборотнем, мои возможности временно иссякли. Легкое движение руки, и обезвреженный оборотень плавно опустился на пол, не издав больше ни звука. Бросив на него прощальный взгляд, я вышел из зала.

 

                    ГЛАВА 25

Неожиданная встреча.

Теперь снова придется допросить того парня, который в данный момент парился под собственной кроватью. Не встретив ни кого на своем пути, незамеченным я спустился на третий этаж и зашел в нужную комнату. И тут-то меня поджидал неприятный сюрприз.

Под кроватью его не было, лишь одиноко валялся скомканный синий плащ. И, судя по запаху, парень освободился почти перед моим приходом. Надеюсь, он еще не успел вызвать подмогу. Но этот сюрприз не был последним. За окном раздался короткий вскрик, что-то быстро промелькнуло, падая вниз, и уже снизу послышался противный смачный удар. Я бросился к окну и увидел довольно таки неприглядную картину. На плитах двора в темно-красной луже распласталось тело оборотня. Его голова была вывернута под неправдоподобным углом, но и без этого было понятно, что он мертв. Что ж, значит такова его судьба. Парень настолько сжился со своей волчьей половиной, что просто не смог жить нормальным человеком.

И вот теперь меня точно хватились. Со стороны двора послышались крики охраны. Шум переполоха возник и в самом замке, возможно на первом этаже. Деваться некуда, лишь вниз, а там – как карты лягут. После некоторого метания по коридору, мне удалось найти лестницу, ведущую на нижние этажи. Крики же раздавались с другой лестницы, той самой, по которой я спустился из своей тюрьмы. Наверное, они поднялись к камере другим путем. В этой системе лестниц сам черт ногу сломит.   

Эта проклятая лестница вела только на второй этаж. Дальше – глухая стена. Явно, этот дворец строил кто-то, лишенный человеческой логики, или вообще не обладающий даже ее зачатками. Широкая дверь вела в очередной коридор, точно такой же, который остался этажом выше. И только я вошел в него, как нос к носу столкнулся с  парнишкой, от силы лет четырнадцати. Даже не знаю, кто из нас больше испугался. Мальчишка сперва пытался убежать, но я схватил его за край одежды и крепко зажал ему рот. Пытаясь спрятаться, я затащил его в пустующую огромную комнату и лишь тогда отпустил, заручившись обещанием не поднимать шума.

– А ты еще кто такой? Что ты делаешь в этом проклятом месте?

Лицо этого мальчика явно кого-то мне напоминало, но кого именно, пока вспомнить не удавалось. Мальчик молчал. Возможно, он принял меня за своего врага, но в то же время еще не известно – на чьей стороне он сам.

– Послушай, я не причиню тебе вреда. Лишь ответь мне, что ты здесь делаешь? И как тебя зовут?

Мальчик немного помялся, а затем спросил:

– Я – Гаст. А вас давно поймали?

– Ты о чем?

– А разве вас не привезли после большой охоты? – Мальчишка выглядел растерянным и еще более напуганным.

– Нет, меня притащили сюда несколько иным способом. А ты что, попался во время охоты? Стой-ка, стой!
            В моем мозгу сверкнула молния  воспоминания, я осторожно взял мальчика за подбородок и повернул его лицо к свету, льющемуся из окна.

– Твою мать случайно не Майма зовут? А отец – Невил? Как же я сразу не сообразил?

Паренек несмело улыбнулся.

– Вы знаете моих родителей? Скажите, с ними все в порядке?

– Когда мы расстались, с ними и с твоим младшим братом было все в порядке. А, кстати, где еще один твой брат? По-моему, вас схватили вместе.

Зря я это спросил. Мальчик опустил голову, и на его ресницах заблестели слезы.

– Его нет. Господин отдал его оборотню за то, что он пытался укусить его за руку.

– О, Боже! Прости, я не знал. Но оборотень уже за все заплатил. Его тело валяется внизу, во дворе. А твои родители все еще надеются на твое возвращение. Меня зовут Сангарион, и я все сделаю для того, чтоб вернуть тебя домой. Ты, кстати, не знаешь, как можно выбраться из замка?

– Отсюда нет выхода. Я здесь уже два месяца, выполняю работу слуги. В замок часто привозят пленников и дают возможность выбраться на свободу, но ни один из них еще не вышел. Выход в мир только с одной стороны замка, но там лежит железное поле смерти. Ни один человек не сможет его пройти. Здесь часто устраивают развлечения, выпуская на него пленников. Самое большое расстояние, которое удавалось преодолевать людям – две трети поля. Дальше – верная смерть.

Мальчик замолчал. И столько отчаяния было в его тяжелом молчании, что мое сердце похолодело.

– Мы выберемся отсюда, обязательно. Не теряй надежды, и да поможет нам Тайарун. Здесь непременно должен быть выход, ведь обитатели замка каким-то образом все же покидают это место, чтоб отправляться на охоту. Ты сам помнишь, как тебя привезли сюда?

– Мы вошли в туман и будто бы прошли через холодное вязкое тесто. Прямо из леса мы попали сюда, на дальний двор замка. Со мной привезли еще трех человек, но с тех пор я их больше не видел.

Дальнейшие расспросы прервал шум голосов в коридоре. Среди них выделялся звучный голос Даймона. Большая толпа шла к двери комнаты, в которой мы прятались. Звук шагов смолк перед дверью. Даймон отдавал последние распоряжения.

– Мага брать живым! Он нужен мне для развлечения. Непременно!

Схватив мальчика, я оттащил его к распахнутому окну и выглянул наружу. То, что предстало моим глазам, напоминало бред больного воображения или произведение Дали. Насколько хватало глаз, впереди замка простиралось окружающее его стальное поле. Где-то вдали, на расстоянии двухсот метров от начала поля зеленела трава, и синело чистое небо, но над самим полем было стальное же небо. Стальное небо на высоте восьми - десяти метров! Огромное поле под крышей, висящей над ним без малейших креплений и подпорок. И над крышей – тьма. Страшная, болотно-зеленая, пузырящаяся и бурлящая.

В моих висках заломило и пришло видение. Я увидел, что на самом деле это было огромной бойней. В разных местах на поле торчали странные железные выросты, похожие на высокие прямоугольные столики. Пол возле столов был помечен ядовито-желтыми крестами. На месте крестов сейчас стояли люди и работали. Убивали животных, подъезжавших к столам на специальных движущихся полосах пола. Все вокруг было залито дымящейся кровью. Но не это было самым жутким.

Все поле, кроме безопасных участков возле столов и транспортных лент было гигантской мясорубкой. Повсюду раскачивались огромные маятники с серпами, колючими шарами и другими калечащими приспособлениями. Из пола же в различных местах выскакивали острые стальные копья, широкие и узкие длинные лезвия, и странного вида зубчатые изогнутые полосы. И все, буквально все, состоящее из стали, было покрыто кровью. Кровью убиваемых этими приспособлениями животных.

Одновременно с видением я понял, что это было бойней, созданной для обеспечения гигантских армий Демона свежим мясом и кровью. И еще для кровавых развлечений с людьми. Безопасные участки были ведомы только мясникам, да и то, они занимали свои места только тогда, когда все механизмы останавливались. Тогда же они и покидали рабочие места. Не было ни малейшей безопасной щели, ведущей на другой конец поля смерти. И поле работало постоянно, без праздников, выходных и обеденных перерывов. Это было гораздо надежней самой крепкой защитной стены. И даже сейчас, в этот самый момент, механизмы продолжали работать, хотя за столами не было ни одного рабочего.

Видение длилось всего пару секунд, а люди Даймона уже ворвались в комнату. Похоже, кто-то из них почувствовал наше присутствие здесь. Через широко распахнутое окно был хорошо слышен лязг работающей бойни. Именно такая смерть ждала меня, по замыслу Демона. Даймон и его вооруженные слуги остановились около двери, не предприняв попытки наброситься на нас. Что дальше? Я высунулся в окно и посмотрел вниз. Смертоносное поле начиналось на расстоянии трех метров от стены. Между стеной и полем было предостаточно места, чтоб нормально приземлиться, но как же высоки эти два этажа! Замок строился с размахом. До земли придется лететь метров шесть-семь. Я-то смогу спрыгнуть, а что с мальчиком? Для него эта высота может оказаться смертельной, если же я не сумею его поймать. Но боюсь, что застав парнишку со мной, Даймон не станет церемониться и не оставит его в живых. И все же у нас оставался шанс.

Никто из вошедших не проронил ни слова, и это молчание было угрожающим. Я наклонился к мальчику и прошептал:

– Послушай меня, Гаст. Теперь у нас с тобой одна судьба. Доверься мне, и, возможно, ты еще увидишь своих родителей. Сейчас я спрыгну через окно вниз. Ты за мной. Не бойся – я обещаю поймать тебя. Это все же лучше того, что задумало для нас это чудовище.

Мальчик посмотрел на меня понимающими глазами и медленно кивнул. Вошедшие все еще продолжали изображать беспристрастных судей, - наверное, нагнетали атмосферу. Не долго думая, я оперся рукой о невысокий подоконник и сиганул вниз. Полет показался коротким, а приземление было почти мягким, на четыре конечности. Даже лишенное серебряных когтей, мое тело все же было телом оборотня, и падение не причинило мне особого вреда. Едва я успел выпрямиться, вниз полетел и мальчик, благополучно оказавшись в моих объятиях.

Когда Гаст уже прочно стоял на земле, из окна высунулся разозленный Даймон. Рядом показались несколько типов, направивших на нас круто загнутые луки. Даймон  прикрикнул на них:

– Не стрелять! Дальше им некуда идти.

С этими словами он сверху заглянул в мое поднятое к нему лицо, и его глаза встретились с моими. Он на долю секунды проник в мои мысли и грустно улыбнулся.

– Ну что ж, маг, ты выбрал свою судьбу. Жаль, что нас не свели другие обстоятельства. Теперь тебя уже ничто не спасет. Поэтому я желаю тебе скорейшей смерти без особых страданий. Как бы мне ни хотелось посмотреть на твои мучения, я буду рад увидеть, что ты умер достойно.

Эти его слова не слышал никто кроме меня. Они раздались в моем мозгу, и лишь глаза Даймона выдавали его истинные чувства в данный момент. Но что-то резко  изменилось. Он нахмурился и в его глазах снова засветился гнев и злость на себя за эту мимолетную слабость. Он облокотился о подоконник и смерил взглядом расстояние от безопасного пятачка до стального поля.

– И что теперь, чужестранец? Куда ты направишь свои шаги? Если сейчас ты согласишься снова отправиться в заточение, я гарантирую вам обоим отсрочку на один день. Если же нет – ваша гибель наступит сегодня.

– Послушай, демон, есть ли у тебя сердце, или твоей матерью была мертвая гиена? Мальчик пошел со мной лишь со страха. Он слишком юн, чтоб иметь выдержку, и не заслужил смерти.

– Не старайся, Анжей. Рано или поздно я бы все равно убил этого мальчишку. Я и сам не знаю, какая прихоть заставила меня оставить его в замке. Он с самого начала был обречен. Так что у тебя в последние секунды жизни будет товарищ. Вместе вам будет веселей идти на тот свет. Не тяни время, делай скорей свой выбор – завтра или сейчас?

Я молчал. Да, теперь я был наравне с обыкновенным человеком, но рефлексы хищника должны были остаться. Если б я был один, то без особых колебаний попытался прорваться через это проклятое поле, но со мной был ребенок. Если бы он только оказался серьезным и послушным парнем, реагирующим на малейший мой оклик, мы можем попробовать. Так да или нет? Я взглянул на Гаста. На его лице было написано упорство и какая-то недетская твердость духа. Похоже, у нас все же есть реальный шанс. Нужно только объяснить ему, что от него требуется. Я снял с себя кожаную куртку и протянул мальчику.

– Одень, она хоть немного защитит тебя. Мы пройдем через это поле. Но внимательно слушай мои команды. Когда услышишь  крик «Стой!», замри, как статуя, даже если в этот момент твои ноги будут в воздухе. Понял? Так же и с остальными командами. От скорости твоей реакции и послушания будет зависеть твоя жизнь. Мы будем двигаться рядом, плечом к плечу. В случае чего, ты можешь довериться мне. Но и сам будь внимателен, не зевай. И когда мы доберемся до твоего дома, попроси маму испечь для меня ее домашние пирожки. Договорились?

Он лишь молча кивнул в ответ.  Мы должны сделать это. Я надеюсь на себя и поддержку богов. Мы повернулись спинами к замку. Лишь я на секунду обернулся. Даймон смотрел на меня и знал, на что мы решились. Он отослал лучников, и теперь сам выглядывал из окна. Он был печален. В его глазах горели погибшие звезды. В моих же глазах была только смерть. Его. Или моя...

                       

 

                    ГЛАВА 26

Поле смерти.

Больше ждать нечего.  Стальное поле ждало нас с голодным нетерпением.  Огромный скрежещущий механизм, созданный для убийств и кровавых развлечений демона. Его грохот и зловонный запах разлагающейся крови вызывали в глубине души ужас и животное отвращение. Но это был единственный путь на свободу, в реальный, живой мир.

Тайарун, прости меня, если я заслужил и огради от опасностей, если воля твоя. Я взял мальчика за руку и, усмотрев в  сверкании смертоносных инструментов освободившийся просвет, бросился туда. Не знаю, каким чудом, почти прижимая мальчишку к себе, мне удалось пробежать с ним около четырех метров, извиваясь и постоянно уклоняясь от лезвий, шипов и копий. Сейчас мы стояли на крошечном безопасном пятачке и тяжело дышали.  Мальчик время от времени вздрагивал от нервного напряжения, но тем не менее старался казаться  хладнокровным.

На этот раз мы обошлись без малейшей царапины. Но дальше поле становилось все страшней и опасней. У всех  калечащих приспособлений была своя скорость и амплитуда колебаний. Во всем этом постоянном движении абсолютно невозможно усмотреть хоть какую-то малейшую систему. Мне оставалось лишь наплевать на свою безопасность и тщательно следить, чтоб мальчик не отклонился ни на миллиметр от задаваемого мной курса. Малейшее отклонение грозило травмой или гибелью.  Даже сейчас, на, казалось бы, безопасном участке я еле успел сам увернуться и уберечь мальчика от удара огромного шипованного стального шара на цепи, вылетевшего словно бы из ниоткуда. 

Сейчас нам нужно добраться до участка, помеченного желтым крестом.  Именно там мы сможем хоть немного передохнуть, не опасаясь  неприятных неожиданностей. И как назло,  ближайший крест  находился от нас на расстоянии приблизительно пятидесяти метров. Но и на прежнем месте оставаться дольше нельзя.  Теперь мы приготовились бежать рядом, чтоб оставалось хоть немного пространства для маневров.  Я напомнил мальчику свои инструкции, и мы снова ринулись сквозь эту гигантскую мясорубку.  Мои команды с трудом прорывались сквозь грохот механизмов, и сердце замирало, когда казалось, что Гаст не расслышал мой голос. Но пока все обходилось для него благополучно. 

Мы бежали, перепрыгивали и уклонялись. Кривые лезвия,  серпы, пики и шипастые шары сверкали вокруг нас. Уже несколько раз я в последний момент выдергивал своего попутчика из-под летящих со свистом лезвий.  Один раз тяжелый полумесяц на длинной цепи успел резануть меня по спине, едва не свалив нас обоих на пару клинков, выдвинувшихся из  высокого нароста в поверхности почвы. Это произошло, когда я услышал прямо над ухом резкий свист и прикрыл собой внезапно остановившегося парня. Горячие ручейки защекотали спину, но боли почти не было, - настолько велик был выброс адреналина. 

Внезапно стальное небо разошлось, и в нашем направлении полетело сразу несколько усеянных шипами и короткими лезвиями цепей. Я со всей силы толкнул мальчишку, и он на полной скорости пролетел несколько метров, избежав удара огромным клинком, вылезшим сверху, и благополучно упал на пол, распластавшись на спасительном желтом кресте. Мне повезло гораздо меньше. Одна из цепей скользяще ударила меня по руке и оставила глубокий кровоточащий след. Пытаясь спастись от второй, я отклонился в сторону, но упал от толчка в бок.  Встать я не успел.  Из поверхности выскочило что-то вроде копья и воткнулось мне в левую часть груди чуть ниже ключицы. Его острие вышло над  лопаткой, а мой короткий вскрик  был повторен железным эхом.

Поднявшись, мальчик увидел, что случилось, и хотел  вернуться на помощь, но я, пересилив боль, остановил его.

– Стой! Стой, где стоишь. Я сам доберусь к тебе. Не делай ни одного лишнего движения. Все будет хорошо.

Он так и остался стоять, с тоской глядя на меня. Копье оставалось во мне не больше шести секунд. Затем оно снова вернулось в свое тайное убежище. Едва почувствовав свободу, я откатился в сторону, чтоб снова не оказаться пришпиленным на месте. Теперь мои силы покидали меня, оставаясь вместе с кровью на этом поле смерти. И все же мне удалось добраться до желтого креста. Мы прошли уже треть поля, и зеленая трава на том его конце была все более приветливой.

Теперь бы неплохо преодолеть еще одну треть. А потом – последнее усилие. Хватило бы только сил. У меня перед глазами поплыли цветные круги и темные пятна. Но, тем не менее, мы снова готовились к броску.  Как в чертовой компьютерной игре, но здесь текла настоящая кровь и приходила реальная смерть.  Если все же вернусь когда-нибудь домой, повычищу к чертовой бабушке все квестовые игрушки из компьютера, чтоб больше никогда не вспоминать этот кошмар.

На этот раз Гаст оказался хорошо впереди меня, и у меня не было ни малейшего шанса помочь ему, если б он сделал неверный шаг или движение.  Я вел его лишь своим понемногу слабеющим голосом.  Кровотечение не останавливалось, и все реальней становилась перспектива стать жертвой  механической бойни.  И все же мы прорвались. Мне удалось нагнать мальчишку и принять на себя еще несколько мелких царапин и порезов,  предназначавшихся ему.  Осталась еще одна треть, последняя, будь она трижды проклята!! Скорей бы все это закончилось.

Теперь уже совсем немного, но боюсь, что теперь не смогу следить одновременно и за мальчиком, и за тем, что творится вокруг меня.  Выход один – остаток пути мальчик  пройдет сам, ведомый моими командами. Только бы глаза меня не подвели! 

– Гаст, послушай меня.  Сейчас тебе придется бежать самому. Так будет лучше для нас обоих. Внимательно следуй моим указаниям, и все обойдется.  Когда ты пройдешь, за тобой последую и я.  Ничего не бойся, у тебя все получится. Если же я не выберусь отсюда, найди какое-нибудь селение, возможно, люди помогут тебе.

– А если ты не пройдешь, кто доставит меня домой?  В селах  нет воинов или путешественников.  Они встречаются так редко.  А сам я не знаю, как добраться до своего села.

– Не волнуйся.  Раз судьба помогла тебе убежать из замка, значит она не оставит тебя и дальше.  А уж я постараюсь, как только смогу.  А теперь вперед, малыш.

И он побежал.  Уже осталось метров двадцать. Пятнадцать. Все ближе и ближе.

– Левее! Наклон вперед! Стой!!!

Гаст застыл, как вкопанный. Серп пролетел прямо перед его  лицом.

– Вперед!!!

И вот его ноги коснулись настоящей земли, покрытой зеленым травяным ковром.  Слава всем богам, он – в полной безопасности! Все еще не верилось, что пацан прошел.  Его победа была достигнута нашими совместными нечеловеческими усилиями.  Теперь дело за мной.  Сил почти не осталось. Перед глазами стоял легкий розовый туман, а тело отказывалось подчиняться. Я приблизился к краю безопасной площадки и приготовился. Последний рывок! Теперь холодное, звериное отчаяние вело меня сквозь сверкающую и громыхающую стальную смерть. 

Ушел страх, ушла боль, лишь безразличная разгорающаяся злость билась в груди. Злость на Даймона, на того, кто создал эту бойню, и на себя, за то, что так ослаб буквально за десять минут.  Уже не я сам бежал через это поле, а будто некий дух вселился и вел мое тело, борясь с гаснущим сознанием. И вот последние метры. Я прыгнул, перелетев через выскакивающий из пола частокол лезвий, упал на раненый бок, перекатился через подозрительный бугор и неожиданно почувствовал под собой мягкую шелковистую траву.  Теперь мы оба выдержали это жестокое испытание.

Мальчик радостно тормошил меня, пытался что-то сказать, но я почти ничего не разобрал из потока слов. Странно было видеть высоко-высоко над собой ярко-голубое небо и легкие белые облака, словно размазанные по небу огромной мягкой кистью.  Мы оказались на лугу, заросшем богатым разнотравьем. Незабываемый степной запах обволакивал и клонил в сон. Но сейчас мне нельзя засыпать. Ни в коем случае. Откуда-то неподалеку донеслись человеческие голоса. Луг плавно переходил в пологий склон холма, и именно за холмом находились эти неизвестные люди. С какими чувствами они отнесутся к нам – враждебными или наоборот?  Это станет известно лишь при встрече с ними.

Оставалось найти этих людей и попросить у них помощи. Я попытался подняться, но тело предательски подвело меня. Ноги не удержали свою ношу, и я снова упал лицом в траву. Гаст попытался мне помочь, но, поняв, что я не смогу идти, сам побежал по склону вверх.  Слегка поборовшись со своей гордостью, мне осталось ползти наверх. По крайней мере, это единственное, что сейчас получалось у меня лучше всего.

Высокая трава тихо шелестела, где-то в вышине заливались жаворонки, или то, что в этом мире их заменяло, звенели насекомые, и на этом фоне  послышался тревожный голос Гаста.

– Пожалуйста, пойдемте со мной. Там мой товарищ и ему очень плохо. Мы с ним были пленниками в замке, а затем бежали и прошли железное поле.

В ответившем ему мужском голосе явственно ощущалось недоверие.

– Мальчик, что-то ты лукавствуешь. Никому не по силам преодолеть то поле, а тем более дитям.  За все время, пока существует черный замок, лишь два человека смогли добраться до нас через ту преграду. Были они сильными воями, но оба умерли от ран. Один – как только ступил на луг, второй – спустя пару часов, лишь только солнце укрылось. Это произошло в течение одного месяца.  С тех пор выживших больше и не было. Так что не удумывай, а ступай-ка ты себе домой и залазь на печь.

Голос Гаста срывался от охватившей его обиды:

– Дедко,  я говорю правду. Посмотрите. Видите, на шее порез? А вот на ладони и над коленом! И мой товарищ - взрослый. Его тоже в плен захватили. Это он меня через поле провел. Пойдемте, скорее, а то он умереть может.

«Малыш, ты вырастешь настоящим мужчиной» - подумал я с благодарностью, с трудом заползши на холм.

– Гей, а то не твой друг, случаем? – пробасил второй мужчина.

– Сангарион! – Мальчишка бросился ко мне и с силой обнял за шею.

– Стой, стой, задушишь. Что это на тебя нашло?

Мальчик смутился, выпустил меня и помрачнел.

– Я боялся, что ты уже мог помереть.

– Ну, как видишь, я пока не собираюсь оставлять тебя одного. Тем более, что обещал доставить тебя к твоим родителям. Нужно все-таки слово держать.

Все же разговаривать полулежа было дико неудобно и я снова попытался встать, но тут подошли двое мужчин. Седобородый дедок присел рядом.

– Полеж, полеж,  вое, тяжел был твой путь сюда. А ты, Вуйок, бежи в село, принеси волокушку и двох робят приводь. 

Второй мужчина, розовощекий крепыш резво развернулся и куда-то помчался. Отсутствовал он не так долго и вскоре вернулся с двумя парнями.  Дальше все, как в тумане, - меня куда-то несли, мягкая поверхность плавно пружинила подо мной, и словно где-то в отдалении тихо-тихо гудели чьи-то голоса.

 

                   ГЛАВА 27

В деревне русичей.

Тихо. Темно. В дальнем углу еле-еле теплится лампадка. И где-то за доской в стене занудно скрипит сверчок. Шевелиться больно и мешают многочисленные повязки, щедро обвернутые вокруг моего тела. Проведя по себе рукой, я обнаружил, что на мне надеты широкие полотняные штаны и столь же широкая льняная рубаха. Глаза слегка привыкают к освещению, и я замечаю в углу над лампадой скорбно смотрящий на меня иконописный лик. Возникает неуловимое ощущение какого-то тепла и почти забытого домашнего уюта. Невдалеке заскрипели половицы. За дверью тихий шепот, шушуканье, и вдруг резкий и громкий визг дверных петель.

Кто-то ойкнул и попытался снова прикрыть дверь. Звук, раздавшийся в результате этой попытки, был еще более звучным. Вслед за этим раздались тяжелые шаги и сердитый шепот. Затихая и удаляясь, прошелестели шажки двух пар детских ножек. Спустя некоторое время за дверью завозились. Судя по доносившимся звукам, - наскоро смазывали петли. Затем чья-то темная фигура заглянула в комнату и уже беззвучно прикрыла за собой дверь.

После этого мне кое-как удалось уснуть. Не помню, что меня разбудило, но когда я проснулся, сквозь ставни пробивались солнечные лучи и отдаленные звуки звонкого птичьего свиста. Лампадка погасла, а лик на иконе казалось, слегка улыбался мне тонкими губами. Как же он похож на нашего Спасителя! А, может, мне это просто привиделось? В глазах туманилось, а все тело горело в пламени невидимого пожара. Организм пытался бороться с подступающим недугом, и в результате меня бросало то в жар, то в полярный холод. Меня всего будто пронзали тысячи длинных ледяных игл, а ноги коченели до полного ощущения их отсутствия. Лихорадило и  трясло так сильно, что я рисковал свалиться с узкой деревянной кровати.

Сквозь гул в голове я едва расслышал голоса. Похоже, под окном собирались люди. Легкий поток свежего воздуха дал мне понять, что кто-то вошел в комнату. Сквозь ресницы я рассмотрел пожилую женщину в странном подобии славянского сарафана. Она приблизилась ко мне и положила сухую сморщенную ладонь на мой лоб.  Мне не хотелось сейчас, чтоб меня беспокоили или расспрашивали. Было единственное желание – покой, полный и бесповоротный. Поэтому ни единым движением я не дал понять, что проснулся и нахожусь в полном сознании.

Женщина откинула лоскутное одеяло, и ощупала мои ступни и ладони. Затем она наклонилась ниже и что-то быстро-быстро зашептала. Затем она снова укрыла мое трясущееся тело и отошла. Зашумели открываемые ставни, и солнечный свет радостно ворвался в комнату. Женщина еще немного походила от стены к стене, читая какие-то свои наговоры на непонятном наречии и, наконец, вышла.  Я приоткрыл глаза.  Большая комната в рубленом деревянном доме была почти пуста. У окна стоял длинный стол. По-над стенами располагалось несколько лавок, накрытых плетенными из тряпочек дорожками. На стенах развешаны сухие цветочные букеты, перевязанные разноцветными веревочками. И это была вся обстановка, не считая еще той кровати, что находилась подо мной.

На улице народу прибывало. Через окно мне видно было лишь высокий плетень, густо увитый розовыми и фиолетовыми вьюнками, и несколько ярко-желтых свечей мальв. Наверное, люди находились или за плетнем, или во дворе дома, вне предела обзора из окна. Интересно, что же там происходит? Жаль, что я не в том состоянии, чтоб попытаться подняться и подойти к окну.  Мне было бы гораздо легче, если б организм не пытался исцелиться своими магическими методами. Мои способности все еще не восстановились после борьбы с оборотнем. Да и на мне самом все еще висела частица той колдовской защиты, выставленной против меня Даймоном.  Но, черт побери, где же моя ускоренная регенерация, уже начинавшая когда-то восстанавливаться? Неужели опять облом, неужто я снова потерял свои способности?

Нужно что-то делать. Попытаться найти то, что еще сохранилось во мне от прежнего Сангариона. Эх, Андрей, Андрей, зачем тебя только понесло в этот забытый всеми мир? Неужели именно здесь наступит конец всему? Звук голосов уже доносился из-за двери. Похоже, люди шли по направлению к этой комнате. Дверь открылась, и они начали входить. Их лица были мрачны. Похоже, они настроены не особенно дружелюбно по отношению ко мне. Зайдя, группа столпилась под иконой. Их лица расплывались у меня перед глазами. Мужчины, женщины, - я не различал кто есть кто.

Мои ладони стремительно нагревались и жгли воздух. Совершенно неожиданно для меня самого из их центра произошел легкий выброс никому не заметной энергии. Из-за этого внезапно заплясал на месте стол. Какая-то девушка вскрикнула, и где-то заплакал ребенок. Задрожали и запрыгали лавки. Люди сначала стали тесниться к выходу, но вот вперед вышли двое. Кто они? Кажется, справа была та самая старушка, что заходила минут двадцать назад. У второго человека, кажется, мужчины, в руках было что-то вроде высокой миски. Старушка опустила в нее маленькое помело размером с две ладони и принялась обрызгивать чем-то стол и лавки. 

Хотела выгнать беса? Не тут-то было! Я уже не контролировал тот сгусток энергии, что случайно вырвался из моих рук. Лавки запрыгали еще сильней, а стол сместился  окну и, встав на дыбы, заплясал на двух боковых ножках. Чей-то голос сказал:

– Скоро уже все должно закончиться.

Мужчина с миской подошел к пожилой женщине, и они зашептались. От моих чутких ушей не ускользнуло ни единого слова.

– Боюсь, матушка, сейчас у вас ничего не получится. Он все еще силен. И скорей всего страдает из-за того, что никому не может передать свои темные знания.

– Чертов ведьмак не может спокойно умереть. Необходимо как-то облегчить его уход. Это возможно, но его знания должны уйти с ним. Нам не известны те силы, с которыми он имел дело. Он – чужак, и еще неизвестно, добро принесет нам или зло. Зачем только вы принесли его в село?

– Да кто ж знал, кем он окажется? С виду он безобиден, лишь одежда чужая, да волосы светлые.

– Неужто вы глаза его черные не рассмотрели, отроки глупые? Да и  слова какие чудные говорил -  «стальное небо из-под ног уходит»! Небо из-под ног, понял? Перевернутым он все видит, ведьмачина!

– Полно, матушка. Ведь бывает, - у людей глаза от боли так темнеют, что ничего не рассмотришь. Но все это дело поправимое, ведь можно позвать того мальчика, с которым он пришел. Пусть отдаст ему знание и упокоится с миром. А мальчишку мы затем проводим в землю мрака. Там он наверняка найдет себе дом и сможет выжить.

– Ну что ж, можно попробовать.

Мужчина вышел. Что-то в их разговоре показалось мне странным. Даже не то, что именно они  говорили обо мне, а то - как. Я хорошо понимал их слова, но не мог понять, на каком языке они говорили. И лишь спустя некоторое время до меня внезапно дошло, - как обухом по голове. Они разговаривали на чистейшем русском языке! Правда, выговор был несколько иным, чем тот, к которому я привык, но тем не менее... Шок, схвативший меня своими крепкими лапами, выдавил из меня хриплый выдох:

– Откуда, люди?

Бабка всполошилась и закричала вслед мужчине:

– Скорее, Ратибор, иначе быть беде!

Свистопляска с мебелью продолжалась. Бабка куда-то выбежала и вскоре примчалась, крепко сжимая что-то в руке.

– Славомир, поможь.

Вместе с высоким крепким парнем они осторожно приблизились ко мне. Я смотрел на них, а они тщательно отводили глаза. Парень приподнял мою голову, а женщина надела это что-то мне на шею. После этого она снова обмакнула свое помело в миску, оставленную на полу, и принялась щедро обрызгивать меня и стены вокруг, при этом читая молитвы на старославянском. Опустив и сфокусировав глаза, удалось рассмотреть, что мне на шею надели маленькое бронзовое распятие с полустертой от старости фигурой на нем. Я был благодарен этим людям за привет из моего родного мира, хотя понимал, что таким образом они старались защититься от меня самого.

Распятие вздрагивало на моей груди от прерывистого, судорожного дыхания, а под рубашкой распалялась огненная точка. Это мой амулет напоминал о себе. На этот раз его реакция не предупреждала об опасности. С начала времен в нем была заключена древняя, мощная сила. Гораздо более древняя, чем христианство. Амулет ревниво оберегал меня от других конкурентов, а страдать от этого должен был я. Распятие быстро нагревалось и, наконец, засветилось зловещим красным светом. Из-под него пошел дым и я, заметавшись по кровати, с криком сорвал с себя раскаленный  крест. На ладони остался ожог, а с моих губ слетели не очень вежливые слова в адрес амулета.

 Присутствующие выдохнули в один голос. Теперь наверняка их мнение обо мне еще больше подвинется в худшую сторону.  Распятие все еще слегка шипело на полу, и ощущался запах горелого дерева, когда в дверь вбежал Ратибор, волоча за руку Гаста. Старушка обхватила парнишку за плечи и потащила к кровати.

– Наконец-то, успели! Мальчик, к сожалению, твой друг скоро покинет нас. У тебя еще есть немного времени попрощаться с ним. Подойди ближе, возьми его за руку, и ему станет легче.

Вот хитрая старушенция! Ее счастье, что я не такой колдун, к которым привыкли славяне за всю свою историю. Мне было прекрасно известно, чего она добивалась. В старину действительно верили, что колдуны,  ведьмаки и чернокнижники не могут умереть до тех пор, пока не передадут свои знания и силу новому преемнику через прикосновение, или высказанное преемником желание. Лишь после этого они успокаивались и после смерти вели себя более-менее прилично.  Если же они умирали, не успев сделать этого, то затем следовали сильные бедствия для селян. Выходящие из своих могил, мертвецы становились настоящим кошмаром, вредили людям, животным и посевам. Иногда доходило вплоть до уничтожения целых сел.

Ну а я все еще собирался бороться и жить дальше. Все же хочется со временем лежать в родной земле, а не в такой глуши, на тихом сельском кладбище среди чужих предков. И нет желания делать мальчика изгоем. Если он только прикоснется ко мне, все решат, что Гаст унаследовал мои колдовские знания и, не долго думая, прогонят его в какую-то землю мрака. Кто знает, что ждет там неопытного беззащитного ребенка? Гаст протянул ко мне свою руку, но я, словно в предсмертной агонии, сквозь толстое одеяло оттолкнул его.

– Прочь, прочь, кто бы ты ни был! Моя душа останется со мной.

Мальчик в испуге отскочил и прижался к старухе.

– Он не узнал меня! Сангарион, это же я, - Гаст, сын Маймы и Невила!

Присутствующие зашушукались. К старухе подошла еще одна пожилая женщина.

– Послушай, пресветлая Всеведа, твоя мудрость всегда помогает нам, но на этот раз мы не можем поступить по-твоему. Негоже невинного ребенка обрекать на темнознание. Да и сам ведьмак-то против, хоть сейчас и не ведает своих дел. Мы же можем провести обряд освобождения души. Оставь дитя в покое.

Ведунья долго молчала. Мои мучения усиливались. Амулет пытался обернуть раны тонким защитным покровом, чтоб предотвратить попадание здешних микробов и обезопасить от большей кровопотери. Мне было хорошо ощутимы его усилия – от них меня трясло еще сильней, и все тело словно затягивало плотной целлофановой пленкой. И вот ведунья решилась.

– Все, кроме женщин, покиньте комнату. Кто-нибудь, – откройте все окна и двери в доме, и пусть мужчины приподнимут три половицы у порога сей комнаты. Девушки, - принесите из обедней комнаты пару длинных полотенец без узоров. И уведите ребенка. Ну-ка, Руда, возьми мои ключи – подь по дому, поотпирай те замки, что найдешь. А я тут остальным займусь.

Надавав всем задания, старушка осталась наедине со мной. Ощущалось, что она чувствует себя не в своей тарелке рядом с умирающим. С трудом находясь на месте в кружащемся вокруг меня мире, я старался заглянуть в ее глаза, чтоб понять, что они все собираются делать, но женщина отворачивала голову, недовольно ворча:

– Ты, нелюдь, глазами то не сверкай, тебе ж помогаем, чтоб уходить спокойней было. Зря ты от пацаненка отказался. Дай Боже, уже б упокоился с миром.

Я пытался ответить ей, и растолковать кто такой да откуда, но лицо  будто закаменело, ни на миллиметр не удалось разжать губ. Женщина бочком, мелкими шажками подобралась вплотную, отогнула край одеяла и принялась развязывать шнуровку на рубашке.

– Пути-путы развязываю, да заторы на пути-дороженьке раскидываю. Лети, полети душенька, да в открытое да в оконце. За белым, да за голубем, за пенным, да за облачком. В терем резной, в терем Господень.

В это время две девушки принесли полотенца. Старушка взяла их в руки и, старательно выстилая полотенцами дорожку к входной двери, продолжила:

– Лети да полети душенька, да по тканной по дороженьке. Да в высоту и да по радуге, да по радуге, да за птицами. Камни по горам да заплачут, травы по лугам да заплачут, как полетит душенька та до Боженьки. 

От двери доносился натужный скрип поднимаемых досок. Одна из девушек подтянула фитиль у лампады и зажгла его с помощью чего-то, подозрительно напоминающего современные спички. Амулет  понемногу успокоился, добившись какого-то еще неизвестного мне результата. Боль слегка отступила, и меня заклонило в сон. Вырвавшаяся энергия постепенно рассеялась в пространстве, а стол и лавки, в конце концов, успокоились, и снова замерли на своих местах, как и полагается нормальной мебели.

До моего слуха донесся тихий голосок одной из девушек:

– Кажись, упокоевается. Да примет его наш Создатель.

– Все же доблестный воин был, раз перешел поле гибели. Да еще и мальчика с собой провел. Жаль лишь, что нелюдем оказался, – отозвалась другая.

– Цыц, вы, сороки! – Сердито одернула их бабка. – Он пока еще здесь, не смущайте уходящую душу. Еще натреплетесь, насплетничаете себе.

Кошмар! Они меня уже провожают. Как бы ни так! Добрые вы все люди, но особо не радуйтесь. Пусть моя физическая оболочка и утверждает обратное, но я еще задержусь в этом мире, чтоб надрать кое-что кое-кому. Я уже успел убедиться, что в жизни не бывает случайностей, и если неведомая сила зашвырнула меня сюда то, наверняка, отнюдь не затем, чтоб дать мне здесь последний приют. Мы еще поборемся!

Даже теперь, почти потеряв веру в себя, оставшись без волшебных серебряных атрибутов, я оставался оборотнем, белоснежным волком. И если я переживу эту смерть, выживу после того, как меня фактически отпели и проводили в загробный мир, значит, часть Аркаима и лучи звезды магов все еще остались во мне. И мне суждено вернуться в черный замок за своими вещами, и за местью.

Из полумрака памяти  выплыло знакомое лицо. Даймон, кто же ты такой, черт тебя раздери? Почему я страстно хочу убить тебя, и в то же время испытываю к тебе странные чувства, будто когда-то, давным-давно был знаком с тобой? Словно мы вместе сидели у походных костров, бились плечом к плечу в жарких сражениях, и делили на двоих убитую добычу. Как братья и друзья. Когда-то очень и очень давно, у одного человека были точно такие же глаза, как и у тебя. Но не надейся, – даже внешнее сходство не спасет тебя от моего меча.

Эти промелькнувшие мысли словно были вызваны поглощающей меня пучиной гаснущего сознания. И все же надвигающаяся на меня тьма скоро отступит. Взойдет мое собственное солнце, и наступит первый в этом мире рассвет волка.

 

 

 

                   ГЛАВА 28

Несостоявшиеся похороны.

Еще далеко не все! Смерть все же не постучала в двери этого дома, обошла стороной, хотя его хозяева еще не догадывались об этом. Мое пробуждение было мягким и спокойным. Раны так и не затянулись, но не болели и не кровоточили. Все тело словно было полностью затянуто в тугой, эластичный корсет, дающий возможность шевелиться, не разваливаясь на части. Амулет понемногу восстанавливал свою первобытную власть над материей. Освещенность комнаты говорила, что на улице – день, и солнце радостно катилось в зените. Ра в своей золотой ладье улыбался небесам, а Харон в мрачных глубинах злобствовал, что не получил от меня плату за несостоявшийся проезд. О, Стикс, не скоро я еще опущу в тебя свои ладони!

И все было бы прекрасно, если б мои руки не были сложены на груди и слабо связаны платком. В ногах у меня горела длинная восковая свеча, а на столе стояла почерневшая икона. Возле нее поблескивал стакан с какой-то прозрачной жидкостью, накрытый куском хлеба. Так неужели я действительно умер? Пошевелившись и повертев головой, я пришел к выводу, что все-таки нет. Мой восстановительный сон был настолько глубок и тих, что, похоже, обрадованные селяне решили, что избавились от меня. И никто не удосужился проверить, так ли это на самом деле. Будем надеяться, что люди не зря говорят, – если один раз человека похоронят при его жизни, то по настоящему он не скоро умрет.

Но что теперь делать? И куда они дели моего мальчика? Пусть только попробуют причинить ему хоть какой-то вред, им придется сильно об этом пожалеть. Я осторожно сел, стараясь не свалить прилепленную к спинке кровати свечу и, немного повозившись, освободил руки. Затем встал. В голове зашумело, и пол под ногами закачался, словно палуба корабля в шторм. Но в остальном состояние было терпимым. Так, что тут у нас? Насколько понимаю, стакан с хлебом приготовлены для моей души. На помин, типа. Отлично. Моя душа как раз проголодалась. Сколько же я не ел? Двое суток? Больше? Со всеми этими перемещениями и похождениями мои внутренние часы совершенно запутались. Да и всякие потребности начали возникать.

Не откладывая надолго, я подошел к столу, взял стакан и понюхал. Это уже интересно. Пахнет старой советской водкой с гордым названием «Столичная». Но, естественно, жидкость на вкус оказалась несколько иной, хотя положенные сорок градусов в ней присутствовали. Влив в себя алкоголь одним духом и занюхав хлебом, я жадно вгрызся в душистую горбушку. Вкусно, хотя будет маловато.  Но и за это спасибо. Слизнув с пальцев последние крошки, я принял решение продолжить знакомство с местом, куда попал. Щеголять в той крестьянской нижней одежде, которую на меня натянули сердобольные местные жители, не особенно хотелось. Тем более что прямо посреди рубахи красноречиво темнел прожженный силуэт распятия. Он явно произведет неизгладимое впечатление на суеверных людей.

Интересно, куда же они дели снятую с меня одежду? Надеюсь, не сожгли сразу же после моей мнимой кончины. Более тщательный обзор комнаты ничего не дал, лишь из-под свисающего с кровати покрывала высовывался клочок какой-то черной ткани.

Какое счастье! Наверное, крестьяне принесли меня сразу же в эту комнату и в спешке зашвырнули всю мою одежду под кровать, чтоб не мешалась. А после благополучно забыли о ней. Радостно потирая руки, я вытащил из-под кровати свои вещи, а туда же, под кровать, отправились полотняные штаны и прожженная рубаха. Джинсы оказались целы, а вот рубашка пала смертью храбрых. Вся изрезанная и пропитанная кровью, она уже не подлежала восстановлению. Жаль, что меня покидают мои старые друзья, единственные, оставшиеся на память о Земле и Украине, старых добрых магазинах и моей уютной квартирке.

Обувшись и с тоской зашвырнув испорченную рубашку за кровать, я поправил висевший на поясе кинжал и направился к слегка приоткрытой двери. Но остановился, не дойдя полтора шага. А что будет, когда я покажусь им на глаза? Не последует ли череда инфарктов, и не полетят ли в меня ножи, скамейки и ухваты? Почему, рассмотрев меня внимательней, они так испугались? Вытащив из ножен кинжал, я попытался рассмотреть свое лицо в его отполированном зеркальном лезвии. Через пару секунд все стало понятно. На моем лице, слегка осунувшемся и своей бледностью соперничающем  с первым снегом, лихорадочно блестели две темные пропасти – черные глаза. Они остались такими после того, как свершилось мое перевоплощение. И сам взгляд стал иным – гнетущим и древним.

Не имея больше сил смотреть на произошедшие со мной метаморфозы, я спрятал клинок в ножны. Если мне не удастся совладать со своими способностями и вернуть прежний облик, или хотя бы напустить на глаза Мару, то стану для всех чернокнижником и изгоем. Очень бы этого не хотелось. Скорей бы убраться отсюда и восстановить свои силы. Но желания не всегда совпадают с возможностями. Сейчас мне предстояло показаться на глаза этим русичам, погрязшим в древних суевериях.

Представляю, какое зрелище сейчас их ожидает! Злой и мрачный оживший ведьмак в черных джинсах, обмотанный окровавленными бинтами, как египетская мумия. На груди гордо возлежат два медальона – один покрыт древними заклинаниями, а второй, заключивший в себе благословение Пламени, тускло светится зловещим красным светом. Все это дополняется неловкой покачивающейся походкой, будто оживший мертвец пару недель пролежал в гробу, и у него затекли все мышцы. Хотели меня заживо похоронить? Ну, теперь пеняйте на себя. И я решительно открыл дверь.

За ней оказалась просторная едальня с массивной печью в углу. Несколько распахнутых дверей вели в пустые жилые комнаты. И нигде никого. Входная дверь была открыта, и уже на улице слышались голоса. Согнувшись, я протиснулся в низкий дверной проем и оказался в узком дворе, засаженном мальвами и подсолнухами. Людской говор доносился из-за дома, скорей всего с заднего двора. Мои решительные шаги лишь на секунду замедлила тощая трехцветная кошка, переходившая заросшую сорняками дорожку. И вот из-за угла дома показался широкий двор.

Женщины хлопотали возле каменной печи, сложенной под высоким навесом, мужчины сидели под развесистой грушей на деревянных чурках и радостно гомонили, куря короткие толстые трубки. Посреди двора стояло несколько столов, составленных в один длинный, окруженный лавками, а на столе лежали буханки хлеба, глиняные миски и куча деревянных ложек. Чуть дальше, на двух табуретах стоял деревянный гроб. К его крышке, прислоненной к дереву, был прибит вырезанный из коры  крест, а рядом на земле валялся длинный заостренный деревянный кол. Значит, они полным ходом готовились к похоронам. Придется малость нарушить их планы.

Женщины все еще были увлечены готовкой, но мужчины смолкли и забыли о своих трубках, когда я  вышел из-за дома и направился к ним. Тут женщины почувствовали что-то неладное, и как по команде обернулись в мою сторону. Внезапный женский визг поначалу оглушил меня, но стих так же быстро, как и возник.  Теперь во дворе стояла мертвая тишина, и все взгляды были прикованы к моей персоне.

– Рано вы меня похоронили, други. – Мой голос нарушил их оцепенение, и женщины принялись потихоньку пододвигаться к мужчинам, в надежде на их защиту.

Сам я уже выбрал себе цель и двигался к столу. Поминальный супчик еще не готов? Ничего страшного, мы не привередливы. И я подтянул к себе одну из буханок.

– Вы не возражаете, хозяева дорогие? Я зверски голоден и нуждаюсь в поддержании сил.

Возражений не последовало. Кое-кто согласно закивал головами, яро осеняя себя крестными знамениями. Сидя вразвалочку на скамье и всухую одолев пол буханки, я сыто потянулся и огляделся. Узенькая кабинка с крошечным оконцем под крышей, ютящаяся в зарослях бузины привлекла мое внимание. Когда  я направился к ней, за моей спиной тихо зашептались. К счастью, кабинка оказалась тем, чем и показалась с самого начала. Когда же я снова вернулся к столу, люди уже смотрели на меня с гораздо меньшим страхом. Ну, еще бы, какой же мало-мальски уважающий себя мертвец будет поступать как живой человек с самыми что ни на есть природными потребностями?

Оставалось лишь рассеять их последние опасения.

– Люди добрые, что же вы так? Сморенный усталостью и пережитыми страданиями, я спокойно уснул, а вы уже хоронить меня намерились? Нехорошо. А где ж старшая ваша,  пресветлая Всеведа?

Ответить осмелился тот самый дедок, что встретился мне на поляне после поля смерти.

– Так ведуница на погост пошла, договориться, чтоб копальщики могилку вырыли. В тени да под оградкой, чтоб лежать уютней было.

– Под оградкой, говорите? На теневой стороне?  Так вы, ироды, собирались честного человека на неосвещенной земле, как бродячую собаку закопать?

Старик съежился под моим тяжелым взглядом и заюлил.

– Ну, мы так... Этого... Знахарка то наша, сведущая баба... Ну, так она сказала... Порядок то порядком... – В его голосе прорезались панические нотки, – Прости нас, славный вое, но ведьмакам-то не положено... того... на святой землице... Ты ж пойми нас, будь ласков. Что угодно сделаем, лишь не гневайся на нас.

Оставалось лишь махнуть на них рукой.

– Да ну вас... Бог вам судья.

Тут я еще раз более внимательно осмотрел присутствующих и нахмурился:

– Та-а-ак! А куда пацана моего дели?

Дедок еще пуще скукожился.

– Ты не пужайся, живехонек твой пацаненок, да только погулять пошел. Как ты только того, – помер, он захотел сам погоревать. Так девки его и отпустили.

– Да как вы могли? А если с ним случится что? Да и ты, аксакал, что-то не договариваешь.

Аксакал вытаращил глаза пытаясь понять, обозвал я его или проявил уважение, а потом выдавил из себя:

– Убежал он. Мы как раз о твоих похоронах говорили, а он тут как тут оказался. Ну и спужался каплю малец. Выскочил со двора и рванул из села. Остановить не успели.

Значит, упустили они мальчика. Только бы он в отчаянии не бросился снова на то проклятое железное поле. Я ведь дал ему свое обещание, и нужно обязательно его выполнить. Поэтому бросив через плечо, - «Я еще вернусь», – я выбежал со двора и остановился посредине пыльной дороги.

 

 

                   ГЛАВА 29

Сборы и уход.

Куда же он побежал, в которую сторону? Попытавшись напрячь все свои чувства, я чуть не упал от  охватившей меня слабости. Да что же это такое, черт побери?! Я основательно превратился в бесполезную развалину! Неужели я стал похож на вставшего из склепа вампира только для того, чтоб пугать мирных поселян? Еще одно усилие и вот в глубине подсознания проскользнула легкая искорка. Едва заметный след протянулся по дороге направо. Мне не оставалось ничего другого, как довериться этому смутному чувству и идти, подталкиваемому ощущениями.

На этот раз мои чувства были сильно затуманены, и я не был уверен, что точно иду по следам мальчика. Дорога все вела и вела меня через село. Дома, окруженные плетнями и увитые вьющимися цветами, недружелюбно смотрели на меня подслеповатыми глазами окон. Несколько раз возникало ощущение недоброжелательных взглядов, брошенных на меня сквозь ставни и густые заросли палисадов. Кто эти люди, разговаривающие на русском языке, и куда же я попал на этот раз? Для этого я совершал чудеса героизма, чтоб меня принимали за бесчеловечное чудовище, выползшее из некоего мрачного логова? Неужели я для них страшнее того Демона, что поселился за стальным полем? Может, он не устраивает на них свою демоническую охоту?

Думаю, у меня еще представится возможность разгадать их тайну и получить ответы на многочисленные вопросы. А теперь самое главное – найти мальчика и уберечь от непредвиденных поступков. Дорога закончилась совершенно неожиданно, едва я вышел из-под раскидистых ветвей могучих деревьев, охраняющих выход из села. Впереди лежала степь, кое-где темнеющая заплатками высоких и густых сосновых лесков. Там, в одном из лесков и прятался мой маленький друг. Воздух, пропитанный хвойным запахом, обволок меня сверху до низу. Голова слегка закружилась от сильного смолянистого аромата.

Метрах в двадцати впереди меня из-за толстого ствола мощной старушки-ели почти незаметно выглядывал голубой лоскуток. Если не ошибаюсь, на Гасте как раз были голубые штаны. Он не слышал моих осторожных шагов, и совсем не потому, что они были так тихи. Просто мальчик спал, съежившись на куче сухой хвои и крепко прижимая к себе мою кожаную куртку. На лице застыли разводы высохших слез и выражение обиженной белки.  Я присел рядом на прохладную землю и легко погладил мальчика по волосам. Он пошевелился во сне и улыбнулся. Мне удалось аккуратно вытащить куртку из его объятий и укрыть свернувшееся калачиком детское тело.

То он так больше и не поспал. Пробормотав что-то во сне, Гаст дернулся и резко проснулся. Увидев меня прямо перед собой, он вскочил и вжался спиной в дерево. В его широко раскрытых глазах плескался страх. Я протянул к нему руку:

– Ну, что ты, малыш. Это я, живой, но, к сожалению, не совсем здоровый. Те люди сказали тебе неправду. Они и сами были уверены, что я мертв, но меня всего-навсего одолел очень крепкий сон. Прикоснись ко мне, и ты убедишься, что я не призрак.

Мальчик несмело протянул руку и коснулся меня двумя пальцами. Почувствовав вместо могильного холода теплую кожу, он радостно бросился ко мне и прижался к плечу.

– Сангарион, как же я рад! Они говорили, что ты ведьмак и прежде, чем похоронить, собирались отрубить тебе голову и забить в сердце осиновый кол. Я услышал это, когда пошел искать питьевую воду. Они даже кол уже вырезали! Я не хотел, чтоб они так поступали с тобой, но их знахарка отругала меня за то, что защищаю нелюдя. И тогда я убежал.

– Успокойся. Теперь все будет хорошо. Ну, посмотри на меня, разве я похож на нечисть? – И я улыбнулся как можно ласковей.

Гаст взглянул на меня и потупился:

– Ну, немножко есть. Но я тебя все равно не боюсь. Ты совсем не такой, как они думают.

– Мне приятно это слышать. А теперь нам все же нужно ненадолго вернуться в село, чтоб поблагодарить его жителей за доброту и заботу.

Парнишка встал, отряхнулся и протянул мне куртку.

– Спасибо! Она даже не поцарапана. Да и то, – благодаря тебе.

Взяв куртку, я попытался всунуть в рукав сначала левую руку, но она как назло, почти не действовала, – мешал распоротый бок и сквозная дыра в груди. Гаст подхватил конец куртки и шустро помог мне одеться.  Оглянувшись по сторонам, я поддал ногой здоровенную шишку, взял мальчишку за руку и направился назад, в деревню.

Жилища русичей были настолько  похожи друг на друга, что нам с трудом удалось найти нужный дом. Хорошо, что можно было расслышать слабый гомон разговора, доносившийся с заднего двора. Громче всех слышался голос Всеведы. Она пыталась убедить присутствующих в том, что странного чужака нельзя дольше задерживать. Мы с Гастом спрятались за плетнем и прислушались.

– Никто не знает, что на уме у черных ведунов, – гремела она. – Если ему что не понравится, – всех животных перепортит, болезни напустит, так что потом никак от него не откупишься. Собрать его в дорогу и отпустить на все четыре стороны!

Отозвался какой-то молодой парень.

– Постой-ка, почтенная. Этот мужчина серьезно ранен, и если мы отпустим его, но можем оказаться виновны в смерти чужестранца. А ежели потом нас будет донимать его призрак?

Старуха задумалась. В разговор вступило несколько женщин.

– Ну что он может нам сделать? Вспомните, как однажды к нам заходил странствующий волшебник. И дети были довольны, – он целый день показывал им фокусы, и всех мышей и муравьев в домах повывел. Да и другого добра нам немало сделал.

– Да, нельзя нам так поступать. Не по-человечески это.

Старуха огрызнулась:

– Так это ж с людьми не по-человечески, а то, – так себе...

И это я для них оказывается, так себе! Ах вы ж христолюбцы образцовые! Ну да ладно, мне с вами детей не крестить, переживу как-нибудь. Но линять от вас нужно куда подальше. И поскорее. Нарочно грюкнув калиткой, чтоб не подумали, что их подслушивали, мы вошли во двор. О, да тут кажется, собралось почти все село! И стар, и млад. Разве что малых детишек не было – скорей всего заперли дома, чтоб я их не сглазил. При нашем приближении все разговоры смолкли, мужики насупились, а молодые девки, стараясь, чтоб старухи не заметили, игриво постреливали в меня глазками и улыбались. Я вышел вперед, обвел всех взглядом и молвил:

– Эх, хороши вы все, родны мне, русоволосые, но пора мне и на родную сторонку возвращаться. Спасибо вам, что приютили, обогрели, раны мои обмыли. Примите низкую благодарность и не поминайте лихом. Да хранит вас Господь от бед и несчастий, а уж я никогда добра вашего не забуду и прощаю вам ошибку вашу.

С этими словами я приложил к сердцу правую ладонь и поклонился, насколько смог. В больной бок словно мерин лягнул. Сдержав стон, чтоб казаться хоть немного сильней, чем на самом деле, я оперся на плечо Гаста, и он помог мне выпрямиться. К нам приблизился знакомый старик.

– Ты уж не держи зла на нас, ведьмаче. Уж слишком беспокойна наша жизнь и много врагов вокруг бродит. Если желаешь, останься у нас еще немного. Не в тягость будешь.

Фигушки, нет у меня желания задерживаться здесь ни на десять минут, ни на целые сутки. Мало ли что еще вам в головы взбредет? Но мой ответ звучал несколько иначе.

– Нет уж, благодарствую. Для меня время дорого. Моя родная земля далеко лежит, да и дел у меня много еще предстоит. Пора мне в путь дорогу отправляться. Если немного хлеба в дорогу не пожалеете, – с радостью приму. Да и просьба у меня будет – туже мои повязки затянуть, чтоб двигаться можно было удобней, без опаски.

В беседу вступила знахарка.

– Хорошо, странник. Присядь, посиди немного. Мы быстро нужное тебе в дорогу соберем.

Она и еще несколько женщин ушли в дом. Какой-то пожилой мужчина встал с чурки и вышел со двора. Пока не было отлучившихся женщин, во дворе стояла гнетущая тишина. Мужчины сосредоточенно покуривали, а оставшиеся женщины сгрудились неподалеку от плиты и дергали на себе фартуки. Вскоре вернулся покидавший двор мужчина. На спине он тащил завязанный веревкой конопляный мешок. Подойдя, он свалил его у моих ног.

– Дед Озим говорил, что, судя по стати, ты – воин. Так нехорошо будет отпускать тебя с ребенком без защиты. Раньше через наши земли много разного люду ходило, пока замок тот поганый не появился. Тут то, что досталось мне от одного вояки. Неудачником он оказался. Странствовал, путешествовал, а неподалеку от нашего села на пару кикимор наткнулся. Только одну убил и сам не защитился. Вторую-то нам потом старый волшебник изловил, а вот тот воин на нашем погосте и упокоился. Умирая, он проклял тот день, когда в руки оружие взял и завещал его без всего этого добра похоронить. Погляди, авось что тебе и подойдет.

С этими словами мужчина вытряхнул содержимое мешка и отошел в сторонку. Да, кстати же тот горе-рыцарь тут проезжал. Сейчас у моих ног лежали несметные сокровища. Естественно, только с моей точки зрения. Ни малейшего следа ржавчины не было заметно на чешуйчатой стальной кольчуге. Легкий, но прочный доспех – закрывающий тело от шеи до середины бедер и руки почти до локтя, словно был собран из крупных выпуклых драконьих чешуек. В центре груди для защиты сердца была закреплена овальная пластина с рельефным изображением оскаленной волчьей пасти.

Рядом лежал шлем, венчаемый фигурой сидящего дракона. Его обернутый вокруг гибкого тела стрельчатый хвост, свисая впереди, составлял защищающую переносицу полосу. Кончики опущенных крыльев загибались к открытой лицевой части шлема, и в свою очередь защищали виски и скулы. Великолепнейшая вещь! К тому же в середине шлем был подбит тонким слоем войлока, что избавляло от необходимости постоянно иметь при себе подшлемник. Под кольчугой обнаружились два широких браслета-на’руча. Они так же блестели чистотой серебристого металла и были украшены богатой золотой чеканкой, изображающей переплетающихся драконов.

Но самой большой драгоценностью был длинный двуручный меч с двойной гардой. Его рукоять сперва была ограничена самой обыкновенной прямой гардой, составляющей с клинком простой крест, а сразу же под ней была еще одна гарда из черненого металла, изображающая приопущенные к лезвию крылья, словно подсмотренные у архангела. Его слегка потертые коричневые ножны, тисненные серебром, были приспособлены для ношения и на поясе, и за спиной. В наличии даже присутствовал специальный ремень, чтоб меч не спадал, вися на спине.

И что было для меня приятной неожиданностью, – все эти вещи весили гораздо меньше, чем могло показаться с первого взгляда.  И в то же время были достаточно прочны. Лишь меч ложился в руку утомляющей, но приятной тяжестью. Кольчугу и шлем украшало несколько мелких, почти не заметных царапин, но это были все повреждения, которые удалось заметить с первого взгляда. Мужчина ухмыльнулся, глядя на мое сияющее лицо.

– Наши дороги стали во много раз опасней, чем раньше, так что забирай все это, мил человек! Жаль только, щит не сохранился, – всяко по хозяйству потребоваться может, вот однажды и пришлось его попользовать.

Грех отказываться от такого подарка, и еще не известно, куда меня может забросить судьба в очередной раз. К тому же высказанное предостережение не звучало успокаивающе. Хватило бы только выдержки и сил тащить все это с собой. Пока я благодарил щедрого мужчину, женщины вернулись с походной сумкой. Приготовленная ими сума была раза в два больше той, что досталась мне от Миры. Одна из женщин пояснила:

– Тут вам еда на несколько дней, свежее полотно на повязки, соль и немного волшебных палочек, оставленных волшебником, чтоб зажигать огонь. Там, в платке найдешь. Надо зажечь костер, - возьми одну палочку и чиркни по коричневатой бумажке, а потом и сам костер подпаливай. Еще кое-какая одежа мальцу. Тут же чистая рубаха для тебя, еще не одеванная. А вот эту – сейчас оденешь, как никак в дорогу отправляешься. Пойдем, мы тебе поможем.

Попросив Гаста уложить ремень, шлем и наручи в отданный в безвозмездное пользование мешок, я пошел вслед за женщинами. В доме они все вместе заново крепко забинтовали мое исстрадавшееся тело, обильно смазав его заживляющими мазями и помогли натянуть поверх повязок разукрашенную вышивками белую рубаху. Всеведа собственноручно затягивала на ней шнуровку. К моему смущению, пришлось  доверить девушкам заправку рубахи в джинсы, что они и сделали, втихую давясь смешками. Ведунья украдкой дернула пару из них за толстые длинные косы и тревожно покосилась на меня.

Когда почти все сборы были закончены, один из мужчин, по моей просьбе помог мне надеть кольчугу, которую затем мы с Гастом спрятали под курткой. Оставался меч. Как же тебя зовут, большой железный парень? Напоследок я вытащил клинок из ножен и попробовал удержать в одной руке. На удивление, это получилось. Во мне снова просыпались забытые ощущения. Тело словно наливалось силой. Все еще держа рукоятку одной рукой, я слегка поразмахивал мечом.

Получалось недурственно. Главное, люди смотрели на меня, как на седьмое чудо света. К сожалению, моя радость была недолгой. Руки снова налились свинцом, а тело – слабостью. Значит, мне еще рано совершать подвиги. Меч отправился в ножны, а затем мирно повис у меня за спиной. Сказаны были последние слова прощания и меня проводили до калитки.

Странное дело, – разворачиваясь к выходу из деревни, боковым зрением я уловил, как Всеведа вытащила из-за спины икону, и высоко подняв ее, благословила нас вслед. Гаст отобрал у меня мешок с доспехами и взвалил себе на плечо. Я удобней поправил походную сумку и мы, надеюсь, навсегда оставили это гостеприимное место.

 

 

                   ГЛАВА 30

Леший и ночевка в лесу.

Первый привал мы решили совершить спустя приблизительно пять часов пути. Солнце скоро сядет, но Гаст, горя юношеским нетерпением все рвался идти дальше. Пришлось воззвать к его совести, и напомнить, что я сейчас не особенно хороший ходок. Мальчишка пристыжено притих и замедлил шаги. Деревня русичей осталась далеко позади, леса закончились, и теперь мы шли по разогретой за день степи. Присушенная солнцем трава что-то тихо шелестела, а кузнечики так громко звенели, что казалось еще чуть-чуть, и можно оглохнуть.

Начинало смеркаться. Солнце еще не закатилось за горизонт, но наступила пора искать место для ночлега. Степь разлеглась на холмистой местности, и вскоре нам удалось разыскать уютную ложбинку у подножия высокого земляного кургана, усыпанного крупными обкатанными булыжниками, возможно представляющими собой останки какого-то давно сровнявшегося с землей сооружения. Так как вокруг не было ни единого деревца, пришлось обойтись без костра, хотя ночь предстояла прохладная.

Наскоро перекусив тем, что нашлось в сумке, мы молча просидели рядом на кургане, пока солнце совсем не скрылось из виду, и на небо не выскочили первые звезды, подгоняемые тощим пастухом-месяцем. Затем мы спустились в ложбину и принялись расчищать себе от камней небольшую площадку. Вместо постели накидали сорванной травы. Когда мы улеглись на землю, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись курткой, я слегка вытащил меч из ножен и положил себе под бок. Затем обратился к мальчишке:

– Спокойной ночи, парень. Постарайся, пожалуйста, не толкаться во сне, договорились? И если проснешься раньше меня, – не вздумай отходить далеко. Если понадобится – просто зайди за ту сторону кургана. Вокруг нас носятся не очень приятные излучения, которые мне не нравятся.

Гаст молча кивнул, пододвинулся ко мне поближе, и уже через несколько минут послышалось его спокойное сонное посапывание.

Ночь пролетела бесшумной многокрылой птицей. Край солнца, выкатившегося из-за холма румяным колобком, бросил свою улыбку на наши сонные лица. Во время сна мальчик полностью перетянул на себя куртку, и теперь я  поеживался от утренней прохлады и отряхивал с себя обильно выпавшую за ночь росу. В темноте никто нас не потревожил, и это было странно, учитывая сильное ощущение чего-то мрачного и нехорошего вокруг. Я встретил солнце, стоя на вершине кургана. Мой меч взметнулся в небо одновременно с тем, как огненный Хорос полностью вышел на свою ежедневную дорогу.

Множество мелких птичек-полевок сновало над землей, собирая завтрак для себя и своих птенцов. Какие-то серовато-коричневые зверьки сновали в траве, время от времени сгрызая с корней длинные созревшие колоски, похожие на рожь и скрывались с ними в своих норках. Мир проснулся и занимался своими хлопотами. Вскоре и мы отправимся в дальнейший путь.

Держать в руках безымянный меч было как-то непривычно и даже слегка неуютно.

– Назову-ка я тебя Арзамас-16!

Мертвое железо ничего не промолвило мне в ответ. Я опустил острие меча к земле и замер, слегка опираясь двумя руками на его рукоятку. Слабая воздушная волна коснулась моей спины и пробежала по позвоночнику. Каждая клеточка тела ощутила присутствие кого-то, кто старался подкрасться ко мне незамеченным. Меч взлетел вверх, подбросив мелкие комья влажной земли. Мои рефлексы сработали чуть раньше, чем сознание. Я резко развернулся на месте, меч прочертил прямую линию, взрезая свистнувший воздух и остановился в паре миллиметров от шеи подкравшегося.  Вздох облегчения сорвался с моих губ, и меч снова опустился к земле.

– Гаст, черт бы тебя подрал! Не смей больше никогда так делать!

Мальчишка дрожал.

– Я не хотел тебе помешать, поэтому старался не шуметь... Прости, Сангарион.

– Хорошо. Но в следующий раз помни, что однажды по глупости можешь лишиться головы. Здесь нечистое место, - ко мне мог подкрасться кто угодно, и поэтому мне пришлось среагировать.  Знаешь, когда-то здесь произошло много смертей. Очень много. И кости павших до сих пор не нашли покоя. Посмотри!

Гаст проследил за направлением моей руки и побледнел. Там, внизу, под развесистым кустиком седой полыни из земли выглядывала часть пожелтевшей кости, косясь на нас темным провалом глазницы. Когда-то это было живым человеком. Еще дальше в трещине куска мергеля торчал проржавевший наконечник копья. И если присмотреться внимательней, можно рассмотреть множество более мелких наконечников стрел, рассеянных по округе, словно рукой щедрого пахаря.

В тяжком молчании мы спустились в ложбину, и так же молча перекусили хлебом и брынзой. Сделав по глотку из продолговатой тыквенной фляги, мы снова отправились в путь. Не знаю, сколько времени  будет длиться наше путешествие, и правильно ли мы идем, но нас вело мое внутреннее чувство направления. Не подводит ли оно? Рано или поздно об этом все же станет известно. И хоть бы не поздно!

Одинокие раскидистые деревья составляли приятный контраст с пустынным пейзажем и слегка оживляли путешествие. Нам часто приходилось делать короткие привалы, потому что я не выдерживал длительных переходов. Обед мы совершили под полузасохшим деревом клена. И что он только делал в этой покрытой полевыми цветами пустыне? Солнце катилось над нами, а мы все шли и отдыхали, отдыхали и шли... Особой жары не было, но мне было тяжело дышать из-за давящей на грудь кольчуги. Но и снимать ее я не мог. Степь степью, но под землей скрывалось зло, темное и жутко голодное.

Лишь к вечеру впереди показалась темно-зеленая стена лиственного леса. Может, в лесу нам посчастливится найти ручей и пополнить истощившийся запас воды? Мы вступили под охранную сень леса и переглянулись. Лицо Гаста спрашивало:

– А хищники здесь водятся?

Мое ответило ему холодным спокойствием, но мысленно я спросил себя:

– Какая нечисть может здесь обитать?

Люди бывают разными, но хоть есть малейший шанс с ними договориться, если они конечно не друмины. Хотя друмины вроде как должны были немного попуститься после встречи со мной. Но кроме них здесь проживало множество других народов. А порождения потусторонних сил гораздо опасней и непредсказуемей. Их нужно опасаться гораздо больше. Может, стоило переночевать в степи, а наутро уже пытаться перейти лес? А может и нет. Ну да ладно, где наша не пропадала!

Деревья гостеприимно раздвигались перед нами, а низкие травы, усыпанные мелкими синими и фиолетовыми цветами, старались быть как можно мягче под нашими ногами. И все же у меня оставалось ощущение, будто кто-то специально заманивал нас вглубь, создавая удобную дорогу. Но мальчику не нужно знать о моих подозрениях.

Рисковать им не хотелось, но, в конце концов, он догадывался, на что пошел вместе со мной. И все же надо что-то сделать. Остановившись, я снял с ремня кинжал и протянул Гасту.

– Ну что, маленький мужчина, умеешь этим пользоваться?

Он нерешительно взял оружие, все еще не веря своему счастью:

– Я смогу, Сангарион, честное слово!

– Отлично! – я улыбнулся и ласково потрепал его по волосам. – Тогда, если что, будешь защищать мою спину. Но старайся держаться подальше от моего меча. Это не значит, что нам что-то угрожает, просто лес – это тебе не открытая степь, где все как на ладони. А вдруг из-за кустов выскочит взбесившаяся белка и попытается откусить тебе ухо?

Гаст засмеялся. Затем он достал из мешка ремень от меча и, продев его в кольца на ножнах кинжала, затянул вокруг своего пояса. Получилось круто и смешно. Высокий худой мальчишка в крестьянской одежке с длиннющим кинжалом на бедре смотрелся прикольно. Но сам он об этом не подозревал, потому что мне удалось спрятать промелькнувшую смешинку и вовремя отвернуться. Теперь, по крайней мере, он сможет хоть как-то защититься, если, не дай бог, что случится со мной...

В лесу темнело быстрей, чем на равнине и пришло время обустраиваться на ночлег.  Длинные тени от деревьев легли под ноги, когда  впереди нас, за сухим поваленным деревом мелькнула покатая крыша. Не веря глазам, мы обошли дерево и оказались у порога покосившейся древней избушки. Куриных ножек у нее не было, и по бокам двери отсутствовали висящие человеческие черепа. И это было хорошо. Никакого зла в ней не ощущалось. Просто давным-давно заброшенная избушка лесника или  охотника. А может, здесь жила старенькая травница или почтенный отшельник. Очень хотелось в это верить.

И все же с некоторой опаской мы втиснулись в перекосившийся дверной проем. Изба до середины окошек вросла в землю, и пол сильно покоробился. Но внутри оказалась почти не пострадавшая от времени лежанка и выложенная диким камнем глубокая чаша для разжигания костра. А в одном из углов даже обнаружился небольшой запас слегка покрытых трухой дров.

Гаст довольно-таки шустро развел небольшой костерок, ловко орудуя подаренными русичами спичками. Пока он хлопотал с костром и раскладывал возле него наш скудный пищевой паек, деля его для ужина и завтрака, я проверил прочность лежанки и с огромным наслаждением растянулся на ней, подложив под голову плоский чурбачок, валявшийся на полу. 

Некрасиво, конечно, смотрелось такое распределение обязанностей, но иначе нельзя. Попробовав ментальным взглядом проникнуть под повязки, я с огромным неудовольствием обнаружил, что хоть амулет и выполнял функции стерильного щита, но раны даже не собирались затягиваться. Что же это за чертовщина такая?

Больше всего неприятностей мне доставляла левая сторона тела. Как раз с той стороны на стальном поле меня ударило нечто не опознанное, и оставило глубокий разрез длинной в полтора указательных пальца и шириной в толщину указательного пальца. Оказывавшие мне первую помощь селяне даже не позаботились зашить рану, наверное, не ожидая, что я выкарабкаюсь. Придется, добравшись до благ хоть какой-нибудь цивилизации, самому позаботиться об этом. Теперь же каждое движение доставляло чрезвычайно неприятные ощущения. Единственное утешение – амулетная анестезия действовала почти безукоризненно. Почти, потому что тупая боль возвращалась во время сильной усталости и после долгой ходьбы.

Подползавшую ко мне дрему отогнал запах брынзы, возникший прямо под моим носом. Слегка приоткрыв глаза, я взял из рук мальчика бутерброд, поблагодарил, и снова их прикрыв, уплел скромный ужин за полминуты. Червячка заморили, пришло время меняться местами. Мальчик лег на лежанку, я сел лицом к двери у костерка, положив обнаженный меч на колени, и насторожил уши. Гаст пытался уговорить меня на отдых, но так ничего не добившись, свернулся клубком и натянул мою куртку до самого носа.

Ночь шла своим чередом, мальчик ангельски посапывал под курткой, а костерок мало помалу затухал. Дрова закончились, но теплый воздух пока сохранялся в этих стенах. Едва лишь последний язычок огня скрылся в красно-седых недрах кострища, началось то, чего я и опасался. Обостренные чувства уловили снаружи присутствие чужого. Из темноты на меня сверкнули злобные глаза. Спустя пару минут на крыше раздался шорох гнилой соломы и топот многочисленных маленьких ножек. Я никак не отреагировал, только ближе положил меч.

Шелест соломы и топот продолжались, становились громче и настойчивей, а мальчик по-прежнему  спал. Костер полностью затух, красневшие угли почернели, и наступила тьма. И тут-то я получил знак того, что понемногу становлюсь прежним. Тьма не была для меня непроницаемой. Постепенно темнота рассеялась, и мне стало довольно-таки сносно видно все пространство избушки. Но тот, кто был снаружи, этого не знал. И он начал психическую атаку.

Что-то дико загромыхало об стены, зашатало потолок и заурчало голодным зверем. Мальчик проснулся с легким вскриком.  В панике вертя головой он прижался к стене, и, затаив дыхание, прошептал:

– Сангарион, ты слышишь это? Ты где? Здесь?

– Тише, парень, я здесь, с мечом наготове. Ничего не бойся, в домике сейчас нет никого кроме нас, и никто не пройдет мимо меня незамеченным.

– А кто это там? – Мои уши еле уловили его слова.

– Похоже, леший решил заночевать, а в избе оказались мы с тобой.

Голос Гаста задрожал.

– Может, освободим избушку? Я слышал много различных рассказов, что лешие, которым не удалось выгнать ночующих людей из понравившегося убежища, на следующий день заводили их в глушь и обрекали на погибель.

– Тс-с. Я с тобой, и не позволю, чтоб это случилось.

Леший все неистовствовал. В избе раздались тяжелые шаги и грохот, словно кто-то пьяный  в темноте налетал на все стены подряд. Мальчик не выдержал напряжения и закричал:

– Он здесь! Сангарион, он подходит ко мне!

Я вскочил на ноги, выставил перед собой меч и рявкнул:

– Цыц! Без паники, здесь никого нет. Он просто пугает.

Затем  подошел к лежанке и одной рукой неловко обнял пацаненка.

– Тише, тише, парень, это я. Что бы ни происходило – не пугайся, и все обойдется.

Поняв, что потусторонними штучками нас не взять, леший затих. Но тишина длилась не долго. Вскоре прямо за порогом раздался пронзительный волчий вой. Ну, это и подавно не подействует. По крайней мере, на меня. И, подняв лицо к невидимым звездам, я завыл. Отчаянно, тоскливо, как настоящий волк. На мой вой откликнулись волчьи голоса из глубин леса. Леший заткнулся. Я замолчал и прислушался. Леший все еще был там, но ощущалось, что он растерян и озадачен.

Вот теперь можно попытаться мирно понять друг друга. Я приблизился к двери и позвал:

– Лесной батюшка, ты еще здесь?

Тишина. Но мои глаза различили снаружи, почти слившуюся со стволом дерева приземистую фигуру лешего.

– Ну что же ты молчишь, Хозяин чащоб? Ежели надобно переночевать, заходи к нам. В тесноте да не в обиде. Я бы сам с радостью уступил тебе избу, если бы не моя болезнь и не сопровождающий меня ребенок. Но ты тоже можешь найти здесь приют, вместе с нами.

Леший отозвался глухо, словно сквозь толстый слой мха:

– Спасибо, человече, но мне с вами будет не сподручно. Лишь скажи мне, кто ты, разговаривающий с волками? Я и сам знаю языки всех живущих в этом лесу зверей, но ты словно вышел из чрева волчицы.

– Теперь уже я и сам не знаю, кто я такой, батюшка. Рожден людьми, но познал волчью шкуру, одни люди приняли меня за колдуна, другие – окрестили ведьмаком. Кто я такой, может, - ты ответишь?

Леший задумался.

– Не знаю. Дождись утра и ступай своей дорогой. Я не буду путать тебя. Приветил меня – спасибо, но помни, что ни одной живой душе не пройти спокойно через мои владения. Один раз пропускаю я тебя. Прощай, и иди с миром, сын человека и брат волка.

И несуразная развалистая фигура скрылась в сплетении ветвей и кривых стволов. Мы встретили рассвет, по очереди сторожа вход в избу, но больше никто и ничто не побеспокоили нас.

Наутро, доев остатки провианта, мы оставили покосившуюся избушку и снова пошли туда, куда глядели глаза и влекли смутные ощущения. Еще немного, и нам придется искать способ пропитаться подножным кормом. Уже к вечеру нужно будет что-то выдумывать. По деревьям прыгали белки, в кустах мелькали зайцы, а на деревьях темнели птичьи гнезда, так что потенциальная пища здесь присутствовала. Ну а добыть ее как-нибудь умудримся.

Сегодняшний день был гораздо прохладней вчерашнего, особенно в лесу, куда солнце пробивалось с огромным трудом. Собираясь в дорогу, хитрый мальчишка окончательно прихватизировал мою куртку и теперь гордо вышагивал, изредка подкатывая ее сползающие рукава.

Постепенно лиственный лес сменился сосновым. Мы брели и брели себе среди деревьев, пока, спустя три часа, лес неожиданно не расступился, и прямо под нашими ногами не разверзлось глубокое и широкое ущелье. Высокие отвесные стены не давали возможности спуститься вниз.  Вершина противоположной стены ущелья так же густо поросла сосняком. На дне ущелья вилась слабо обозначенная грунтовая дорога, кое-где ограниченная по бокам низенькими лохматыми елками.

К счастью оказалось, что наше положение не безнадежно. Чуть правее, не заметная с первого взгляда, в ущелье вела узкая тропка, вытоптанная или вырезанная неизвестными путниками. Оставалось лишь спуститься в ущелье и решить, в каком направлении направиться. Спуск казался нам под силу, а наличие дороги подразумевало наличие людей и возможность пополнить запасы пищи.

– Ну, что ж, Гаст, держись за мою руку крепче, и – вниз!

 

 

 

 

                   ГЛАВА 31

Отшельник.

Спуск прошел без проблем. Уже стоя внизу, на грунтовой дороге, мы пытались решить, куда же идти. Гаст хотел пойти направо, но меня что-то влекло налево, и отнюдь не природная мужская привязанность к этому классическому направлению. Слегка попрепиравшись, мне пришлось надавить своим авторитетом, и мы все же пошли влево. Гаст, надувшись оскорбленным хомяком, отстал от меня на пару шагов и, собирая еловые шишки, принялся кидать их в стены ущелья.

Поначалу я терпел стук скатывающихся по склону шишек, но потом попросил мальчика прекратить этот бейсбол. Если нас услышит кто-то враждебный, в этом месте не будет возможности спрятаться и избежать встречи.

Впереди ущелье немного заворачивало вправо, и когда мы зашли за поворот, нам открылась необычная картина. В один из склонов кто-то тщательно вырезал широкие земляные ступени, ведущие к вершине. Ступени были укреплены криво обрубленными топором досками и ограничены по бокам импровизированными перилами. И это сооружение, похоже, давно не ремонтировали и не приводили в порядок.

Доски готовились в любой момент соскочить со своих мест, и лишь перила дышали надежностью. Интересно узнать, куда же ведет эта лестница, но не хотелось, чтоб все это обвалилось, когда мы будем на ее середине. Можно попробовать пройти дальше по ущелью, и если уж там не окажется никакого выхода или следов обитания, можно снова вернуться сюда. Мы уже отошли от лестницы на несколько шагов, как вдруг сверху посыпались комья земли и кто-то, кряхтя, выругался в полголоса.

Мы развернулись почти одновременно. Моя рука метнулась за спину и легла на рукоять меча, а Гаст, подражая мне, угрожающе обхватил рукоятку кинжала. Оказалось, что на самом деле никто нам не угрожал, просто сверху по лестнице спускался какой-то старик с длинной палкой в одной руке и плетеным лукошком в другой. А так как обе руки были у него заняты, то он каждую минуту рисковал сорваться и проехать вниз на пятой точке. Расслабившись, я отдал сумку Гасту и пошел к лестнице.

Старик заметил меня, и поначалу совершил попытку развернуться и удрать наверх, но споткнулся о свой широкий балахон и едва не скатился по ветхой лестнице. Я успел вовремя. Цепляясь за перила, взбежал по шатающимся ступеням и подхватил под руку уже начинавшего свой полет старца. Вместе с ним мы не торопясь и спустились на дно ущелья. Старик поставил на землю лукошко, наполненное травой и корешками, одернул свой балахон, в котором походил на астролога, и рассыпался в благодарностях.

– Спасибо, добрый человек. Сколько хожу этой лестницей, а все никак не приноровлюсь. Ох, если б не вы...

– Почтенный, а что ж вы так пятками засверкали, когда я пытался вам помочь?

Старец подергал себя за бороду и окинул оценивающим взглядом сначала меня, а затем выглядывающего из-за моей спины Гаста.

– Так ведь время-то нынче такое. Я старый беззащитный отшельник, - каждый может причинить мне зло. Тем более, что зверья разного нечистого здесь полным полно развелось. Да и вы-то явно нездешние. Не знаю я ваших намерений.

– Мы то, как раз и не причиним вам никакого вреда, старче. Наша цель далека, и там нужно найти правильный путь к ней. Может быть, вы сможете нам помочь?

– Постараюсь, если смогу. Что вы ищите, странники?

– В первую очередь нам нужно попасть в село даниитов. Там находится дом этого мальчика. А затем мне необходимо найти город, который когда-то назывался столицей.

Старик задумался, опершись на свой посох. После длительной паузы, он заговорил.

– Сожалею. Я не знаю, о каких местах идет речь. Большая часть моей жизни прошла в этих лесах, я никогда не заходил слишком далеко от своего жилища. И даже не слышал о таких названиях. Мне бы хотелось помочь, но, увы...

– Ну тогда, хотя бы сможете подсказать, в какую сторону по этой дороге лучше идти, чтоб выйти к людям?

Гаст насторожился и подошел ближе. Старик нахмурился.

– Не думаю, что вы удачно попали в это ущелье. Если пойдете туда, – взмах рукой в ту сторону, откуда мы пришли, – то выйдите к старым заброшенным рудникам, со всех сторон окруженным болотами. А если в противоположную сторону – там слишком опасно,  и вряд ли вы  пройдете. По крайней мере, один из вас. Других выходов из ущелья нет. Лишь одна маленькая тропа в лес, по которой вы скорей всего и спустились сюда, да еще эта лестница. Но она ведет лишь в мое скромное жилище, окруженное непроходимыми чащобами и трясинами. Так что лучше возвращайтесь назад и постарайтесь найти другой путь.

Я злорадно покосился на Гаста и ухмыльнулся, типа – «так кто тут теперь «Иван Сусанин»? Хотел по рудникам полазить?»

– Там, откуда мы пришли, была лишь одна дорога, которая и привела нас сюда. С другой стороны все тропки и дороги перегородил чудовищный замок, вокруг которого разлеглось необъятное стальное поле смерти. Так что у нас больше нет иного пути. Потому будьте добры, объясните, почему мы не можем пойти налево?

Теперь Гаст с нетерпением ожидал объяснения, чтоб в ответ позлорадствовать надо мной. Старик вытер пот со лба и заговорил.

– Если идти влево, эта дорога выведет к поселению изгнанников. Многие годы туда ссылались отступники и каторжники. Когда действовали рудники, изгнанники работали на них, а когда рудники истощились и были заброшены, те люди построили себе собственную деревню, в которой отныне действуют свои законы. Об этих людях давно все забыли, тем более, уже давным-давно сюда не привозят ссыльных. Теперь среди них находят приют те, кого разыскивают в городах за совершенные преступления, разбойники и предатели. Кто-то нашел там защиту от кровной мести, а кто-то сбежал туда прямо с эшафота.

Перебив старца, я удивился:

– Что-то вы слишком хорошо осведомлены для одинокого беззащитного отшельника, ни разу не покидавшего свои уединенные владения.

Он скромно развел руками.

– Слухами земля полнится. Но послушай меня дальше. Эти разбойники обирают случайно проходящих через их земли странников, и лишь малая часть попавших в их руки уходит живыми. Но и это еще не все. Они зарабатывают тем, что охотятся на различную нечисть и нелюдей, продавая их трупы какому-то чернокнижнику, чтоб он создавал из мертвецов воинов-зомби. У тебя нет ни малейшего шанса уцелеть. Подумай, что станет с мальцом после твоей смерти?

– Почему вы так говорите?

– Ну, ты и сам должен догадываться. – Старик испытывал неловкость. – Но сначала скажи мне, кто ты?

Как же мне надоели постоянные вопросы и подозрения! Я принес в жертву новым знаниям свои человеческие глаза, получив взамен тьму. Как можно объяснить это людям, живущим в глубоком средневековье? Как оправдаться? Я опустил голову и нахмурился. Что-то тайком зашевелилось у меня в мозгу, словно легкая осенняя паутинка, треплемая ветром. Старик вздохнул.

– Можешь ничего не говорить. Я и сам вижу. Ведьмак-оборотень, путешествующий с мальчиком, – довольно странная пара. Разбойники могут пощадить  ребенка, но за твой труп они получат хорошие деньги. К тому же ты не свой, родной нелюдь, а чужестранец. Твой облик слишком чужд для здешних мест. Даже если удастся спрятать  твои глаза, – бандиты признают в тебе пришлого. И еще хуже. – твои волосы...

– Что с ними не так? Цвет?

– В нашем мире все вольные мужчины имеют длинные волосы. Вспомни те места, в которых уже побывал. Коротко остриженные волосы у нас носят лишь солдаты на службе лордов, и... как же это у вас называется? ... крепостные крестьяне. Солдаты лордов и разбойники всегда находились в сильной вражде. Ну а крепостные никогда не носят мечи и кольчуги. Тебя могут принять за дезертира, или заблудившегося слугу какого-нибудь лорда. Значит, конфликта не миновать.

Старик интересовал меня все больше. Я схватился за рукоять меча и зарычал:

– Старик, да кто, в конце концов, ТЫ такой? О каком вашем мире ты говоришь? В моих словах об этом не было ни малейшего намека.

Он успокаивающе повернул ко мне ладонь.

– Не волнуйся. Ни слова не сорвется с моих губ. Я увидел произошедшее с тобой в своем посохе.

– А не можешь ли ты через посох увидеть столицу?

– Сожалею, но нет. Ты стоишь рядом со мной, и только поэтому я смог рассмотреть лишь малую частицу твоего прошлого.

– Значит, ты местный волшебник? А можешь ли ты заживлять раны и изменять облик человека?

Старик отрицательно качнул головой.

– Мои способности остались в прошлом. Мне очень жаль, путник. Сейчас я способен лишь на мелкие фокусы. Но кое-что для тебя сделаю. Мое сердце говорит, что ты все же не вернешься назад и пойдешь через поселение отверженных. Так пусть твое отличие от нас будет минимальным. Доверься мне.

Приблизившись, он положил мне на голову свою ладонь. Кожу под волосами слабо закололо. Старец удовлетворительно кивнул и убрал руку.

– Теперь ты стал чуть больше похож на вольного странствующего воина. Извини, но твое лицо я не сумел изменить. Как ни старался, но не смог вырастить тебе бороду. Она бы скрыла твои не характерные для Аринойи черты. Какая-то магия поработала здесь до меня, избавив тебя от необходимости стрижки бороды. Мне бы так. – И старик погладил свою криво подщипанную бороденку. – Окраска волос мне тоже не подвластна, но кое-что у меня получилось.

И только тут я заметил, что мои стремительно отросшие волосы рассыпаны по плечам. Причем их концы свисали чуть ниже лопаток.

– Спасибо тебе, конечно, но чем я их свяжу? И как хвататься за меч? Мне кажется, теперь у меня довольно-таки странный вид.

Старик усмехнулся.

– Не страннее, чем раньше. А меч повесь поверх лежащих на спине волос. Все воины так делают. Если же тебе однажды нужно будет изобразить мирного жителя, горожанина или обитателя села, то свяжи волосы в хвост тремя короткими лентами, одна чуть ниже другой. Таковы наши обычаи. К тому же мирные жители носят лишь кинжалы или короткие дубинки. И приобрети широкий длинный плащ, или привычную для наших земель одежду.

Я беззвучно чертыхнулся. Если б меня увидели сейчас мои коллеги, то обязательно решили, что я сменил ориентацию. Но приходилось адаптироваться, вживаться в этот странный мир. Так что, короткое знакомство со здешней культурой было как нельзя кстати.

– И вот еще что. Позволь небольшой совет. Тебе нужно завязать глаза какой-нибудь тряпицей, а мальчик пусть изображает твоего поводыря. Так у вас будет больше шансов пройти через поселение. Если у вас спросят, что произошло с твоими глазами, скажи, что в районе рудников на вас напала манияла. Это злобная тварь, ослепляющая взмахом светящегося адским пламенем хвоста. Там действительно находится гнездо этих тварей. Они расплодились до безобразия, но предпочитают нападать по одиночке. Тебе поверят, тем более что ловкому и сильному воину под силу одолеть такую гадину.

– Ну, спасибо тебе, почтенный отшельник. Мы будем помнить тебя.

– Погодите. Не забудь прежде, чем двигаться дальше, надеть повязку на глаза. Уже через десяток метров могут встречаться первые изгнанники. Помни, – ведьмаки-оборотни особо лакомая добыча для этих охотников за головами. И еще мой посох сказал, что это вам пригодится.

И отодвинув к центру лукошка травы, старец вытащил из-под них пол буханки зеленоватого хлеба и кусок копченого мяса.

– Берите. Хлеб зеленый от лесных и степных трав. Они не причинят вам вреда, а подкрепят ваши силы. Ступайте с добром! И ни в коем случае не возвращайтесь к рудникам. Да хранит тебя Единорог, таинственный незнакомец! – и по губам старика промелькнула загадочная улыбка.

Он поднял, благословляя, ладонь и медленно поплелся в сторону рудников.

Все же этот хитрец подсмотрел обо мне несколько больше информации, чем хотел показать. Единороги не водились в этом мире, и знание о них было только в моем мозгу. К тому же старый одинокий отшельник, живущий в такой дремучей глуши, вряд ли мог знать название всего этого огромного мира. Гаст убрал дар старика в сумку и вытащил полотно. Оторвав длинную широкую полосу, он аккуратно свернул ее в несколько слоев, и завязал мне глаза. Ослепнув, я почувствовал себя не в своей тарелке, даже больше, - не в своей салатнице! Гаст встал впереди меня и немного сбоку. Найдя на ощупь плечо мальчика, я положил на него свою левую руку и пошутил:

– Но-о, трогай, милая!

Мальчишка возмущенно фыркнул, но смолчал. Для надежности нащупав поверх волос рукоять меча и прикинув, как при необходимости его доставать, я в последний раз успокоил своего попутчика.

– Гаст, что бы ни случилось, не трусь.  Помни, что колдуны и ведьмаки умирают долго. Я постараюсь вывести тебя к родным, чего бы это мне не стоило.

Мне не видна была реакция мальчика, но я почувствовал, как он полуобернулся и положил свою теплую ладонь на мою руку. Мы медленно отправились по ущелью. Теперь уже меня вел маленький поводырь, и моим ногам пришлось довериться его глазам.

Впереди ждала темная гнетущая неизвестность, а позади оставался долгий путь. Слишком длинный и тернистый. Слишком много сил было положено на его преодоление, чтоб именно здесь сдаться и повернуть назад. И если сейчас повернуть туда, откуда мы пришли, то все перенесенные испытания окажутся напрасными. А Гаст так никогда и не попадет домой.

И поэтому мы все же пошли вперед. К гибели или победе. К свету. И надежде.    

 

 

                              Конец первой части.